«П…ц подкрался незаметно, на тонких розовых ногах».
В понедельник утром всех нас ждал большой сюрприз. К нам пришел большой Бэнц. Бэнц пришел тихо и незаметно в виде одного мудака из буратинкиной палаты, вышедшего в воскресенье в окно 8 этажа. Хрен этот поступил в отделение в четверг вечером с пневмонией. В пятницу буратинка его приняла и клялась, что чел был абсолютно нормален и суицидальных мыслей и высказываний у него не было.
Мужик этот, конечно, был алкоголик, это ясно.
Но почему он из окна вышел никому не понятно.
Вариантов здесь два:
1) Либо он с пятницы по воскресенье плавно вошел в алкогольный делирий, словил глюков и под их впечатлением в окно вышел.
2) Либо у него была депрессия и он не нашел лучшего места, чтобы свести счеты с жизнью, чем наше отделение.
Другие варианты, вроде того, что его соседи по палате из окна выкинули, не прокатывают, так как никаких конфликтов у него с соседями не было, и вышел он тогда, когда никого в палате не было.
Как бы там ни было, он жизни не сразу лишился, а еще помучился. Насмерть не разбился, а только переломался весь: таз, бедра, берцовые кости и пятки – все вдрызг. Я его снимки в рентген носил на описание, ужас какой-то, перелом на переломе. Дежурная служба ему еще разные диагностические мероприятия провела, хирурги в лапароскопии потренировались, интенсивной терапии подвергли, прежде чем он в мир иной отошел.
Начальство вызвало на ковер заведующую и буратинку, как лечащего доктора, и допрашивает их с пристрастием.
Я здесь ни при делах, мужика этого и не видел даже, поэтому меня не трогают. Сижу один в ординаторской, жую пирожок, вспоминаю разные виденные в моей скоропомощной практике суициды.