Невформатное.

Узкой кухонькой свернулось пространство, гулко капало из крана время, а они вскипятили чайник – они собирались пить чай.
- Ну так вот, а я ему и говорю - произнесла та, что сидела напротив другой – ну что значит «не готов»? Ведь пора, давно пора! Ну что ты болтаешься в этом непонятном статусе, посмотри вокруг – со всеми рано или поздно это происходит, и, уверяю тебя, большинству нравится. Ну да, конечно, это накладывает некоторые обязанности, и даже создает кое-какие неудобства, но пойми, это же – естественно. Ну что значит «никто не спрашивал, хочешь ли ты этого вообще»? Нельзя все время думать только о том, чего хочешь ты. Вот и мама твоя ждет, не дождется, когда ты, наконец, сподобишься. Пора, ты понимаешь, есть такое слово – пора.
- А он чего? – привычно поинтересовалась другая, похрустывая пальцами.
- А что он? Ну, не в восторге поначалу был, конечно, упирался. Тут мне, правда, мама его помогла, выгнала ко мне. Он поорал, как водится – она помолчала, потом хихикнула: но куда ему от меня деться то? Разве что к тебе!
- Что верно, то верно – согласилась та, что хрустела пальцами – я вообще удивляюсь, чего ты их дожидаешься. Нечего и церемониться с ними. Мне мой последний тоже пытался мозги парить - рано ему, дескать. Можно подумать, его кто-то спрашивал! Про тебя, кстати, все толковал – дескать, любит сильно. Мало ли что он любит, если я сказала – мой, значит, мой, и ты тут уже ни при чем.

Узкой кухонькой свернулось пространство, гулко капало из крана время, перед ними дымились чашки, но они забыли про чай.
- Эх, девочки, - вздохнула третья, сидевшая между ними – завидую я вам. Мне бы так. А тут… Ждешь, придет ли, нет ли… А если придет – останется ли… А если останется – то надолго ли… Потом все время боишься, что уведут…
- Ну, брось, никто у тебя его не уведет – попыталась утешить хрустевшая пальцами.
- Да ты же сама и уведешь! От тебя разве спрячешь кого! Хорошо еще, если дашь время порадоваться, а то… (Она внимательно посмотрела на приятельницу, та отвела глаза.) Ну, ладно, девочки, с вами хорошо, но он скоро вернется, а у меня еще ужин не готов.

Проводив подружек до двери, Женщина возвратилась туда, где узкой кухонькой свернулось пространство и гулко капало из крана время. А подруги спускались по лестнице, и одна была Жизнь, а другая – Смерть.
- Поди, уже вовсю кастрюлями гремит. Странная все же она, эта Женщина - сказала Смерть – ей, в отличие от нас с тобой, так много нужно, чтобы быть! Вот хоть бы это… как она это называет, я все время забываю, когда от нее ухожу? Ну, когда говорит про то, что все время его ждет и про ужин? Любовь? Да, точно, любовь. И она ведь полностью зависит от нас с тобой. И даже если и ты поможешь, и я не помешаю, все равно еще неизвестно, что будет - она ведь даже от него зависит! Удивляюсь, как Женщина вообще умудряется на что-то надеяться?
- Да, я тоже ей удивляюсь – ответила Жизнь. - Но знаешь, по поводу того, что нам с тобой, чтоб быть, ничего не нужно… Мы с тобой, конечно, крутые, но что было бы с нами, если бы ее не было?
- Хм… Смерть задумалась, потом сказала: А мы вообще бы были?
- Не знаю… Это как-то уже за гранью… за гранью … жизни и смерти, что ли?
- Слушай, а эти вопросы мироздания нам с тобой не без разницы?
- Да без разницы, вообще-то. Во всяком случае, до тех пор, пока она ждет его, а он идет к ней. Жизнь расхохоталась: Знаешь, получается, что самое главное для нас с тобой – это чтобы ее ужин был приготовлен и съеден.