Поезд остановился на каком-то полустанке. Напротив моего окна стоял почерневший от дождей и ветров дом. На его крыльце мужчина поправлял памперсы малышу. Потом они сели на верхнюю ступеньку деревянного крыльца, выкрашенного рыже-коричневой половой краской и стали разглядывать наш поезд. Я смотрел на них из своего купе, и мне хотелось вдруг стать этим человеком. Человеком с другой жизнью. Жить на забытом богом полустанке, в своем доме, заниматься простыми хозяйственными делами, сидеть вечером со своим ребенком на крыльце своего дома, смотреть на заходящее солнце, на темно-зеленую змею вагонов, на кромки деревьев. Возможно, этот мужчина видел мое бледное лицо за стеклом и думал, что неплохо было бы ехать куда-то на поезде в большой город, где с набережной летят отголоски звонкой музыки, где бьют разноцветными струями фонтаны, где по широким тротуарам ходят девушки в легких платьях. Возможно, он мечтал стать человеком с другой жизнью.