Как и было обещано, дорогой дневник, представлю отчет о событиях вчерашнего дня. Да *мечтательно протягивает, закатив глаза*, а ведь такой обещал быть замечательный день: две пары вместо обычных пяти – куча свободного времени. НО. Твену пришла, и упорно не желала уходить, мысль о том, что неплохо бы было, прихватив томик Булгакова, отправиться в солнечный осенний день на Патриаршие пруды. И я, по неразумию, подобную мысль поддержал. На то была определенная причина, но поскольку она являет собой до определенного времени тайный секрет, а то и вовсе секретную тайну, то тс-с-с… Итак мы поехали. Правда, вместо первоначальной цели мы почему то сначала отправились в зоопарк (помниться на мой вопрос, дескать, зачем бы нам туда, Твен ответил, что мы пойдем туда поедим, мое воображение тут же услужливо нарисовало ножку страуса фаршированную кой-какими обитателями террариума, но увы, даже этой моей надежде не суждено было сбыться…). После зоопарка мы, наконец, отправились к месту нашего паломничества. События, последовавшие вслед за этим воистину достойны экранизации, двух Оскаров и А. Шварцнегера в главной роли. Я же, нижеподписавшийся, могу лишь описать величественность и драматизм ситуации. Вообразите себе широкую дорогу. Серое бетонное шоссе, зажатое между тесно стоящими высотными зданиями, скрывающими солнце, утыканное столбами реклам, по которому в обе стороны несутся сплошным потоком ряды стальных, бездушных машин – живых воплощений Прогресса и Цивилизации. А у светофора, безжалостно горящего красным как у Терминатора оком, беспомощно жмется толпа людей, бессильная, неспособная подняться и перейти на другую сторону. Нет, дорогой дневник, ты вдумайся какая аллегория, какой драматизм, какая символика… И тут словно оживший герой древних сказаний, словно Нео в том, помнишь, Петербургском дворике, рассекая толпу, твердой поступью вперед выходит Твен (эффект конечно немного смазывает то, что вместо черного до земли плаща на нем курточка «жевто-блакитного» цвета). Смело и безудержно (мы с Valderamos’ом, во всяком случае, его удержать не смогли) он делает шаг… и холодный (ну, хорошо на самом деле он конечно горячий) кусок металла замирает в нерешительности. И люди, до того безвольные, бросаются вперед… Одна за другой машины замирают, светофор тщетно сияет красным, но люди, люди идут (хочется сказать прут как танки, но в данном контексте это выглядело бы глупо)… в общем на гребне толпы на вынесло наконец к Патриаршим прудам. Здесь и рухнула моя другая надежда, вернее сказать иллюзия. Во-первых. Почему вместо памятнику Булгакову, к которому мы собственно и шли, нами был обнаружен лишь монумент Крылову и постамент с тремя неизвестными медведями? Во-вторых. Почему о НЕМ (о пруде, стало быть) принято говорить во множественном числе? Кроме того должен сказать что я ожидал большего… в прямом смысле. После подобного разочарования, решили отыскать дом в котором проживала Маргарита. Достали книжки (у каждого естественно по экземпляру, впрочем я уже не удивляюсь). Вот после такого я готов поверить, что Булгаков великий писатель. Цитирую: «Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Очаровательное место! Всякий может в этом убедиться. Если пожелает направиться в этот сад. Пусть обратиться ко мне, я скажу ему адрес, укажу дорогу, особняк цел еще до сих пор…» Юморист… От поисков «нехорошей квартиры» решили отказаться (по моим настоятельным рекомендациям). Заместо этого отправились на Тверской бульвар, где подле памятника безвестному жеребенку… впрочем здесь начинается вторая цель нашей поездки. Поэтому я вынужденно умолкаю… Домой я вернулся часов в девять. Солдатик, покраску которого я откладываю вот уже третий день, так и остался одиноко лежать на столе…