- Хей, хей! Просыпайся! - трясу я Орена, - ты не забыл, куда мы сегодня едем?
- С тобой забудешь, - Орен попытался завернуться в одеяло, но одеяла не было. Я его еще позавчера запихнула в шкаф. Здравствуй, лето.
- Ну ка, подъем! Аська через два часа выходит замуж!
"Не могу найти ту бумажку, где ты написала, как нужно одеваться в православную церковь," - написала я Аське за день до этого, - "На голове платочек, кажется, а вот насчет рук и колен - не помню. Их тоже прикрывать нужно?" В двенадцать ночи раздался звонок.
- Ленка, ты что, крышей поехала? Какая церковь? У нас же уже было православное венчание!
- Да? - тут я вдруг поняла, что все перепутала. И что даже рассматривала аськины фотки с этого самого венчания, и что мы даже его обсуждали вместе с Аськой и Доном в кафе, когда она приезжала в последний раз. Почему у меня в голове так часто такая невнятная каша? Вроде, рановато еще для склероза... Еще я пыталась выяснить, что подарить. В Израиле с этим просто - на свадьбу несут бабло. Чем ближе друг, тем, значицца, больше бабла. Но Ася меня разочаровала:
- В Америке бабки дарить на свадьбу не принято!
- А что дарят? - поразилась я. - Одеяла и подушки? Детскую коляску?
- Дарят подарки, - сказала Аська, - только я тебя сразу предупреждаю, никаких подарков не тащи. А то у нас места нет их в Америку переть.
- Может, тогда картину? - робко предложила я.
- Картину, это хорошо, - согласилась Ася, - только пошли ее потом по почте. Церемония в десять сорок пять. Не опаздывайте!
- А что на американские свадьбы надевают?
- Вечерние платья и меха!
- Ты что, - испугалась я, - какие меха, жара плюс тридцать пять!
- Ну, можно и без мехов, - засмеялась Ася, - только пусть Орен оденет пиджак! У него есть пиджак-то?
- Не уверена...
Орен сначала сказал, что пиджака у него нет. Нарядился он в белые брюки и голубую рубашку, зачесал волосы назад и выглядел довольно прилично, ну прям Остап Бендер на пути в Рио де Жанейро.
- Все будут в пиджаках, - сказала я грозно.
Орен покапался в шкафу, выудил оттуда серый шерстяной пиджак, надел и моментально покрылся потом.
- Ну как?
- Хммм... не, снимай. Вот пусть американцы себе там в пиджаках и мучаются!
Странно, но мы даже не опаздали. Может, потому, что Орену я наврала, что церемония начинается в десять. Мы робко подошли к дверям. Асина свадьба была в башне Давида, одном из самых красивых мест, которое только можно себе представить: внутри старого города - полуразрушенная цитадель, со стен которой открывается вид на Иерусалим со всех сторон, - мечети, церкви, костелы и синагоги, кривые улочки, широкие проспекты и небоскребы. Внутри цитадели, между старинных камней - зеленый сад, кусты розмарина, лаванды, оливковые деревья. Я вдруг вспомнила, что фотоаппарат забыла в машине. У входа внутри стояли люди, женщины в длинных платьях и с красивыми прическами, мужчины в костюмах. Они тихо переговаривались по-английски. Некоторые даже без пиджаков, с удовлетворением отметила я про себя.
Мы растерянно оглядывались. Ни одного знакомого лица. Время шло к одинадцати. Мне ужасно хотелось спросить: "Извините, а где тут свадьба?", но я душила в себе этот порыв, понимая, что это она, свадьба, и есть, только, может, не самый ее эпицентр.
- Пойдем, что ли, вниз спустимся? - предложил Орен. Он тоже чувствовал себя не совсем в своей тарелке и озирался в поисках Аськи. На израильской свадьбе все просто: там, обычно, у входа тебе выдают карточку: "Столик номер 44", потом лобызания-поцелуи с родителями, выпивка-закусон, осмотр гостей, и из пятисот приглашенных ты точно с кем-нибудь если не учился в школе, то проходил курс молодого бойца.
Мы двинулись вниз по лестнице, и все гости, как по команде, двинулись за нами.
- Где тут свадьба? - все-таки не удержалась и спросила я у официанта. Он кивнул в сторону подземелья.
В подземелье с бокалом шампанского в руке прямо у входа стоял Гриша.
Здесь мы сделаем небольшое лирическое отступление в наши с Асей подростковые годы. Тогда мы все тусовались скучающим стадом, обычно у меня дома. Среди тусующихся были три друга: Дима, Паша и Гриша. Они вместе играли на гитарах, снимали клипы и мусорили под нашим балконом. Паша встречался с моей сестрой Олькой, любил нудеть и прославился тем, что выплюнул с балкона поджаренный ему Олькой стейк, сказав, что он невкусный. Дима встречался с Асей. Он был высокий, светловолосый и синеглазый, и когда они с Асей шли по улице, не было человека, который не проводил бы их восхищенным, или зависливым взглядом. Гриша ни с кем не встречался, он работал спасателем в кантри, куда я сейчас хожу плавать. Гриша всей душой ненавидел Асю. "Ну что ты к ней прицепился?" - спрашивала я. Гриша шипел от возмущения: и дура она, и уродина, и брови у нее не такие, как надо и ржет она слишком громко. "Как ты можешь с ней встречаться?" - орал он Диме. Дима хмурился, пожимал плечами, но Асю бросать не хотел. Когда ему исполнилось шестнадцать, он уехал с родителями в Канаду. А Гриша вдруг в один момент резко переменил свое мнение об Асе, стал говорить, что не разглядел ее и раньше не понимал. Я уже точно не помню, что там было, но еще лет десять Ася при звуке Гришиного имени впадала в задумчивую мечтательность. Асина мама все эти годы утверждала, что Гриша педик. От Аси я слышала про Гришу немало: Гриша учится в Лондоне на режисера, Гриша закончил факультет за два года, Гриша преподает в Москве, у Гриши программа на израильском русском канале. Гриша стоит на лестнице, в руке бокал шампанского, смотрит на меня и хмыкает. Изменился, правда, здоровый стал, на вышибалу похож. "Чуваку такого роста дать пизды совсем непросто," - задумчиво сказала, глядя на него, Асина американская подружка, тоже Лена.
