Дослушала "Записки Видока" с Чонишвили, поняла, почему никогда не восхищалась работой разведчиков. ГГ - просто образцовая гнида, и непонятно, от чего особенно жутко, от его биографии или рабочих записок. Впечатление, что он как будто сам не понимает, насколько палится. "Он никогда никого не толкал к преступлению", он всего лишь "выработал метод, позволяющий задерживать на месте совершения тех, о ком и так известно, что подлец". А кто подлец? Да все подлецы, даже он сам, хотя он-то исправился. Будете стучать - и вы исправитесь. Хотя не факт, казнить ведь тоже кого-то надо. Любой может сорваться, поэтому преступники - все. Осуждение политической полиции на этом фоне особенно смешно, как будто он сам работал не в том же ведомстве или действовал как-то иначе.

[В 1815 и 1816 году в Париже было множество сборищ певчих, известных под именем гогетов (goguettes -- ругателей). Это был род политических ловушек, образовавшихся сначала под покровительством полиции, которая наполнила эти собрания своими агентами. Последние за попойкой с рабочими подзадоривали их, стараясь вовлечь в ложные заговоры. Я был знаком со многими из этих мнимо-патриотических собраний; самые ярые из участников были всегда полицейские шпионы, которых легко было отличить. В своих песнях они ничего не щадили; ненависть и самые грубые оскорбления сыпались на королевскую фамилию... И эти песни, оплачиваемые секретными фондами Иерусалимской улицы, были произведением тех же авторов, как и гимн Святого Людовика и Святого Карла. Со времени покойного кавалера де Пии и Эсменара барды северной набережной, как известно, обладали привилегией противоречивых вдохновений. У полиции есть свои поэты, свои менестрели и свои трубадуры; она, как видит читатель, учреждение веселое; но, к несчастью, она не всегда расположена петь или побуждать к пению. Пало три головы: Шарбонно, Пленьо, Толлерока, и общества гогетов были прекращены, в них более не было нужды... Кровь была пролита.]

А ведь это двести лет назад.