Джоконда
12:33 07-07-2004
Артюр Рембо. Офелия.
Артюр Рембо

Офелия
I

По глади черных вод, где звезды задремали,
Плывет Офелия, как лилия бела,
Плывет медлительно в прозрачном покрывале...
В охотничьи рога трубит лесная мгла.

Уже столетия, как белым привиденьем
Скользит Офелия над черной глубиной,
Уже столетия, как приглушенным пеньем
Ее безумия наполнен мрак ночной.

Целует ветер в грудь ее неторопливо,
Вода баюкает, раскрыв, как лепестки,
Одежды белые, и тихо плачут ивы,
Грустя, склоняются над нею тростники.

Кувшинки смятые вокруг нее вздыхают;
Порою на ольхе гнездо проснется вдруг,
И крылья трепетом своим ее встречают...
От звезд таинственный на землю льется звук.

II

Как снег прекрасная Офелия! О фея!
Ты умерла, дитя! Поток тебя умчал!
Затем что ветра вздох, с норвежских гор повеяв,
Тебе про терпкую свободу нашептал;

Затем что запасло то ветра дуновенье
Какой-то странный гул в твой разум и мечты,
И сердце слушало ночной Природы пенье
Средь шорохов листвы и вздохов темноты;

Затем что голоса морей разбили властно
Грудь детскую твою, чей стон был слишком тих;
Затем что кавалер, безумный и прекрасный,
Пришел апрельским днем и сел у ног твоих.

Свобода! Взлет! Любовь! Мечты безумны были!
И ты от их огня растаяла, как снег:
Виденья странные рассудок твой сгубили,
Вид Бесконечности взор погасил навек.

III

И говорит Поэт о звездах, что мерцали,
Когда она цветы на берегу рвала,
И пак по глади вод в прозрачном покрывале
Плыла Офелия, как лилия бела.


http://www.lib.ru/POEZIQ/REMBO/rembo1_1.txt
12:32 07-07-2004
Иннокентий Анненский. На воде.
Иннокентий Анненский

На воде

То луга ли, скажи, облака ли, вода ль
Околдована желтой луною:
Серебристая гладь, серебристая даль
Надо мной, предо мною, за мною...

Ни о чем не жалеть... Ничего не желать...
Только б маска колдуньи светилась
Да клубком ее сказка катилась
В серебристую даль, на сребристую гладь.

http://lib.ru/POEZIQ/ANNENSKKIJ/songs.txt
12:32 07-07-2004
Генри Лонгфелло. Гимн ночи.
Генри Лонгфелло

Гимн ночи

Я слышал ночь: как шлейф ее шуршал
По мрамору дворца.
И свет небесных стен ее мерцал
На платье, как пыльца.

Я ощущал, как сила этих чар
Склонилась надо мной,
Спокойная и дивная, как дар,
Протянутый судьбой.

Я слышал звуки счастья и скорбей,
Как разнобой часов,
Как прозвучавший голос всех ночей,
Как музыку стихов.

Из чаш глубоких воздуха ночного
Спокойствия бальзам
Мой дух испил и припадает снова
К прохладным их краям.

Святая ночь, с тобой переживаю,
Что было до меня.
Одним прикосновеньем боль снимая,
Ты сушишь слезы дня.

Продли покой! Тебя молю. Ты властна
Измученным помочь.
Ты все затмила, Ночь! Как ты прекрасна!
Как ты прекрасна, Ночь!
12:31 07-07-2004
Сергей Калугин. Быль.
Сергей Калугин.

Быль

Луна была без облаков,
Ока мерцала,
И влага пойменных лугов
К реке стекала.
Земля вздыхала в глубине,
Поила травы.
Все было подлинным во мне -
Так странно право.
Я был счастливо одинок,
Я брел без цели,
Костра далекий огонек
Светился еле.
Лежали в сумке хлеб ржаной
И томик Фроста.
Кружилось небо надо мной,
И плыли звезды.
12:30 07-07-2004
Башлачёв
"Как вольно им петь и дышать полной грудью на ладан".
12:29 07-07-2004
Онегин
Создалось ощущение, что драма Онегина в том, что он неправильно оценил в своё время потенциал Татьяны
12:28 07-07-2004
Рюноскэ Акутагава. Как верил Бисэй
---------------------------------------------------------------
Перевод: Наталия Фельдман
Изд: "Избранное", СПб 1995
OCR&Spellcheck: Роман Сергеев
---------------------------------------------------------------



Бисэй стоял под мостом и ждал ее.
Наверху, над ним, за высокими каменными перилами, наполовину обвитыми
плющом, по временам мелькали полы белых одежд проходивших по мосту прохожих,
освещенные ярким заходящим солнцем и чуть-чуть колыхающиеся на ветру... А
она все не шла.
Бисэй с легким нетерпением подошел к самой воде и стал смотреть на
спокойную реку, по которой не двигалась ни одна лодка.
Вдоль реки сплошной стеной рос зеленый тростник, а над тростником
кое-где круглились густые купы ив. И хотя река была широкая, поверхность
воды, стиснутая тростниками, казалась узкой. Лента чистой воды, золотя
отражение единственного перламутрового облачка, тихо вилась среди
тростников... А она все не шла.
Бисэй отошел от воды и, шагая взад и вперед по неширокой отмели, стал
прислушиваться к медленно наполнявшейся сумраком тишине.
На мосту движение уже затихло. Ни звука шагов, ни стука копыт, ни
дребезжанья тележек - оттуда не слышалось ничего. Шелест ветра, шорох
тростника, плеск воды... потом где-то пронзительно закричала цапля. Бисэй
остановился: видимо, начался прилив, вода, набегающая на илистую отмель,
сверкала ближе, чем раньше... А она все не шла.
Сердито нахмурившись, Бисэй стал быстрыми шагами ходить по полутемной
отмели под мостом. Тем временем вода потихоньку, шаг за шагом затопляла
отмель. И его кожи коснулась прохлада тины и свежесть воды. Он поднял глаза
- на мосту яркий блеск заходящего солнца уже потух, и на бледно-зеленоватом
закатном небе чернел четко вырезанный силуэт каменных перил... А она все не
шла.
Бисэй наконец остановился.
Вода, уже лизнув его ноги, сверкая блеском холодней, чем блеск стали,
медленно разливалась под мостом. Несомненно, не прошло и часа, как
безжалостный прилив зальет ему и колени, и живот, и грудь. Нет, вода уже
выше и выше, и вот уже его колени скрылись под волнами реки... А она все не
шла.
Бисэй с последней искрой надежды снова и снова устремлял взор к небу,
на мост.
Над водой, заливавшей его по грудь, давно уже сгустилась вечерняя
синева, и сквозь призрачный туман доносился печальный шелест листвы ив и
густого тростника. И вдруг, задев Бисэя за нос, сверкнула белым брюшком
выскочившая из воды рыбка и промелькнула над его головой. Высоко в небе
зажглись пока еще редкие звезды. И даже силуэт обвитых плющом перил растаял
в быстро надвигавшейся темноте... А она все не шла.
В полночь, когда лунный свет заливал тростник и ивы вдоль реки, вода и
ветерок, тихонько перешептываясь, бережно понесли тело Бисэя из-под моста в
море. Но дух Бисэя устремился к сердцу неба, к печальному лунному свету,
может быть потому, что он был влюблен. Тайно покинув тело, он плавно
поднялся в бледно светлеющее небо, совсем так же, как бесшумно поднимается
от реки запах тины, свежесть воды...
А потом, через много тысяч лет, этому духу, претерпевшему бесчисленные
превращения, вновь была доверена человеческая жизнь. Это и есть дух, который
живет во мне, вот в таком, какой я есть. Поэтому, пусть я родился в наше
время, все же я не способен ни к чему путному: и днем и ночью я живу в
мечтах и только жду, что придет что-то удивительное. Совсем так, как Бисэй в
сумерках под мостом ждал возлюбленную, которая никогда не придет.
12:28 07-07-2004
Очень живой рассказ. Не знаю, чей :(
« СУМАСШЕДШАЯ»
На весеннем перекрёстке она сама подбегает ко мне, бросается сломя голову через потоки машин, догоняет. Обнимает, пряча глаза, прижимается ко мне, чуть слышно всхлипывая. Ветер небрежно поигрывает её длинными волосами (что за дурацкая привычка ходить зимой без головного убора!). Короткая юбочка, чёрные чулки в сеточку, лёгкая шубка, высокие неудобные каблуки.
Как всегда, вид уличной девчонки.
- Домой? - спрашиваю я.
Она, зажмурив глаза, молча кивает. Ветер отбрасывает с её лица спутанные волосы.
Я беру её за руку.

