Мне, кажется, мешает родной язык. С его бессчетными проколами и рубцеватыми краями. Край языка лежит за краем понимания. Которое лежит за краем языка.

Увидеть Париж и умереть, - говорит моя Жюсьен, когда мы занимаемся любовью на кухонном столе. Она держится руками за подоконник, запрокидывает голову и не отрываясь смотрит в огромное окно, за которым горят огни зимнего Питера.

Где есть мне предел? Нет мне предела.