Былинка пятая

Койот Бем сидел на завалинке и смотрел вдаль. Он побрился наголо и подставлял солнышку макушку, чтоб загорала.
Койот Ким красил пианино в черный цвет и, широко улыбаясь, сольфеджировал Фугу Баха.
Койот Верш, как обычно, шумно проснулся и запрыгнул на форточку покататься. Он громко хлопал ставнями, отбивая ритм и штукатурку. Заметив Бема, Верш изумленно завис на раме, так и не достучав две шестнадцатые.
Пролетавшая мимо сова, засмотревшись на Бема, стукнулась лбом о перекладину ворот и рухнула в траву. Ким, услышав неритмичность в ударах, огляделся:
- Ух ты! Сова, ты научилась самостоятельно падать на спину и валяться?!
- Угу. Теперь бы научиться взлетать из положения лежа, - озадачилась неожиданной идеей сова и, повозив крыльями по траве, глупо захихикала.
Ким поставил сову на ноги и, усевшись рядом, тоже уставился на Бема. Тот поднял голову и гордо поправил очки.
- Ну? – невинно поинтересовался Бем.
- Блестец! – безапелляционно заявил Верш и слез с форточки.
- Между прочим, Бем не первый басист, постригшийся наголо, - философски заметил Ким.
- Да? – не поверила необразованная сова, и Ким прочел лекцию по истории музыки о брившихся наголо бас-гитаристах.
- Да, но я впервые вижу лысого койота! – цинично резюмировал Верш и полез на другую форточку.
...
В вечерних сумерках поляна выглядела очень романтично. Бем сидел на завалинке и играл упражнения на бас-гитаре. Ким и сова валялись в кустах под роялем и рассуждали о явлениях резонанса звука и Христа народу. Верш болтался на форточке, пытаясь вспомнить какие именно две шестнадцатые он не доиграл с утра. И только ночные бабочки, увидев лысину Бема, падали в траву от восторга одна за другой.