Ну сколько уже можно ей повторять? Нет, она, наверное, никогда не поймёт, как нужно жить. Никогда. Потому что она такая, какая есть.
Со всеми своими глупыми мечтами, любовями и страданиями.
Дура. Красивая. Несчастная.

Она любит, когда её любят, ей это нравится, хотя она и делает вид, что не нуждается в этом.
Для неё это способ жизни.
Любовь. Только любовь.
Она страдает, когда не может никого любить. Она страдает, когда не любят её. Но ещё больше она страдает от самой любви.
Мне кажется, ей это даже нравится.
"Мазохистка, что ли…" - думаю я иногда. Вслух не говорю.

Она сидит за столом передо мной, словно красивая фотография. Прикладывает ладони к вискам, смотрит в одну точку. Несуществующую.
Замерла на вечность.
Только ресницы неслышно шуршат о пальцы.
Она стискивает зубы и закрывает глаза. Ей больно. Я чувствую, как ей больно. Комок подступает к горлу. Не только у неё. У меня тоже.
Кажется, сейчас она будет плакать.

Я стараюсь отвлечь её разговорами, а сама просто физически ощущаю, как она страдает.
- Тебе больно, малыш? - спрашиваю я, - Потерпи. Это пройдёт. Ещё немного потерпи. Пережди.
Она молча кивает.
Я не разрешаю ей плакать.

Я так устала от неё, от её бесконечных историй. Устала говорить ей, что устала.
Но пусть рассказывает вновь, пусть выговорится, она не одна, ей это важно понять.
- Плакать я не люблю. Если плачу, это значит… - она умолкает неожиданно и продолжает - Стихами говорю! После того, как я поплачу, я не смогу любить человека.
Я молчу. Я слышала это уже миллион раз. Но попробуй скажи ей об этом!

Мне надоело говорить ей о том, как мне всё это надоело.

- Может быть, всё ещё образуется? - несмело предполагаю я.
Она молчит.
- Это уже было миллион раз, помнишь? Ничего страшного в этом нет. - на всякий случай напоминаю я ей.
Она молчит.
И вдруг взрывается:
- К чёрту миллион первый раз! Ничего уже не образуется! Всё надоело! Всё к чёрту! Пошли все к чёрту! Сволочи! Ненавижу!

Прячет лицо в ладонях.

- У тебя есть коньяк? - вдруг спрашивает она.
- Перестань! - я уже не знаю, как с ней разговаривать.
- Всё к чёрту, я ухожу! - она вскакивает со стула, перешагивает через порог и хлопает дверью.

Кажется, ушла.

Нет, не ушла.

Медленно открывает дверь и стоит, прислонившись к косяку. Глаза заплаканные, тушь потекла по щекам неровными дорожками.
Всё равно красивая.
Она слышит мои мысли и улыбается. Поправляет волосы и картинно выставляет ногу в чёрном чулке.

Она улыбается, а это значит, что всё не так безнадёжно, как кажется.

На этот раз она уйдёт. Точно. Ещё немного постоит так, покрасуется, посмотрит искоса.
Но вот она вдруг присела на корточки возле косяка и задумалась.
Девчонка.
- Можешь поплакать, если хочешь - разрешаю я.
- Не хочу! - смеётся она, - Я пока ещё хочу любить его. Вот.
- Ты сумасшедшая, ты это знаешь?
Она встряхивает волосами и усмехается.
- Не иначе. Знаешь, я, наверное, просто буду любить его. Мне больше ничего от него не нужно.
- Валяй! - великодушно соглашаюсь я, - Скоро придёшь плакать.
- Приду.
- Береги себя.
- Да ладно тебе! - смеётся она. Вот чертёнок!
Я вижу, что она счастлива. Счастлива вопреки всему, что с ней происходит.

Она, наконец, уходит.

Уходит шляться по улицам, улыбаться навстречу прохожим, снова попадать в истории. Снова влюбляться и страдать, смеяться и плакать.

Любить по сумасшедшему, так, как только она умеет любить.
Взлетать и падать, а потом, может быть, становиться лучше и сильнее.

Уходит, чтобы вернуться вновь.
И плакать вновь.
Дура.
Но я не могу не любить её.

Это моя душа.

Иногда мне кажется, что её и нет вовсе.
Но она есть, и ей всё равно, что я там себе думаю.


http://www.journals.ru/journals_comments.php?id=438845
12:26 07-07-2004
Надя Рушева
Надя Рушева




12:24 07-07-2004
Рафаэль. Афинская школа.
Рафаэль. Афинская школа.


12:21 07-07-2004
О фильме "Идиот"
Очень люблю этот роман Достоевского. К экранизациям отношусь трепетно. Кассету с фильмом Пырьева затёрла до дыр. Новый фильм смотрела с жадностью. Задел за живое. Но впечатление очень странное. Сильное, но, как будто, не туда акценты внутренние расставились в фильме. Ганя и Рогожин выдвинулись на первый план. Мышкин и Настасья Филипповна задвинулись на второй. Не верится, что в такого Мышкина могли влюбиться две прекраснейшие женщины. Он кажется более мелким и поверхностным каким-то. Достоевский заложил в него большую глубину. Актёра этого я очень люблю, но в фильме вышел у него кто угодно другой, но не Мышкин. Иногда сыплет словами так, что ну даже Пётр Верховенский чудится в этом образе. А ТАКОГО великолепного Рогожина прогнать невозможно . Когда претенденты рядом – выбор Настасьи Филипповны понять трудно. Самой Настасье Филипповне хватает красоты, но не хватает страсти. Хотя, когда она вспоминала детство во время рассказа Тоцкого, я искренне содрогнулась от этого взгляда. Вот это было сильно. Детские косички Аглаи сначала выбивали из колеи. Но чем дальше, тем больше она ощущается мной как материализация Аглаи Достоевского. А Ганечка так картинно грохнулся вместе со скатертью, что затмил всех остальных участников этой кульминационной сцены. После этого уже не так интересно, что будет дальше с Настасьей Филипповной, становится намного любопытнее, что будет с Ганей.
Вот. Захотелось поделиться впечатлениями. Но в целом, всё это сильно, хотя переплюнуть то, что рисуется в воображении при чтении Достоевского, сложно. Особенно трудно женщинам, которые у Достоевского два идеала разной красоты. В романе описывается больше впечатление, которое они производят на окружающих.

