Что-то такое ворочается во мне. В виски колет, в грудь давит, веки тяжелые-тяжелые, а я знаю, дорогой дневник, – зима. Посмотрел сегодня на небо, - ай и впрямь: белым-бело в небе, как есть зима. Да и ветер другим стал – злым, неровным; суетиться, бегает, потом притихнет, прислушается. Спокойно, брат? Спокойно. Ноябрь возомнил себя вдруг декабрем, стянул чужое платье, - пыжиться. «Ай, да я», «я-да-я», и откуда столько гонора, когда сам давиться мокрым снегом напополам с жидкой грязью. А ветер рядом: «Ах, сударь…», «У-у-ух, су-у-ударь…». Эй! Брат ноябрь! Окстись, друг любезный, оглянись-ка лучше кругом: где лето, где осень?
…чик-к ледяным лезвием по горлышку, - глядь, одна зима стоит: знать не знаю, ведать не ведаю… И ветер уже у ее ног ластиться: ведать не ведаю-у-у, знать не знаю-у-у… И в рукаве что-то прячет.
Говорят скоро Новый Год. Подарки, игрушки, мишура. Декабрь еще бродит где-то, а все уже озабочены, озадачены, спорят, ругаются, - это брат ноябрь хорошо прикинулся. Влез в пролетку, хлестнул коней: ай-я, кони! Резвей, шибче! Караул, светопреставление и прочая праздничная суета.
«Что дарить будешь?» - спрашивают.
«Себя!» - смеюсь, - «Приду и могильным голосом из угла буду веселить народ».
«Смешной!» - смеются в ответ.
Киваю. А куда мне деваться, коль и вправду смешной, - дался мне этот месяц. Резвей, кони, шибче! Ай, пить будем, ай, гулять будем… А куража нету. Был да сплыл… Тоска. Пусть хоть другие посмеются…
Смотрят на меня ледяные глаза. Холодно смотрят, оценивающе. Вон ветер приблизился, склонился, шепчет на ушко что-то. Почтительно, мерзавец, шепчет. Ну да ладно, где наша не пропадала? Пляши, чет-нечет, мели слова языком, - в муку мели, в пыль, - а пыль в глаза, в глаза. Ай, люди добрые! Знать ничего не знаю, ведать, ясен красен… Сами мы не местные, ходим-бродим, вот и сейчас пойдем, пожалуй, побредем переулками-закоулочками.., тихонечко, значит.., без шуму и пыли…
Бывай, брат ноябрь. Глядишь, свидимся еще…

Current music: А. Городницкий – Донской монастырь