Journals.ru - Чем заняться мертвецу в Денвере

Я знаю, когда и как умру. Иногда я узнаю, когда и как умрет кто-то – нет, про Вас я, к счастью, ничего сказать не могу, – и сейчас я знаю это про себя. Именно поэтому я здесь.

Это началось пару месяцев назад, в конце августа. В одну из этих душных ночей, когда каждые два-три часа просыпаешься, весь в поту, и выходишь на балкон покурить, под утро мне приснился наш почтальон. Я совсем не знал его, только в лицо, а тут вдруг мне приснилось, как он на своем велосипеде катит по нашей улице. Проедет несколько метров и остановится: кладет в ящики письма, газеты, журналы; только возле дома пани Перлисьян не тормозит – с тех пор, как умер ее муж, она ничего не выписывает, а письма писать ей некому. И вот он доезжает до конца улицы, сворачивает на Косцюшки, и тут его сбивает машина. Я этого не вижу, так как будто бы наблюдаю за ним из окна, но слышу скрип тормозов, а затем удар и звон металла. Помню, от неожиданности я проснулся, и это было как раз вовремя, потому что я уже опаздывал.

Я бы забыл про этот сон, если бы он не повторился в точности на следующую ночь, а потом и еще раз. Весь день я думал, что все это может значить, но, конечно, ничего тогда не понял. А к вечеру задул северный ветер, похолодало и я, впервые за несколько недель, смог нормально выспаться. Мне не снилось ничего, но наутро я пил кофе без «Ведомостей» – почтовый ящик был пуст. А когда я вернулся с работы, соседка рассказала мне, что нашего почтальона – совсем еще мальчишка был, только 19 – сбил автомобиль. Насмерть.

Всю ночь я не находил себе места. Я, конечно, не мог поверить в происходящее. Я ведь не гадалка какая-нибудь, чтобы знать будущее, да и шарлатанство все эти их предсказания. И мне бы никто не поверил, вздумай я рассказать кому-то. Сразу же предложили бы отдых в санатории для душевнобольных. Вы-то, конечно, не предложите, но сейчас мне уже все равно. А тогда я до утра мерил шагами дом, выкурил несколько пачек сигарет, но не придумал никакого объяснения. Самым правильным, размышлял я, будет решить, что чего-то одного не было. Смерть этого паренька, к сожалению, была – я уже сдал злотый на венок. Значит, не могло быть моих снов. Не слышал я скрип тормозов, звук удара и звон металла. Видел почтальона на велосипеде, да, а после его смерти я навоображал себе всякой ерунды из-за этой ужасной жары. Смешно, конечно – спрятал голову в песок, как страус, – но на несколько дней я вроде бы успокоился. А потом мне снова приснилась смерть.

Это была какая-то незнакомая пани, я видел, как она вечером входит в комнату, включает лампу на столе, берет в руки книгу и садится в кресло. Я слышал, как шелестят переворачиваемые ее пальцами с хорошим маникюром страницы, а потом, когда она находила нужное место и устраивалась поудобнее, все исчезало в яркой вспышке. Я видел этот сон три ночи подряд, а потом... Вы должны были слышать об этом, писали во всех газетах и показывали по телевизору: на южной окраине города, за новой больницей, две женщины снимали дом. Одна из них что-то напутала с газовой горелкой, и все влетело на воздух. Они обе погибли. Да, я видел смерть только одной из них. Почему? А почему я вообще что-то видел? Вот и я тоже.

В течение следующего месяца мне снились еще четыре смерти: три несчастных случая и один сердечный приступ. Что Вы, какие убийства... Все – незнакомых людей, все – в нашем городе, (я потом находил сообщения в «Ведомостях»), но я никогда не знал, где именно. Я начал потихоньку привыкать к этому, ну, конечно, настолько, насколько можешь привыкнуть к тому, чего ни понять, не объяснить не можешь. В конце концов, ведь каждый день кого-то сбивает машина, кто-то тонет в море или умирает от инфаркта. Что с того, думал я, что я узнаю об этом на несколько дней раньше? Это все равно, что прочитать послезавтрашнюю газету... Но потом, в одну из ночей, я увидел Анжея, умирающего в больнице от отравления грибами. Я знал об этом, потому, что так сказал чей-то голос, наверное, доктора. Едва открыв глаза, я схватил телефон и набрал номер своего приятеля; он действительно собирался в ближайшие дни в лес.

Надо было что-то делать. Но что? Отравление грибами, – сказать ему такое, думал я, и он поднимет меня на смех. Скажет, – кто из нас двоих всегда набирает одних только «мышат», а кто лучший знаток всех окрестных лесов? И это ведь правда. Был бы я женщиной, скажем, его невестой, можно было бы сослаться на дурное предчувствие, на плохие приметы, устроить истерику, наконец, но не пустить его в лес. Но я же мужчина, не могу же я сказать, в самом деле, что мне приснился дурной сон. Я очень не хотел, чтобы мой друг умирал, но не знал, как спасти его, и можно ли это сделать. Я позвонил на работу и сказал, что беру выходной. Весь день меня посещали идеи, одна другой безумнее. Вечером я поехал к Анжею и попытался уговорить его отправиться со мной на рыбалку. Не могу, старик, – отказался он, – сейчас как раз сезон. Давай лучше через недельку или две, а? Я долго пытался уломать его, но все было бесполезно. Я вернулся домой, и всю ночь думал, что я смогу сделать, если поеду вместе с ним в лес. На следующий день начальник послал меня в Гданьск; обратно я возвращался уже поздно ночью, поездом, в купе с какой-то шумной компанией, и, поэтому, снова не спал. А на утро пошел сильный дождь и Анжей, конечно же, ни в какой лес не поехал. И мне больше не снилось, как он умирает в больнице.

Было ли это случайностью? После этого, дважды, когда я видел чью-то смерть, я пробовал таким образом, через бодрствование, предотвратить ее. В первый раз я выдержал две ночи без сна, второй раз – три. Но оба раза, стоило мне, наконец, закрыть глаза, сны возвращались, и, после трех раз, человек умирал. Так что я так и не понял, почему мой друг остался жив. Мне очень хочется верить, что это моя заслуга, потому, что десять дней назад мне приснился я сам. Мне снилось, – представьте! – что я сплю. И утром не просыпаюсь. Не наводнение – не уехать, не инфаркт – не нанять сиделку, не автобус – не запереться в доме. Просто смерть во сне, – как тут спрячешься? Я сумел выдержать шесть суток на кофе и таблетках, а потом все-таки уснул. Просто сел в кресло и отключился. Сейчас идут четвертые сутки после второго сна, и боюсь, это предел моих возможностей. Если будет и третий... словом, если это случится, я хотел бы, чтобы Вы знали.

Можно, я у Вас тут прилягу?

отредактировано: 24-06-2003 18:09 - Geronimo