P.S.
Посмотрела последнюю серию «Идиота». От слёз почти ничего на экране не видела, признаюсь честно. Рогожин великолепен, пронзительно великолепен. Он за всех страсть Достоевского отыграл.
А вот Настасья Филипповна перед свадьбой должна была покорить толпу красотой, а не какой-то злой решимостью. Она должна была выглядеть победительницей, хоть это и бравада, но бравада, которой она заставляет поверить - и ведь начинают верить все, кроме неё самой. А в фильме она измучена и тяжела, она скорее подавляет стихию мнений силой, чем восхищает и заставляет переменить о ней мнение своей победительной красотой.
Ведь Достоевский свою Настасью Филипповну всегда жалеет. Он всегда ей позволяет победить, когда она этого захочет. Она у него всегда либо побеждает, либо отказывается от победы сама. Но не проигрывает никогда.
А Мышкин – он иногда жалок, беспомощен, смешон, но в фильме он кажется каким-то легковесным, иногда почти шутом (ничего не могу поделать с этим ощущением). А ведь в книге его уважают. Уважают за глубину и искренность. Он очень умеет поговорить с людьми так, что они меняют своё мнение о нём. Начинают с того, что хотят устроить шаривари и приходят посмеяться и оскорбить, а выходят лучшими друзьями. А в фильме такой торопливый лепет, суетливо бегающий взгляд создают ощущение скольжения по поверхности. Тут должно быть другое. Он смешон в глазах общества, потому что непрактичен, потому что деньги раздаёт, потому что на темы странные заговаривает. Но в фильме вот эта нарочитая угловатость, мешковатость, сверхзвуковая скорость, с которой он жестикулирует и лопочет, создают непреодолимое ощущение скользкости. В кульминационные моменты –да! - он смотрит так, что дух захватывает, но как только он открывает рот - ускользает, ужом вертится. Такое вот противоречие. Но на фоне общего сильного впечатления.

P.S.S.
В романе Мышкин большую часть времени находится почти в трансе - то от жалости и боли, то от восхищения. Он ничего не замечает вокруг, не всегда помнит, как оказался в том месте, где стоит. А медлительность Мышкина в фильме кажется какой-то искусственной, будто не изнутри. Его задумчивость иногда больше похожа на то, что он просчитывает в голове ситуацию, а не ощущает её всем своим существом до забвения всего остального. Такое ощущение, что только актёру скажут: «Стоп!», - и он тут же побежит вприпрыжку. В книге влюблённый (и любимый!) князь «как по небу ходит», а тут походка почти чаплинская какая-то моментами. Ощущение, что актёр играет великолепно, но кого-то не того. Яковлеву, может, тоже не всё удалось, но глубину состояния он передал. Образу, созданному Яковлевым, веришь, и понимаешь, почему ему верили другие. И за то, что такому Мышкину можно верить, прощаешь и внешность, и болезнь, и всё остальное. А здесь в фильме ощущение, что Мышкин более нормален, чем хочет казаться. И отсюда ощущение фальши, потому и доверия не возникает. Так мне всё это чувствуется.

P.S.S.S.
Картина очень сильная, и, может быть, именно поэтому какие-то нестыковки воспринимаются острее и болезненнее.
Сам по себе отдельно от других героев он – вроде, да, Мышкин. Но рядом с таким сильным и глубоким Рогожиным, да и с таким выразительным Ганей, он должен был бы очаровать глубиной до гипноза, чтобы две такие женщины смогли прогнать тех и не суметь оторваться душой от этого странного человека. Актёр играет прекрасно, но впечатление от тех двоих перебить не смог - и сразу нарушается равновесие. И не выглядит ни логичным, ни оправданным, что предпочтение отдано ему, а не им.
Насчёт болезни… Мышкин был болен до начала романа и после его завершения , скажем так. А на протяжении всего повествования он здоров и вполне адекватен, ну, по крайней мере, не более болен , чем все остальные герои. Рогожин, Настасья Филипповна, Ипполит, генерал, Лебедев и т.д.? Тут всё на грани экстравагантности и клиники.
Поведение любого человека – сплошное противоречие, если хорошенько присмотреться. В жизни ещё не такое бывает. В романе просто очень концентрированная жизнь, что ли, наиболее насыщенный её отрезок. Ведь Мышкин даже более предсказуем и менее противоречив, чем другие. Он просто ведёт себя немного иначе, чем принято. Более естественно, менее с оглядкой на то, что о нём скажут. И «идиот» не в смысле болезни о нём говорят окружающие, а в смысле, что своей выгоды ни в чём не ищет, с другими мерками к ситуации подходит. И ведь он даже быстрее и адекватнее других реагирует на сложную ситуацию: как минимум, он быстрее других оказался рядом, когда хотели ударить женщину, и принял удар на себя. И не потому, что был ближе других, а потому, что спешил туда, предугадал, что так повернётся. Всё это – не проявления болезни, отнюдь. Мышкин не настолько неуверенный, не настолько робкий, не настолько игрушка чужих страстей и прихотей, каким получился в фильме. Он активен, он кидается вслед кому-то не потому, что его влечёт неосознанное чувство, как это происходит с Рогожиным, а потому, что он уверен, что должен вмешаться, что-то изменить, что-то предпринять. Он вполне осознанно отдаёт себя. Просто он не может оказаться одновременно во всех местах, где он нужен, как ему кажется.


http://www.lib.ru/LITRA/DOSTOEWSKIJ/idiot.txt
12:20 07-07-2004
Гесиод «Теогония»
Афродита, появляющаяся на свет из морской пены… Можно ли более возвышенно описать рождение чувства любви! Воображение живописует полувоздушный образ с картины Боттичелли. Но кто б мог подумать, вокруг чего взбилась та самая пена, из которой… Житейская разборка богов. Бытовуха. Членовредительство в самом буквальном смысле слова . Анатомические подробности. Древние мифотворцы были грубоватыми реалистами. Поэтические миражи постепенно гаснут…
Хочется приписать перед тем, как процитировать первоисточник: «Слабонервным и детям читать не рекомендуется».

Гесиод «Теогония»:

…Дети, рожденные Геей-Землею и Небом-Ураном,
Были ужасны и стали отцу своему ненавистны
С первого взгляда. Едва лишь на свет кто из них появился,
Каждого в недрах Земли немедлительно прятал родитель,
Не выпуская на свет, и злодейством своим наслаждался.
С полной утробою тяжко стонала Земля-великанша.
Злое пришло ей на ум и коварно-искусное дело.
Тотчас породу создавши седого железа, огромный
Сделала серп и его показала возлюбленным детям
И, возбуждая в них смелость, сказала с печальной душою:
"Дети мои и отца нечестивого! Если хотите
Быть мне послушными, сможем отцу мы воздать за злодейство
Вашему: ибо он первый ужасные вещи замыслил".
Так говорила. Но, страхом объятые, дети молчали.
И ни один не ответил. Великий же Крон хитроумный,
Смелости полный, немедля ответствовал матери милой:
"Мать! С величайшей охотой за дело такое возьмусь я.
Мало меня огорчает отца злоимянного жребий
Нашего. Ибо он первый ужасные веши замыслил".
Так он сказал. Взвеселилась душой исполинская Гея.
В место укромное сына запрятав, дала ему в руки
Серп острозубый и всяким коварствам его обучила.
Ночь за собою ведя, появился Уран, и возлег он
Около Геи, пылая любовным желаньем, и всюду
Распространился кругом. Неожиданно левую руку
Сын протянул из засады, а правой, схвативши огромный
Серп острозубый, отсек у родителя милого быстро
Член детородный и бросил назад его сильным размахом.

