вечер с каждой минутой становится всё более поздним. благословенное время, когда в метро весь состав, вагон за вагоном можно увидеть насквозь: редкие пассажиры разбросаны по сиденьям, кое-где попадаются энтузиасты, что стоят, повиснув на поручнях. не сказать, что одного человека от другого отделяет целая пропасть, но твёрдое ощущение того, будто каждый едет в своём составе, не отпускает. вагон старый. не из тех, что из-за белых стен и ламп дневного света больше похожи на операционную или космический корабль, а обитый выкрашенным в коричневое деревом. неаккуратные застывшие капли старой краски. мягкий жёлтый свет. тёмно-коричневая обивка сидений. в усталую голову вкрадывается чувство уюта и заблуждение о том, что даже шум поезда здесь тише и приглушённее (хотя, на самом деле, всё совершенно наоборот). на оконной раме, за спиной у дремлющей дамы в теплом шерстяном пальто лежит закрутившийся в трубочку лист сероватой тонкой бумаги. лист покачивается в такт вагону. на листе что-то написано: буквы большие и отчётливые, но края загнуты и сходу не прочитать. один из пассажиров наклоняется и берёт листок, распрямляет. "настоящее рядом". за окнами мелькающая темнота стен тоннеля. в вагоне сидящие и стоящие (повсеместно одинаково клюющие носом) уставшие люди. и что-то ещё... улыбнувшись, человек кладёт бумагу там, где она была. осторожно, чтобы не сдул невидимый сквозняк и чтобы не разбудить даму.
подземный поезд мчится по привычному пути.