Ненавижу тебя сейчас. Ненавижу руки, которые обнимают меня, потому что знаю - завтра они будут обнимать другую. Ненавижу губы, которые оставляют на мне множество засосов. Ненавижу эту вызывающую ухмылочку, которая всегда на твоём лице, когда мы рядом. Ненавижу твои расширенные зрачки, которые практически закрывают радужку. Ненавижу твои стоны, такие сладкие и требовательные в моменты оргазма. Ненавижу, когда ты куришь после того, как кончил. Ненавижу твою исступленную горячность, и твои поцелуи я тоже ненавижу. Ненавижу, потому что ничего из этого мне не принадлежит; потому что на следующий день ты снова забудешь, что шептал слова любви, прижимая меня к кровати, и одаришь своим равнодушным взглядом или, быть может, скажешь приветливое "как дела, Малыш?" и снова на месяц исчезнешь. А потом, мокрый, замёрзший, со зверским выражением лица, постучишь в мою дверь и, не здороваясь, скользнешь внутрь, усядешься по-хозяйски на диван, похлопаешь ладонью рядом с собой, мол, присаживайся рядом, не бойся, и задашь свой неизменный вопрос:
- Хочешь потрахаться?
Я отвечу с возмущением, даже негодованием, что не намерена терпеть тебя больше ни минуты, а ты засмеёшься и прижмёшь меня к себе. А дальше будет всё то, что я ненавижу: французские поцелуи, жаркие объятья и дым сигарет после оргазма.
Я поинтересуюсь:
- Ты надолго?
Ты глубже затянешься и промолчишь, а докурив, снова повалишь меня на кровать.
Не знаю, как назвать то чувство, которое загорается внутри, когда я вижу тебя на своём пороге с небольшим рюкзаком за спиной, но каждый раз надеюсь, что ты, смерив меня долгим взглядом, вдруг произнесёшь:
- А знаешь, я остаюсь.
И пусть кто-то скажет, что сентиментально и глупо вот так ждать своего счастья, не пытаться даже бороться за него, но я знаю - для тебя нет единственной, потому что ты сам решил подарить себя многим.
- Когда ты бросишь курить? - спрошу я, сжимая губы, ты пожмёшь плечами и беззаботно улыбнёшься.
Больше всего на свете я ненавижу в тебе эту улыбку, открытую, почти наивную, потому что до боли хочется верить, что она адресована только мне, что никто другой не посягнёт на такое сокровище, не отберёт его у меня.
Ты погостишь дня два, которые будут наполнены умопомрачительным сексом и сигаретным запахом, а потом, извиняясь, произнесёшь:
- Прости, что заявился так неожиданно. Бывай.
На следующий день мы столкнёмся в метро, на работе, на остановке... неважно, где, и ты дежурно поприветствуешь меня, будто и не было никогда уикендов проведённых вместе и твоих пылких признаний во время оргазма.

- Малыш? - толкаешь меня в бок и я прихожу, наконец, в себя от странных мыслей.
- Что? - немало удивляюсь, когда вижу, что ты уже надеваешь рубашку и джинсы.
- Я завтра женюсь, - сообщаешь спокойно, словно, переспав с любовницей, вполне целесообразно такое говорить.
Я глотаю ртом воздух, чтобы не задохнуться от такой новости. Ты даже не поворачиваешься ко мне, натягиваешь на плечи рюкзак и идёшь к входной двери.
- Что-то не так? - интересуешься у меня, постукивая пальцами по столику с ключами.
- Н-нет, - истерически смеюсь, чтобы не показать, что мне больно настолько, что я способна сейчас просто взять и прикончить тебя на месте, что я готова выть от отчаяния...
- Прости, что заявился так неожиданно... - договорить ты не успеваешь, я прерываю.
- Надеюсь, это наша последняя встреча, - произношу уверенно, хотя, будь моя воля, села бы на пол и разрыдалась.
- Да, конечно, - в твоих глазах что-то мелькает, на миг мне даже кажется, что сожаление, но искра исчезает так быстро, что я не успеваю понять, что именно это было.
Ты киваешь на прощанье и закрываешь за собой дверь.
С минуту я глупо пялюсь в одну точку, а потом срываюсь с места и в одном белье выбегаю на улицу:
-Родной мой! - кричу так, что перехватывает горло. Наплевать, что прохожие оборачиваются на дурочку, которая в позднюю осень полуголая, в одном белье, бродит по городу.
Оборачиваешься. Я подбегаю и обнимаю тебя изо всех сил, шепча на ухо "останься со мной", "останься навсегда". Ты улыбаешься очаровательной наивной улыбкой, и я едва не реву от безнадёжности.
- Почему ты раньше не говорила мне этого? - вздыхаешь, укутывая меня в свою куртку.
- Не знаю, - признаюсь честно.
- Два последних года я ждал, что ты когда-нибудь скажешь эти слова, а теперь...
Кажется, я и сама не заметил, как по щекам покатились слёзы.
- А теперь я счастлив! - ты целуешь меня, изумлённую, на виду у собравшейся публики, и тащишь обратно в дом, бормоча себе под нос что-то, наподобие "простудишься" и "глупышка".
- Но зачем ты сказал, что женишься? - укоряю тебя позже, разливая по чашкам горячий кофе.
- Иначе ты бы никогда не поняла, что чувствуешь ко мне. Я столько раз признавался тебе в любви, но ты не верила. Я встречался с другими девушками, надеясь, что из ревности ты разозлишься или хоть как-нибудь покажешь истинные чувства, но ты продолжала молчать. Что мне оставалось делать? - ты садишься по-хозяйски на диван и хлопаешь ладонью рядом с собой, но я сажусь к тебе на колени и крепко обнимаю.
Наш поцелуй больше не ненавистен мне, я растворяюсь в нежности и самоотдаче, твои объятья не душат - любовно убаюкивают, - а ухмылка на губах кажется не гадкой, а поддразнивающей.
- Знаешь, я хочу бросить курить, - обещаешь ты мне, и мы вместе отправляемся в спальню.