…Член же отца детородный, отсечённый острым железом,
по морю долгое время носился, и белая пена
взбилась вокруг от нетленного члена. И девушка в пене
в той зародилась…

…Её Афродитой
«Пеннорождённой», ещё «Кифереей» прекрасновенчанной
боги и люди зовут, потому что родилась из пены...
12:18 07-07-2004
Арсений Тарковский
Когда отыскан угол зренья
И ты при вспышке озаренья
Собой угадан до конца.
12:18 07-07-2004
Гомерический (смех, хохот)
Своими необычайными размерами, количеством и т.п. напоминающий пиршества олимпийских богов в "Илиаде" Гомера.
12:17 07-07-2004
Анри Барбюс. Нежность.
25 сентября 1893 г.

Мой дорогой, маленький мой Луи!
Итак, все кончено. Мы больше никогда не увидимся.
Помни это также твердо, как и я. Ты не хотел разлуки, ты согласился бы на все, лишь бы нам быть вместе. Но мы должны расстаться, чтобы ты мог начать новую жизнь. Нелегко было сопротивляться и тебе, и самой себе, и нам обоим вместе... Но не жалею, что сделала это, хотя ты так плакал, зарывшись в подушки нашей постели. два раза ты подымал голову, смотрел на меня жалобным, молящим взглядом... Какое у тебя было пылающее и несчастное лицо! Вечером, в темноте, когда я уже не могла видеть твоих слез, я чувствовала их, они жгли мне руки.

Сейчас мы оба жестоко страдаем. Мне все это кажется тяжелым сном.
В первые дни просто нельзя будет поверить, и еще несколько месяцев нам будет больно, а затем придет исцеление.

И только тогда я вновь стану тебе писать, ведь мы решили, что я буду писать тебе время от времени. Но мы также твердо решили, что моего адреса ты никогда не узнаешь и мои письма будут единственной связующей
нитью, но она не даст нашей разлуке стать окончательным разрывом.

Целую тебя в последний раз, целую нежно, нежно; совсем безгрешным, тихим поцелуем - ведь нас разделяет такое большое расстояние!..

25 сентября 1894 г.

Мой дорогой, маленький мой Луи!
Я снова говорю с тобой, как обещала. Вот уже год, как мы расстались.
Знаю, ты не забыл меня, мы все еще связаны друг с другом, и всякий раз, когда я думаю о тебе, я не могу не ощущать твоей боли.

И все же минувшие двенадцать месяцев сделали свое дело: накинули на прошлое траурную дымку. Вот уж и дымка появилась. Иные мелочи стушевались, иные подробности и вовсе исчезли. Правда, они порой
всплывают в памяти, если что - нибудь случайно о них напомнит.

Я как - то попыталась и не могла представить выражение твоего лица, когда впервые тебя увидела.
Попробуй и ты вспомнить мой взгляд, когда ты увидел меня впервые, и ты поймешь, что все на свете стирается.

Недавно я улыбнулась. Кому?.. Чему?.. Никому и ничему. В аллее весело заиграл солнечный луч, и я невольно улыбнулась.
Я и раньше пыталась улыбнуться. Сначала мне казалось невозможным вновь этому научиться. И все - таки, я тебе говорю, однажды я против воли улыбнулась. Я хочу, чтобы и ты тоже все чаще и чаще улыбался, просто так,
радуясь хорошей погоде или сознанию, что у тебя впереди какое - то будущее.
Да, да, подними голову и улыбнись.

17 декабря 1899 г.

И вот я снова с тобой, дорогой мой Луи.
Я как сон, не правда ли? Появляюсь, когда мне вздумается, но всегда в нужную минуту, если вокруг все пусто и темно. Я прихожу и ухожу, я совсем близко, но ко мне нельзя прикоснуться.

Я не чувствую себя несчастной. Ко мне вернулась бодрость, потому что каждый день наступает утро и, как всегда, сменяются времена года.
Солнце сияет так ласково, хочется ему довериться, и даже обыкновенный
дневной свет полон благожелательности.

Представь себе, я недавно танцевала! Я часто смеюсь.
Сперва замечала, что вот мне стало смешно, а теперь уж и не перечесть, сколько раз смеялась.

Вчера было гулянье. На закате солнца всюду теснились толпы нарядных людей. Пестро, красиво, похоже на цветник. И среди такого множества довольных людей я почувствовала себя счастливой.

Я пишу тебе, чтобы рассказать обо всем этом, а также и о том, что отныне я обратилась в новую веру, - я исповедую самоотверженную любовь к тебе.
Мы с тобой как - то рассуждали о самоотверженности в любви, не очень - то хорошо понимая ее... Помолимся же вместе о том, чтобы всем сердцем в нее поверить.

6 июля 1904 г.

Годы проходят! Одиннадцать лет! Я уезжала далеко, вернулась и вновь собираюсь уехать.
У тебя, конечно, свой дом, дорогой мой Луи, ведь ты теперь совсем взрослый и, конечно, обзавелся семьей, для которой ты так много значишь.

А ты сам, какой ты стал? Я представляю себе, что лицо у тебя пополнело, плечи стали шире, а седых волос, должно быть, еще немного и, уж наверное, как прежде, твое лицо все озаряется, когда улыбка вот - вот тронет твои губы.

А я? Не стану описывать тебе, как я переменилась, превратившись в старую женщину.
Старую! Женщины стареют раньше мужчин, и, будь я рядом с тобой, я
выглядела бы твоей матерью - и по наружности, и по тому выражению глаз, с каким бы я смотрела на тебя.

Видишь, как мы были правы, расставшись вовремя. Теперь уж мы перестрадали, успокоились, и сейчас мое письмо, которое ты, конечно, узнал по почерку на конверте, явилось для тебя почти развлечением.

25 сентября 1893 г.

Мой дорогой Луи!
Вот уже двадцать лет, как мы расстались...

И вот уже двадцать лет, как меня нет в живых, дорогой мой. Если ты жив и прочтешь это письмо, которое перешлют тебе верные и почтительные руки, - те, что в течение многих лет пересылали тебе мои предыдущие письма, ты простишь, что я покончила с собой на другой же день после нашей разлуки.
Я не могла, я не умела жить без тебя.

Мы вчера расстались с тобой. Посмотри хорошенько на дату - в начале письма. Ты, конечно, не обратил на нее внимания.
Ведь это вчера мы в последний раз были с тобою в нашей комнате, и ты, зарывшись с головой в подушки, рыдал, как ребенок, беспомощный перед
страшным своим горем.
Это вчера, когда в полуоткрытое окно заглянула ночь, твои слезы, которых я уже не могла видеть, катились по моим рукам. Это вчера ты кричал от
боли и жаловался, а я, собрав все свои силы, крепилась и молчала.
А сегодня, сидя за нашим столом, окруженная нашими вещами, в нашем прелестном уголке, я пишу те четыре письма, которые ты должен получить с большими промежутками.
Дописываю последнее письмо, а затем наступит конец.