Я обрадовалась ему, как родному. Выяснилось, что он живет в Герцлии и преподает в театральной академии Бейт Цви.
- А жениться когда? - поинтересовалась я, - или студентками увлекаешься?
- Да ну их, - сказал Гриша, - неинтересные.
- Это почему?
- Ну, сначала я им объясняю на уроке о любви, допустим, на примере Ромео и Джульетты, а потом они после уроков пытаются это ко мне же и применить. Так и хочется сказать: дура, это ж я тебя научил только что!
Я засмеялась.
- Просим всех сесть! - сказал организатор. - Церемония начинается. Возьмите программу!
Приглашенных было человек тридцать: мама Дона, его сын и брат, Аськины родственники, несколько близких друзей и подруг. Аськина мама была очень эффектна: загорелая, стройная, светловолосая в бледно-зеленом платье открывающим красивую гладкую спину. Мы расселись, заиграла музыка. Вошла невеста Ася, одна, в изящном платье, сияющая, спокойная. Дон во все глаза смотрел на свою русскую красавицу и уже до конца церемонии ни на секунду не отвел от нее взгляда. Все встали. Гриша незаметно задвинул ногой под стул бокал из под шампанского. Фотографы защелкали. Молодой кучерявый священник рассказывал о браке, приглашал всех помолиться вместе с ним, и тогда все закрывали глаза и говорили хором: "Dear Lord..." "Как в кино, прям!" - шепнул мне Орен. Фотографы подобрались слишком близко, и Аська даже сделала недовольный жест: отодвиньтесь, мол, мешаете! Священник улыбнулся: "God bless the groom, the bride and the photographers!" Я тоже почувствовала себя, как в кино, когда он вдруг предложил: "А давайте помолимся на древнем языке, на иврите!" - и начал читать: "Шма Исраель..." Когда он сказал: "Ну а теперь муж может поцеловать жену!" вдруг раздался нежный курлыкающий звук. Я было подумала, что это такой специальный музыкальный эффект, но оказалось, что какой-то свинтус-гость забыл выключить мобильник.
Церемония закончилась, и все прошли в сад. Девушки официантки носили подносы с деликатессами. Гриша опять пил шампанское и рассказывал разные интересные вещи про то, как его однажды поставили в России на счетчик, про то, как он был вышибалой у нового русского, про репетиции и ссоры актеров на сцене. Орен пил шампанское молча и рассматривал хорошенькую англичанку Сильвию. Сильвия гуляла в белых брючках, и никакой линии трусов под ними не просматривалось, и Орена это некоторое время занимало. Пристально изучив Сильвию, он пришел к выводу, что у нее стринг. Ася появилась в другом платье, покороче, простом и элегантном.
- Она очень женственная, - сказал Орен, - и понимает в деталях. Вот смотри, здесь все дело в туфельках: они красные. Белое платье, красные туфли, красная помада - все построено на контрастах.
Когда он научился в этих вещах разбираться? Может, это из-за Мишель? Я сто раз повторяла: детали одного цвета, голубые носочки - значит, и голубые заколочки... А может, он всегда текие вещи замечаел, просто редко высказывался?
- А ты знаешь, что свадьба вегетарианская? - спросила меня Аськина мама.
Я не знала. Но не расстроилась, - еда была средиземноморской, свежайшей: салаты, грибы, превосходный хуммус... Мы с Гришей обменялись телефонами, и он ушел.
- Смотри, - кивнула мне Аськина мама, - а он тоже картину принес.
- У него кто-то в семье известный художник, кажется... Интересно, это не его ли картина?
Мы с Аськиной мамой переглянулись.
- Пойдем посмотрим!
- Нехорошо как-то, она ж в бумагу завернута...
- Ничего, мы аккуратненько. Мы у Аськи спросим.
Аська явно не обрадовалась, но открыть разрешила. Картина была завернута в подарочную бумагу и заклеена.
- Внимание! - закричала фотографша, - сейчас состоится вскрытие подарков! Снимаю!
Мы застеснялись, оставили картину в покое и отошли. Так я и не знаю, что там такое.
Я могу еще долго описывать эту свадьбу, например, нашу с Ореном увлекательную беседу с теткой из Нового Орлеана о последствиях наводнения Катарины, или как Дон толкнул речь о своей молодой жене ("Даже когда я прав, она все равно права"), а Аська, смеясь переводила ее на русский, но уже поздно, поэтому пора закруглять рассказ к концу. Закончу тем, что ночевать мы с Ореном отправились в гостиницу, заботливо снятую для нас Аськой и Доном. "Зачем нам гостиница?" - бухтел Орен, - "Мы могли бы доехать до дома! Я чувствую себя обязанным теперь..." Но когда мы зашли в нашу комнату, атмосфера "путешествия в Иерусалим" захватила и его тоже: вдвоем, с сумками, без Мишель, в чужом красивом городе, никуда не надо спешить... И я подумала, что не только я, и другие гости, наверное, чувствуют исключительность этого города, и что Аська и Дон сумели даже свою свадьбу превратить в настоящий праздник, точнее, присовокупить к ней много маленьких персональных праздников.