Совместное творчество с Соуль.


Стрелка компаса неподвижна и указывает на букву «ней», знак времени. Компас прижимает угол карты, от святящегося кристалла в когтях тяжелой лапы-подставки на бумагу ложится желтое пятно. На краю стола открыта лоция, на ее страницах многократно пересекающиеся сферы, стрелки векторов и оси координат; за ней, в чернильнице, перо, чьего кончика касается полумрак, к углам сгущающийся и становящийся вязким.
Снаружи доносится скрип трапа. Тень на стене каюты вскидывает голову – спутанные волосы падают короткой гривой на плечи – и прислушивается.
Веселый голос:
– Есть кто на корабле? Мне говорили, вам нужен маг.
– Проходите!
Слышны неспешные шаги по палубе.
Покрытые чернильными и грифельными пятнами руки переставляют светильник, кристалл разгорается ярче.
– Сюда!
Узкая черта света между стеной и дверью расширяется.
Любопытствующий взгляд скользит по стенам. Прозрачный свет смутно позволяет различить покрытые незатейливой, но уместной резьбой панели красного дерева, два шкафа, дюжину заваленных книгами и свитками полок и пейзаж: фьорды, в которых плещутся волны неспокойного зимнего океана.
– Тайшан Сиэллат к вашим услугам, – формальную фразу смягчает веселая улыбка.
– Маг? Разбираетесь в кораблях? Я – Найя Вельо, сарваер, – по-рабочему потертая ладонь готова для рукопожатия.
– Маг. Разбираюсь, пусть и меньше, чем хотел бы, – узкая и крепкая рука сжимает тонкие пальцы; взгляд продолжает изучать каюту. – Как его зовут?
Губы, серые от грифельной пыли, растягиваются в довольной улыбке:
– «Странник», – она угасает. – Но я не смогу много заплатить.
– В порту говорят, что вы собираетесь в Энмай, – эхом раздается ответ. – Если поможете добраться – сочту это достаточной платой.
Пальцы сарваера сильнее сдавливают ладонь мага.
– Когда «Странник» снова будет на ходу, я бесплатно доставлю вас хоть к Источнику Миров.
Ее руки аккуратно и быстро сворачивают чертежи. Каюта до потолка наполняется звуками: глухой звон переставляемой чернильницы, щелчки шкафных замков; с гулким звуком схлопывается лоция, стены выдыхают спертый воздух в коридоры юта. Случайно и мимолетно носа Тайшана касается прядь темных волос Найи.
– Пойдемте, я покажу.
Снаружи лица гладит легкий ветер. Полдень – солнечные лучи ласкают янтарное дерево палубы, затекая в неглубокие щели. Тени рей, мачт и свернутых парусов настолько четкие, что кажутся отрисованными твердой рукой опытного инженера.
Ладонь Сиэллата ложится на планширь, и узкое лицо принимает отрешенное выражение.
– Что его ранило?
– Витьес.
Короткое и красивое слово падает тяжелой стеклянной бусиной и с шелестом укатывается в шпигат.
– Вихрь изменений задел корму. Разве вы можете почувствовать так? – в невысоком голосе Вельо слышно откровенное недоверие.
– Плохо, – ответ скрашивает новая улыбка. – Но мне знакомы следы витьеса; мой народ неплохо разбирается в изменениях.
Пальцы мага продолжают гладить теплое дерево, а в серо-черных, зеркальных зрачках женщины медленно всплывает любопытство.
– Откуда вы?
– Из Аметьена, – голос Тайшана звучит рассеяно. – А мой народ – тайерри. Драконы.
Лицо Найи вытягивается; дымчатые глаза с вертикальными зрачками вглядываются в тень гостя, словно сарваер надеется обнаружить у нее клыки, крылья и когти.
– А касанием... увы, так, могу лишь общее состояние оценить. Без деталей.
– Я покажу корму, – в словах Вельо легкая досада за проявленную несдержанность.
Скачок через фальшборт – опилки, ворохами лежащие вокруг корабля, разлетаются вихрями из-под сапог. Шаги сарваера огибают поджавший крыло бизани парусник, сейчас похожий на раненого альбатроса; шаги гостя повторяют путь с минутным опозданием – звук двоится почти бесшумными движениями и уверенной поступью. В взгляде мага на высокие скулы шхуны уважение к корабельному делу и тень восхищения чужим мастерством.
Корму уродует трещина.
– Да... – с губ гостя срывается удивленный посвист.
Покрытые царапинами руки женщины убирают волосы с заостренного лица, сжимают их в безнадежный хвост на затылке, который распадается как только ослабевает кольцо пальцев.
– Вы не подумайте, что я неопытный капитан… Витьес был слишком сильный.
– Я знаю, на что он способен. Вы были на корабле одна?
– Да. Немногие решаются путешествовать с вольными исследователями, – снова шаги, и следующие слова доносятся уже от бушприта. – Еще здесь незначительные повреждения. Я подлечила их.
– Зря... Я в том смысле, что именно абсолютные авант... то есть вольные исследования в мироплавании едва ли не интереснее всего, – кончики пальцев гостя скользят по трещине вверх. – У вас веревка найдется?
– Любой леер в вашем распоряжении, Тайшан.
– Спасибо. Отсюда я не дотянусь наверх, а в полете выйдет еще хуже.
В ответ слышен сдержанный смешок:
– Не поцарапайте дерево когтями, пожалуйста.