Сегодня вечером я дам самые точные распоряжения о том, чтобы мои письма доставили тебе в те числа, которые на них указаны, а также приму меры к тому, чтобы меня не могли разыскать.

Затем я уйду из жизни. Незачем рассказывать тебе, как: все подробности этого отвратительного действия неуместны. Они могли бы причинить тебе боль, даже по прошествии стольких лет.

Важно то, что мне удалось оторвать тебя от себя самой и сделать это осторожно и ласково, не ранив тебя. Я хочу и дальше заботиться о тебе,
а для этого я должна жить и после моей смерти.
Разрыва не будет, ты бы его, возможно, и не перенес, ведь тебе все огорчения причиняют такую острую боль.
Я буду возвращаться к тебе - не слишком часто, чтобы понемногу мой образ
изгладился из твоей памяти, и не слишком редко, чтоб избавить тебя от ненужных страданий.
А когда ты узнаешь от меня самой всю правду, пройдет столько лет
(а ведь время помогает мне), что ты уже почти не сможешь понять, что значила бы для тебя моя смерть.

Луи, родной мой, сегодняшний наш последний разговор кажется мне каким - то зловещим чудом.
Сегодня мы говорим очень тихо, почти неслышно, - уж очень мы далеки друг от друга, ведь я существую только в тебе, а ты уже забыл меня.
Сегодня значение слова сейчас для той, которая его пишет и шепчет, совсем иное, чем для того, кто будет читать это слово и тихо произнесет "сейчас".

Сейчас, преодолев такое громадное расстояние во времени, преодолев вечность - пусть зто покажется нелепым, - сейчас я целую тебя, как прежде. Вот и все...
Больше я ничего не прибавлю, потому что боюсь стать печальной, а значит, злой и потому, что не решаюсь признаться тебе в тех сумашедших мечтах, которые неизбежны, когда любишь и когда любовь - огромна, а нежность - беспредельна.



Анри Барбюс


http://www.journals.ru/journals_comments.php?id=547847
12:15 07-07-2004
Эдмон Ростан. Сирано де Бержерак.
Эдмон Ростан. Сирано де Бержерак.

П p и в p а т н и к (строго).
(Одному из воришек.)

Вон, видишь, дворянин закручивает ус?
И если ты, мой друг, не трус,
То украдешь его часы.
Теперь с него снимай хоть платье:
Уж если дворянин начнет крутить усы,
Его не оторвать от этого занятья!
-----------------
Ле-Бре.
Сейчас начнут спектакль, а Сирано все нет.
Первый маркиз.
Но кто же он такой?
Ле-Бре. Сложнейший из вопросов..
Пожалуй, астроном...
Линьер. Он музыкант!
Рагно. Поэт!
Гижи. Он храбрый человек.
Линьер. Он физик!
Рагно. Он философ!
И сумасшедший! Но его отвага
Неподражаема! И он со всеми прост.
И плащ его похож на петушиный хвост,
Когда его слегка приподнимает шпага...
-----------------
Гижи.
Его клинок неуловим.
Рагно.
Да, шпага y него -- одна из половин
Всегда раскрытых ножниц Парки
.
------------------
Роксана появляется в своей ложе с дуэньей.
Кристиан не видит ее.

Второй маркиз (жеманно).
О, как она свежа!
Первый маркиз. Я простудился б насмерть,
С ней постояв минуты две:
От свежести такой грозит сердечный насморк...
Линьер (пьет).
Особенно при ветре в голове.
-------------------
Кристиан. Увы!
Кто этот человек? Который рядом с нею?
Линьер (пьянея).
Ах, это граф де Гиш... Он ею увлечен,
Но мужа ищет ей, чтоб за его плечом
Добиться своего спокойней и вернее.
Граф сам женат, его супруга_
Племянница Армана Ришелье.
Роксана не знатна и родилась в семье
Хоть и богатой, но другого круга.
Он мужа ей найдет! Дружа с таким вельможей,
Иной супруг рога считает легкой ношей.

-------------------

Сирано.
Hy, тихо вы!
Голоса. Гав-гав!
-- Кукареку!
Сирано.
Что? Возвращаетесь к родному языку?
Прошу вас замолчать! Вы раскричались рано.
Hy-с, кто задел меня? Кто мною был задет?
Я вызываю всех. Вы? Нет? Вы? Нет?
Вы? Тоже нет? Однако это странно.

В зале тишина.

Сирано.
Какая тишина! Вот и молчите впредь:
Меня нервируют бессмысленные звуки.
А если кто-нибудь желает умереть,
Прошу вас: молча поднимите руки!
-------------------
Бельроз (в сторону публики).
Как деньги им вернуть?
Сирано (поворачиваясь к нему).
Лишь вы передо мной,
Пожалуй, правы, так что и ответить нечем.
Возьмите, вот!
(Бросает кошелек.)

Жоделе (проворно пряча кошелек.)
Hy, этою ценой
Вы можете спектакль срывать нам каждый вечер!

--------------------
Сирано.
О, лица многие перед моим лицом
К моей руке имели уваженье.

(Указав на шпагу.)

Ведь то, что для нее всего лишь продолженье,
Для них уже является концом
.
---------------------
Де Вальвер. О, жалкий фат!
Я так его пугну, что он не пикнет даже.

(Подходя к Сирано.)

Ваш нос... Hy, в общем... крупноват...
Сирано. Да. Он крупней, чем красноречье ваше,
А я бы о таком, заметьте,
О выдающемся предмете
Острот набрал бы целые тома,
Меняя жесты и топа...
Вот, например, из не особо острых --
Тон описательный -- так шутит новичок:
Как называете вы этот полуостров,
Который вырос между ваших щек?
Развязный тон, каким острят друзья:
Вам из стакана пить нельзя --
Побьет ваш нос посуду вашу!
Позвольте подарить вам чашу?
Или почтительно-умильный;
Вы этой башнею фамильной
Давно владеете? Наивный: С дальних мест
Вы этот монумент везли для дам столичных?
Любезный: Сударь любит птичек?
Он приготовил им вместительный насест!
Ехидный: Это что? Крючок для шляп? Удобный!
Платить не надо в гардеробной!
Тон нежный: Боже мой! От дождичка и ветра
Вы заказали зонтичек ему?
Тон удивленный: Извините, это --
Вам одному?
Доброжелательный: В пылу житейских гроз,
Фиаско потерпев в каком-нибудь вопросе,
Вам нелегко повесить нос,
Зато легко повеситься на носе!

Язвительный, чуть в сторону и косо:
Но, сударь, вам решительно везет:
Не видя дальше собственного носа,
Вы все же видите широкий горизонт!
Практический: Советовать вам смею
Для носа вашего устроить лотерею;
Я вам скажу с открытою душой,
Что получивший вещь такую
Имел бы выигрыш большой,
Имея радость небольшую.

--------------------------

Сирано.

Откинув плащ и вынув шпагу,
У дам, взирающих на нас

(показывая на де Вальвера),

Прошу прощенья за беднягу,
Он недостоин ваших глаз!

Де Вальвер злится и наступает.

(Делает выпад и заставляет его встать на место.)

