02:11 17-10-2007 text. глупопо и лимпопо
Утром брат перебил мне палец молотком. А корабль получался такой стройный, гладкий, почти готов был взять бабушку на борт. Ночью, с фонариком под одеялом, я рисовал карту Плеврита.
-Там хорошо, - обьяснял я этому несмышленышу, моему брату. - Все камни на дороге легко выковыриваются. Можно собирать и класть в речку.
Наши дорожные булыжники не очень-то порассматриваешь. Клади их в речку, не клади, они так и останутся серыми, бугристыми, сердитыми.
Утром, натаскав из сарая досок, мы взялись за корабль, но бабушке пока решили не говорить. Неделю назад она сказала маме: "Плеврит - моя судьба!", сказала очень горячо, а мама, когда мы спрашивали, почему редко видим бабушку, говорила: "Бабушка готовиться к отъезду в другую страну". Мы ревели: в какой стране хорошо, если там нет бабушкиных детей, великого множества её детей, моей мамы, дядюшки, тётушек, меня, брата, сестёр. Мама говорила: мы к ней переедем, по очереди, только я и брат - нескоро.
-Плеврит называется эта страна, - говорил я брату за полдником, когда взрослые оставляли нас наедине с вазочкой, набитой печеньем. - Судьба бабушки, и наша судьба тоже, только в старости.
Мы почти закончили строить корабль для бабушки, и тут брат попал мне молотком по пальцу. Сёстры давай смеяться, и тут я кричу:
-А вы состаритесь позже, и мы-то с бабушкой первее свидимся!
Они давай меня бить цветами. Нарвали букеты длинноногих-одноногих ромашек, и меня ими колотили. У меня палец синеет, кричу, ромашки в рот попадают, сёстры - дуры.
На следующий день, пока меня возили в город, к доктору, бабушка уехала (улетела? уплыла?) в Плеврит, страну, где дожди редко, по специальным днями календаря. Ох, как я возмущался: уехала, со мной не попрощавшись, слыхано ли, видано ли, ведь корабль для кого строили? Для неё! Пусть и не достроили, пусть пришлось, быть может, добираться в неудобном поезде.
Брат меня вопросами душил: "Как бабушка доедет, она ведь старенькая, и не ходит, и так много кашляет?"
Под вечер мы, "бедные дети", как сказала одна из тётушек, ели картошку в гостях у соседей ("Вы не приютите наших на один вечер? Не хотим, чтобы они видели" - что? Наверняка без нас тефтели уплетают). Я гордился раной, синим пальцем, спрятавшимся под белой повязкой, дуры-сёстры кормили соседскую кошку хлебом, а брат ныл: "Хочу, хочу тоже в страну, хочу". Я гордился: первый туда доберусь! А как же, на правах старшего. Первый забегу в бабушкин дом, первый отведаю приготовленные для внуков пироги, выберу себе лучшую комнату.
Но что бы вы думали, этот проходимец, мой младший брат, и здесь меня обставил. Родители, в свою очередь, оказали первоклассными врушками. Когда на следующее лето я со слезами вопрошал: "Отчего же вы говорили, что попадёт он туда позже, чем я, и то - лет через семьдесят?", они сочинили такую складную легенду, пальчики оближешь, до чего легенда сладкая. Меня, впрочем, не обмануть, этот хитрец, младший брат, сначала перебил мне молотком палец, а через год решил досадить поболее.
Теперь слежу за сестрами. Сестры - дуры, и вряд ли додумаются, как улизнуть в необычайную страну. Побега вроде того, что придумал брат (сказал, что на речку идет, купаться - ищи потом, свищи!), им не изобрести, но кто знает девчонок, вдруг у них свои хитрости. И я всё лето за ними присматриваю. Я старший брат.