Когда мне плохо, больно, страшно — я кричу, я плачу, я жалуюсь. Я звоню знакомым, я надоедаю друзьям, я становлюсь умирающим тамагочи для близких. Но… Есть какой-то порог боли.
Я помню, когда был маленьким, у меня сломался зуб и надо было выдернуть остатки. А я, конечно, очень боялся зубного. Я плакал, я упирался до последнего, уже в поликлинике я оглашал коридоры предсмертным рёвом. А потом, меня одного отправли в кабинет, где было сумеречно, но ярко горела медицинская лампа. Один на один с врачихой. И тут вдруг мне перестало быть страшно — потому что страх перешёл через какую-то грань и наступило совсем другое состояние — бесстрашной апатичной решимости. Это звучит противоречиво, но это именно апатия и решимость. А может быть, безразличие и злоба.
Когда больно — я пишу запись, в сердцах стираю, переписываю заново, потом оставляю только одну фразу… Но боль так сильна, что она переходит этот самый порог — и я удалаю и ту последнюю, важную фразу и понимаю, что мне нечего сказать, потому что кричание от боли никому не нужно, ни мне, ни кому-то ещё, и не имеет никакого смысла.
Ненужно и не имеет никакого смысла.
* * *
всё закончилось так, как должно было быть
у сказок счастливый конец
дракон умирает, убитый копьём
царевна идёт под венец
негодяй торгует на рынке пером
и пухом из ангельских крыл
а ангел летит высоко-высоко
такой же крылатый как был
какая у этой басни мораль?
а морали нет никакой
один родился рогатым, но
пернатым родится другой
и каким ты был — таким ты умрёшь
видать, ты нужен такой
небу, которое смотрит на нас
с радостью и тоской
Поёт
Бутусов.