Простите, друг мой, не сейчас...
Вы поначалу слишком пылки.
Ведь я предупреждал же вас,
Что попаду в конце посылки,
Но и назад, виконт, ни шагу!
И сам король бы вас не спас.
Зачем вы в эту передрягу
Попали, точно напоказ?

(Делает выпад.)
Де Вальвер отступает.

Куда вы, сударь? Без проказ!
Так будет шишка па затылке.
Ведь я предупреждал же вас,
Что попаду в конце посылки!
Где наша бывшая отвага?
Где твердость кисти? Верный глаз?
Ведь вы белее, чем бумага...
Слинял румянец, взор погас...
Мне жаль. На вас такой атлас --
И в нем придется сделать дырку...
Итак, предупреждаю вас,
Что я сейчас начну посылку!

(Торжественно.)

Виконт! Посылка. Пробил час.

(Делает выпад.)
Де Вальвер падает.

Как жаль, что нет для вас подстилки.
Ведь я предупреждал же вас,
Что попаду в конце посылки!

(Кланяется.)

Ранга в восторге танцует. Ле-Бре счастлив.

Голоса.
-- Упал!
-- Он мертв?
-- Он без движенъя!

Друзья де Вальвера уносят его.

Сирано (вытирая шпагу).
Пустая рана. Ерунда!
Зато основ стихосложенья
Он не забудет никогда!
Голоса.
Красиво!
-- Остроумно!
-- Браво!
Ле-Бре.
И что мне нравится -- бессмысленно вполне!
Мушкетер (подходя к Сирано и пожимая ему руку).
В таких делах я разбираюсь, право,
По поединок ваш в новинку даже мне.
Я, правда, вам одним из первых
Победу сразу же предрек.
Сирано (к Гижи).
Кто это?
Гижи.
Д'Артаньян. Один из мушкетеров,
Тех, самых знаменитых_трех!
----------------------

Привратник (к Сирано).
Сейчас везде обед.
Вы остаетесь?
Сирано.
Да.
Ле-Бре. Однако почему же?
Сирано.
Да потому, что денег нет.
Ле-Бре (делает жест, как бы бросая что-то).
А этот кошелек?
Сирано. Последним был.
Ле-Бре. Тем хуже!
Отцовский пенсион тобою за день прожит!
Сирано.
Пусть кто-нибудь другой его проест.
Ле-Бре.
Какая глупость все-таки!
Сирано. Быть может.
Зато какой великолепный жест!
Буфетчица (горячо).
Вы, сударь, голодны? Вы целый день не ели...
Возьмите что-нибудь... Я умоляю вас!..
Сирано. Нет-нет. Благодарю.
Буфетчица. Но...
Сирано. Если, в самом дело,
Вас огорчил бы мой отказ,
То ягодку...

Буфетчица подает ему кисть винограда.

Воды!

Буфетчица подает вино.

Нет, я хотел бы чистой.
Одно печенье. Все. Нет! Что я говорю?
Я главного не взял.

(Целует ей руку.)

Теперь благодарю.

Буфетчица, смущенная, уходит.
Ле-Бре.
Но это не обед, а вид самоубийства!
---------------------

Ле-Бре.
Но что ты делаешь? Ты всех зовешь на бой!
Сирано.
Что ж делать, лгать?
Ле-Бре. Но так же невозможно!
Сирано (поднимаясь).
Приятно быть самим собой.
А притворяться -- тягостно и сложно.
Ле-Бре.
Влюбиться бы тебе! От этой всей бравады
Хоть чувство к женщине тебя бы отвлекло.
Сирано.
Поосторожнее, Ле-Бре! Я не стекло --
Не разобьюсь, но бить меня не надо.
Ле-Бре (удивленно).
Ты любишь, Сирано?
Сирано. Уже который год!..
Ле-Бре.
Кого же любишь ты?
Сирано. Увы! Хвалиться нечем.
Кого же может полюбить урод?
Конечно, самую красивую из женщин!

--------------------
Сирано.
Чтоб б ни сказал о ней -- скажу лишь половину.
Ле-Бре.
Ты полюбил свою кузину?
Сирано.
Роксану, да.
Ле-Бре. Скажи об этом ей.
Сирано.
Ну, это несколько трудней:
Характер мой насмешек не выносит.
Ле-Бре.
Ты для нее герой с сегодняшнего дня.
Сирано.
Но как я к ней приду, когда мой милый носик
Всегда за полчаса приходит до меня?
-----------------

Ле-Бре.
Ты плачешь, бедный друг?
Сирано. Так жизнь моя несносна,
Что плакать мне и то нельзя.
Смешна бывает и слеза,
Когда она бежит по этакому носу!
----------------

Сирано (входит).
Который час?
Рагно. Шесть ровно.
Сирано (с чувством). Через час...
Рагно (восторженно).
Я видел, браво!
Сирано. Что?
Рагно. Сраженье вы имели.
Сирано.
Где?
Рагно. На спектакле. Поздравляю вас1
Дуэль в стихах!
Сирано. А... о дуэли...
Лиза.
Он сочиняет их когда и где угодно.
Сирано.
Hy, полноте.
Рагно. Легко, не горячась.
Я попаду в конце посылки. Превосходно!
Я попаду....

(Фехтует вертелом.)

Сирано. Который час?
Рагно.
Седьмого пять минут. О, сочинить балладу!..
Лиза.
А что y вас о рукой?
Сирано. Царапина.
Рагно. Ого!
На вас напали?
Сирано. Нет.
Лиза. Он говорит неправду.
Сирано.
Вы сможете уйти? Я жду здесь кой-кого.
Рагно.
О, это нелегко: придут поэты.
Сирано. Грезить?
Лиза (иронически).
Нет, сударь,завтракать.
Сирано. Ах так!
Вы удалите их. Я сделаю вам знак.
Который час?
Рагно. Седьмого десять.
Сирано (нервно садясь к столу и беря бумагу).
Перо!

Рагно дает ему перо.

Мушкетер (входя).
Привет!
Сирано. Кто это?
Рагно. Друг жены
И, по его словам, ужаснейший вояка.
Сирано (пишет).
Как тяжело. Слова движений лишены...
Час?
Рагно. Четверть пробило.
Сирано. Однако
Что написать мне ей? Как лучше дать понять?
Как много слов и как их мало...
А нужно копию лишь снять

(ударяет себя в грудь)

Вот с этого оригинала.

(Пишет.)
-------------------

Третий поэт. А нас y Нельской башни
Задерживали все.
Первый поэт. Не пропускали нас.
Третий поэт.
Там нынче шляп, как листьев в осень!
У самой мостовой, на удивленье всем,
Валялись трупы.
Первый поэт. Целых восемь.
Сирано (посмотрев на него, тихо).
А я, признаться, думал -- семь.
Третий поэт.
Как говорят, покончил с ними
Один отчаянный храбрец!
-------------------------

Первый поэт.
Кто этот лютый тигр?
Второй поэт. Вампир, сосущий кровь...
Первый поэт.
Какой-то людоед без страха и без сердца!
Сирано (пишет).
Робею и дрожу... и некуда мне деться
С моей любовью к вам... при вас, моя любовь!

