У моего отца — усы. Подкова дугой к носу. Я смутно помню, как он их сбривал один раз. Дело было под новый год, отец сделал себе костюм русской красавицы — кокошник там и прочая хуйня. Для полноты образа сбрил усы. Зашел в комнату, а я испугался, что за мужик чужой в доме. С тех пор усы всегда при отце. Одинаковой густоты и длины, неизменной формы. В этих усах для меня заключена вечность. А теперь в этой вечности поселилась седина.