Вилка погрузилась в пюре, чуть теплое и комковатое. Суховатая, мертвая котлета беспомощно лежала на тарелке, одинокая в таком большом зале столовой. Салат из капусты, мятой и дряблой, ничем не мог ей помочь. Повара снисходительно смотрели на Сомина, сидящего напротив еды. Цветок на подоконнике плакал, ему было страшно в царстве мертвой еды. Сомин размышлял, он сомневался, съесть ли ему обед или похоронить его. Цветок, казался вполне убедительным. Изнутри живот требовал пищи. Поэтому Сомин позволил вилке положить в рот пюре. Запах борща из кухни одобрительно потрогал нос. Цветок отвернулся и предпочел смотреть в окно.
Сомин убедил себя, что необходимо поесть и предпочел не обращать внимания на растение. Через какое-то время цветок, оставшись без поддержки исчез, оставив лишь горшок, зато звон посуды в мойке начал отбивать мелодичный ритм, призывая быть смелее. Сомин боялся, что вилка войдет в раж и предпочтет наколоть на себя не котлету, а его язык. Приходилось быть осторожным и контролировать ее. Клеенка на столе угодливо молчала.
Сомин не считал себя чем-то особенным в мире, разве что позволял себе отличаться от других некоторыми деталям. Отдушина отличий оставляла толику воздуха для него, не позволяя совсем задохнуться. Он мог справляться с вещами, как бы те на него не давили своим авторитетом и способностями. Управлять ими нельзя, нивелировать влияние можно. Достаточно написать их задом наперед, поэтому Сомин достал блокнот и карандаш и печатными буквами бегло записал:

"Шаднарак, тонколб, топмок, яаволотс, аклерат, ынетс, котевц, блех, щроб, атсупак, ателток, лутс, лотс, акнеелк, аравоп, аклив, ерюп".

Слова теряли смысл и умирали.
Ему сразу стало легче.


Current music: Машнинбэнд - P.S. Сам (Айя)