-------------------------
Сирано
Пускай мечтатель я! Мне во сто крат милей
Всех этих подлых благ -- мои пустые бредни.
Мой голос одинок, но даже в час последний
Служить он будет мне и совести моей!
Ле-Бре.
Единоборствуй, что ж!.. Бушуй! Себе в забаву
Бросай слова, как бросил славу...
Но шепотом совсем скажи мне одному:
Ты не любим? Ты любишь без ответа?
Сирано.
Молчи, Ле-Бре! Молчи! Ведь мера есть всему...
Не надо говорить про это.

---------------------------
Сирано.
Hy, живо!
Мое несчастное пари.
Идите под окно к артисту Монфлери,
Играйте долго, нежно и фальшиво
.

(Роксане.)

Hy, как избранник ваш? Еще любим не мене?
Роксана (входя).
Как он умен! Красив! Как я люблю его!
Сирано (улыбаясь).
О, Кристиан умен?
Роксана. Он даже вас умнее.
Сирано.
Я с этим соглашусь охотнее всего.
--------------------------

Сирано.
Hy, хорошо. А вы скажите мне,
Оставшись с ним наедине,
Что от него вы слышать бы хотели?
Мне интересно.
Роксана. В самом деле?
А вы не скажете?
Сирано. Я буду нем, как немы
Бывают рыбы и рабы.

---------------------------

Кристиан.
Роксана!
Роксана (появляясь). Это кто?
Сирано (тихо, Кристиану). Ну, говори скорее!
Кристиан.
Я вам хочу сказать...
Роксана. О нет! Не надо слов.
У вас слова похожи на слонов --
Их тяжко говорить, а слушать тяжелее.
Сирано (подсказывая).
Не тяжелы слова, но тяжела любовь!
Кристиан (повторяя).
Не тяжелы слова, но тяжела любовь!
Роксана.
Так это что же? Значит, вновь
Дар красноречья с прежним жаром
Готов коснуться ваших уст?
Кристиан (та же игра).
Я отдаю вам красноречье даром...
Но это... будет... даром чувств!
Роксана.
Ага! Слова пришли в движенье!
Их выражение звучит на этот раз!
Кристиан (та же игра).
Но выраженье... ваших глаз...
Слова лишает... выраженья...
Роксана.
О, как ты говоришь! Однако почему же
Чуть запинаются еще слова твои?
Сирано (отстраняя Кристиана).
У вас столь маленькие уши,
Что трудно в них войти словам большой любви!
Роксана.
Я к вам сейчас спущусь.
Сирано. Не надо... не сейчас...
Роксана.
Ну, встаньте на скамью.
Сирано. Не надо. Так прекрасно,
Себя не видя и не видя вас,
И чувствовать и говорить в пространство...
Мне кажется, я говорю впервые...

Роксана.
И голос ваш другой. Вы так не говорили.
Сирано (лихорадочно).
Да, верно... Ночь темна... Лишь отсвет голубой...
Могу осмелиться я быть самим собой...
Я так взволнован... И любое слово
Так ново для меня...

Роксана. Так ново?
Сирано (испуганно).
Простите... Я немного увлечен...
Но быть осмеянным?
Роксана. Но в чем?
Сирано.
В моей любви.
Роксана. Но кем же?
Сирано. Вами.
Ведь я же не слова... я то, что за словами...
Все то, чем дышится... бросаю наобум...
Куда-то в сумрак... в ночь...
Роксана. Вам помогает ум.
Сирано.
Что ум? Он может быть притворщиком искусным,
Но перед ним любовь появится едва,
И меркнет он, как перед всяким чувством
Бледнеют всякие слова.
Ум -- это проблеск! Искра в свете
Огня любви, слепящего до слез...
Он меркнет в нем, как меркнут свечи
В сиянии вечерних звезд.
Роксана.
Но все же ум...
Сирано. Вы говорите все же.
Так, значит, чувство вам дороже?
Вам дороги слова, однако ближе ласка?
Так будьте смелы до конца.
Что ум в любви? Не более, чем маска,
Накинутая на сердца!
И эта маска сердцу чужда.
Скажите сами: как мне быть?
Ведь ум всегда скрывает чувство,
А я хочу его открыть!

Роксана.
Ну, хорошо. Пускай для нас двоих
Пришли мгновенья эти. Понимаю,
Но что вы скажете, переживая их?
Сирано.
Что я скажу? Двенадцатого мая
Прическу изменили вы.
Мне кажется, сейчас я слышу хруст травы,
Когда еще давно, но как сегодня будто,
Вы девочкой встречали утро.
Что я скажу? Когда я с вами вместе,
Я отыщу десятки слов,
В которых смысл на третьем месте
,
На первом -- вы и на втором -- любовь.
Что я скажу? Зачем вам разбираться?
Скажу, что эта ночь, и звезды, и луна,
Что это для меня всего лишь декорация,
В которой вы играете одна!
Что я скажу? Не все ли вам равно?
Слова, что говорят в подобные мгновенья,
Почти не слушают, не понимают, но
Их ощущают, как прикосновенья.

Я чувствую, мгновенья торопя,
Как ты дрожишь, как дрожь проходит мимо
По ветке старого жасмина...
Роксана.
Я плачу... Я дрожу... И я люблю тебя.
Сирано (растерянно).
Ты любишь?.. Ты?.. Меня?..
------------------------

Сирано.
Да... я просил... Но это был прилив
Любви безумной... той... которой стыд неведом..

------------------------
Сирано.Сюда идут. Однако в двух тонах
Играет музыка. Что это за причина?
Веселый -- женщина, безрадостный -- мужчина.

Появляется капуцин.

А! Это среднее -- монах!
-------------------------

Кристиан.
Ты почему не хочешь, чтобы я
Поцеловал ее?
Сирано. Мне показалось, рано...
Кристиан.
А мне медлительность твоя
Весьма загадочна и странна...
Сирано (в сторону).
Да... ото так. Любой ценою
Их юность и любовь возьмут свои права...
Так пусть же будут хоть слова...
Мои слова тому виною!

----------------------------
Сирано
Какая тьма вокруг!
Она не видит... Звезды скупы...
Не различит -- луна слаба...
Она его целует в губы,
Целуя в них мои слова.
------------------------------
Сирано.
О, я в Алжире?
Де Гиш. Что за сказка?
Сирано.
Вы негр? Вы черный?
Де Гиш. Это маска!
Сирано.
Так я в Италии? Поди ж.
Как я не разглядел? Сказали бы мне прямо!
Де Гиш (пытаясь пройти).
Меня здесь ожидает дама...
Сирано.
Ну, значит, я попал в Париж!
Де Гиш (смеясь).
Однако он чудак весьма забавный, право!

------------------------------
Де Гиш (увидя Роксану и Кристиана).
Вы, сударь? И она? Как это было тонко!

(К Сирано.)

Ну, господин изобретатель, вас
Я поздравляю, признавая,
Что задержал бы ваш рассказ
Святого на пороге рая.

------------------------------

Де Гиш (Кристиану).
Барон де Невильет! Кругом! Налево!
Роксана.
Зачем? Куда вы?
Де Гиш. На войну.
Роксана.
Но рота не идет, и в этой роте он.
Де Гиш.
Теперь она пойдет.

(Достает пакет.)

Доставите, барон,
Приказ мой...
Роксана (бросаясь в объятия Кристиана).
Кристиан!
Де Гиш.
Ну, в мгновенье ока!
Карбону де Жалу! У вас он старший чин

(К Сирано.)

До брачной ночи им далеко!..
Сирано (в сторону).
Как будто бы меня он этим огорчил...
Де Гиш уходит.

Кристиан.
О, губы дай твои!
Сирано. Нам некогда. Идем!
Кристиан.
О, ты не знаешь, как...
Сирано. Но я предполагаю.
Роксана.
Прощай, мой Кристиан!
Кристиан. Прощайте, дорогая!
Роксана (к Сирано).
Клянитесь мне!
Сирано. Мне клясться? В чем?
Роксана.
Он будет жив?
Сирано. Я постараюсь, но...
Роксана.
Вы отвратите всякую опасность?
Сирано.
Я постараюсь, но...
Роксана. Достаточно у вас есть
Для этого отваги, Сирано.
Вы обещаете -- он будет верен мне?
Сирано.
Я постараюсь... Да... конечно, на войне...
Роксана.
Не будет холодно ему?
Сирано.
Я постараюсь, но...
Роксана. От ночи до рассвета
Он будет мне писать по длинному письму.
Сирано (останавливаясь).
Я отвечаю вам за это!
-----------------------------------
Ле-Бре.
Черт побери!
Карбон. Иди ругаться в поле,
Ты мальчиков разбудишь мне.
Ле-Бре.
Они голодные.
Карбон. Тем боле.
Ле-Бре. Пусть пообедают во сне.
---------------------------------
Один из гвардейцев.
Эй, за овечий сыр
Идет моя баронская корона!
Один из гвардейцев (Карбону).
Вы не хотите, командир,
Менять барана на барона?
-----------------------------------
Карбон. Ты так смешишь ребят --
Не откажи мне в маленькой подмоге,
А то они меня съедят...
-----------------------------------
12:12 07-07-2004
Артюр Рембо Подарки сирот к Новому году
Артюр Рембо

Подарки сирот к Новому году

I

Мглой комната полна, и осторожно в ней
Звучит шушуканье печальное детей.
Две детских головы за занавеской белой,
От грез отяжелев, склоняются несмело.
Снаружи стайка птиц друг к другу зябко льнет,
И крылья не влекут их в серый небосвод;
Проходит Новый год со свитою туманной;
Влача свой снежный плащ и улыбаясь странно,
Он плачет и поет, охвачен дрожью он.

II

Как будто окружил их мрак со всех сторон,
Как будто ночь вокруг, два малыша смолкают
И словно голосу далекому внимают,
И часто вздрагивают, слыша золотой
Предутренний напев, что в шар стеклянный свой
Стучит и вновь стучит, отлитый из металла.
Промерзла комната. Валяются устало
Одежды траурные прямо на полу;
Врывается сквозняк в предутреннюю мглу,
Своим дыханием наполнив помещенье.
Кто здесь отсутствует? - вы спросите в смущенье.
Как будто матери с детьми здесь рядом нет,
Той, что глаза таят и торжество и свет.
Забыла ли она вечернею порою
Расшевелить огонь, склонившись над золою?
Забыла ли она, свои покидая дом,
Несчастных малышей укрыть пуховиком?
Неужто не могла их оградить от стужи,
Чтоб ветер утренний к ним не проник снаружи?
О греза матери! Она, как пух, тепла,
Она - уют гнезда, хранящего от зла
Птенцов, которые в его уединенье
Уснут спокойным сном, что белых полн видений.
Увы! Теперь в гнезде тепла и пуха нет,
И мерзнут малыши, и страшен им рассвет;
Наполнил холодом гнездо суровый ветер...

III

Теперь вы поняли: сироты эти дети.
Нет матери у них, отец их далеко,
И старой женщине-служанке нелегко
Заботиться о них. Одни в холодном зданье
Они встречают день. И вот у них в сознанье
Воспоминания теснятся, и опять,
Как четки, можно их весь день перебирать.
Чудесен был рассвет, суливший им подарки!
А ночью были сны таинственны и ярки,
И каждый, что хотел, то и увидел в них:
Игрушки, сладости в обертках золотых;
И в танце это все кружилось и сверкало,
То появлялось вновь, то снова исчезало.
Как было весело, проснувшись в ранний час
И протерев глаза, почувствовать тотчас
Вкус лакомств на губах... Уж тут не до гребенки.
День праздничный пришел - и вот горят глазенки,
И можно босиком направиться к дверям
Родителей, вбежать в их комнату, а там
Уж поцелуи ждут, улыбки, поздравленья,
И ради праздника на шалость разрешенье.

IV

О, сколько прелести в словах таилось их!
Как изменялось все в жилище дней былых!
Потрескивал огонь, горя в камине жарко,
И комната была озарена им ярко,
И отблески огня, то дружно, то вразброд,
До лаку мебели водили хоровод.
А шкаф был без ключей... Да, без ключей...
Как странно!
К себе приковывал он взгляды постоянно,
Он заставлял мечтать о тайнах, спящих в нем,
За дверцей черною, что заперта ключом;
И слышался порой из скважины замочной
Какой-то смутный гул во мгле его полночной.
Сегодня комната родителей пуста,
Луч света под дверьми сменила темнота,
Нет больше ни ключей, ни жаркого камина,
Ни поцелуев нет, ни шалости невинной.
О, новогодний день печально встретит их!
И слезы горькие из глаз их голубых
На щеки падают, и шепот раздается:
"Когда же мама к нам издалека вернется?"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В дремоту малыши погружены сейчас.
Вам показалось бы, что и во сне из глаз
Струятся слезы их... Прерывисто дыханье...
Ведь сердцу детскому так тягостно страданье!
Но ангел детства стер с ресниц их капли слез,
И сны чудесные двум детям он принес,
И столько радости в тех сновиденьях было,
Что лица детские улыбка озарила.
Им снится, что они, на руку опершись
И голову подняв, глазенками впились
В картину розового рая: он пред ними
Играет радужными красками своими.
В камине, весело горя, огонь поет-
Виднеется в окне лазурный небосвод...
Природа, пробудясь, от солнца опьянела...
Земля, его лучам свое подставив тело,
Трепещет, чувствуя их поцелуев жар...
А в доме - свет, тепло... Развеялся кошмар...
Не видно на полу одежды этой черной...
Злой ветер перестал выть у дверей упорно...
И словно властвует здесь воля добрых фей...
Крик рвется из груди двух радостных детей...
Вот материнская кровать... Там что-то блещет,
На ярком серебре луч розовый трепещет,
И украшения сверкают и горят,
Мерцает перламутр и рядом с ним гагат;
И там на золоте начертаны упрямо
Слова заветные, слова "ДЛЯ НАШЕЙ МАМЫ!"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[Декабрь 1869]


http://www.lib.ru/POEZIQ/REMBO/rembo1_1.txt
12:10 07-07-2004
Осип Мандельштам
Осип Мандельштам

Образ твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
"Господи!"- сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.

Божье имя, как большая птица,
Вылетало из моей груди.
Впереди густой туман клубится,
И пустая клетка позади.


http://www.litera.ru/stixiya/author...lshtam/all.html
12:10 07-07-2004
Nomen est omen
Nomen est omen– лат.
(НОмэн эст Омен)
Имя – уже знамение, имя уже что-то предвещает
12:10 07-07-2004
Tantum cognoscitur, quantum diligitur
Tantum cognoscitur, quantum diligitur – лат.
(ТАнтум когнОсцитур, квАнтум дилИгитур)
Познаём настолько, насколько любим
Закрыть