Парусник, способный ходить между мирами, как другие корабли – пересекать океаны, самое дорогое в жизни Найи. Ее взгляд ловит каждое движение гостя: ладони Тайшана скользят по корпусу, омывая раны энергией; густые брови нахмурены и не только из-за врезающегося в тело леера.
– Странно...
«Странно и нехорошо», – звучат два слова в одном. Кончики ушей Вельо насторожено, по-кошачьи, приподнимаются.
– Чувствуете что-то, ускользнувшее от меня?
– ...сопротивление, – после паузы падает третье слово. – Сильное... я не могу понять, в чем дело. Что-то мешает лечению. И...
Фраза остается незаконченной: пальцы стягивают края трещины на корме, дерево отзывается мягким теплом – кажется, что в глубине парусника скрыто большое сердце, которое размеренно и неторопливо стучит о ребра шпангоута и гонит по креплениям кровь прозрачной и золотистой вязкой смолы.
– Исцеленное расходится... – слова мага оттеняет озадаченность. – Что-то не только сопротивляется лечению, но и медленно рвет уже исцеленное.
Шелест легких шагов сарваера затихает возле руля, обсохшего и растерявшего все очарование междумирья; покрытые пыльцой опилок пальцы смыкаются за спиной в замок.
– У меня не хватило сил на эту трещину, – в каждом звуке произнесенной фразы – задетая гордость, как будто для вольного исследователя нет неизлечимых ран собственного корабля.
Скрипит леер.
– Дракон Изначальный, ничего не понимаю... хотя...
Сапоги Сиэллата касаются пола дока; пальцы задумчивым жестом потирают подбородок, и затем взгляд, брошенный через плечо, оценивает пространство.
– Да... пожалуй, места хватит.
Кончики ушей Найи вздрагивают встревожено.
– Не торопитесь. Мне очень важно, чтобы ничего не случилось с кораблем.

День закончился; остается позади ночь – утро золотисто-розовыми лучами ласкает корабль.
Док наполняет похожий на бурление ручья едва слышный шепот Тайшана: певучие слова сливаются в перетекающие одна в другую фразы. Силуэт мага возле руля окружает почти неразличимый ореол, изредка распускающийся радужными хризантемами. Неподалеку, калачиком под бушлатом, – фигурка сарваера, и над потрепанным воротником ветер покачивает колечки кудряшек. Осень, и дыхание женщины на холодном воздухе становится следами пара, которые, сорвавшись с губ, развеиваются через полминуты.
Звенят склянки. Бушлат падает на землю после первого удара.
– Вы нашли, в чем дело? – после недолгого сна в голосе пересыпается песок.
Взгляд за спину, пальцы Сиэллата устало потирают левую бровь.
– Есть подозрение, но так я ничего не пойму с уверенностью. Мне нужно сменить облик – в истинном восприятие острее.
– Вы можете повредить корабль! – звучит протест.
– Нет… Я вчера пригляделся: места здесь хватит, если я сменю облик в воздухе и затем опущусь в док, – на тонких губах появляется осторожная, успокаивающая улыбка. – Не беспокойтесь, я умею быть осторожным.
Пальцы Найи царапают воздух:
– Только… Только потому, что это необходимо, – и сжимаются в кулак.
Два шага назад, и силуэт мага начинает медленно подниматься, возносясь выше палубы и мачт, и марсов, почти к облакам. А затем – серебристо-синяя вспышка, словно молния, озаряет свернутые паруса. Тело Тайшана плавится подобно раскаленному металлу: увеличивается в размерах, вытягивается – бесшумно разворачиваются два гигантских крыла, и утренний свет муаром растекается по сапфировой чешуе.
Вместе дракон и корабль едва помещаются в открытом доке. Острые когти протыкают вороха опилок, оборачивается вокруг массивных лап длинный хвост. Шея плавно изгибается – на Найю весело смотрят знакомые искрящиеся улыбкой темно-зеленые глаза. Дракону в ответ достается хмурый и наполненный подозрением взгляд, в котором читается: «Если собьете хвостом бизань или запутаетесь крыльями в такелаже, в Энмай вы не попадете. Вы даже из дока самостоятельно не сможете улететь. И плевать на различия в опыте и весе!»
– У вас почти одинаковая аурра, – голоса человека и зверя похожи, но последний – громче и с иногда проскальзывающим рычанием. – На глубоком урровне. На обычном не видно.
Руки скрещиваются упрямым движением, подбородок приподнимается с откровенной гордостью: корабль и его капитан – неразделимое целое.
Тем временем, голова дракона вновь поворачивается к паруснику, и наполнившийся вниманием взгляд скользит по днищу, корме, рулю и килю. Останавливается на ахтерштевне и замирает. На полминуты гигантская фигура кажется изваянной из камня… Затем когти едва слышно царапают пол, щелкает по опилкам кончик хвоста.
– Витье-дорри, – падает, разделенное едва заметной паузой, слово. – Хэйс меште…
Фигура сарваера мгновенно втискивается между правой лапой дракона и рулем.
– Витье-дорри, – с новым выдохом слово врывается в утреннюю тишину. – Стррела витьеса; в коррабле кусочек вихрря. В миррах он неспособен калечить дальше, но он мешает лечить.
– Витьеса? – вопрос женщины обрывается. – Не может быть… я бы ощутила. Почувствовала. Это же мой корабль!
В глазах дракона мелькает растерянность, секунду спустя сменяющаяся пониманием.
– Именно поэтому. Вы связаны, вы – одно целое. Это как... как попытаться посмотрреть себе на затылок без зеркал. – за объяснением следует негромкое фырканье. – Не лучшая аналогия, конечно...
Каблук сапога выбивает сердитое «цок» о мелкий камешек.
– Но теперрь знаю, в чем проблема. Надо как-то убррать витье-дорри, тогда лечение пойдет легко.
Взгляд дракона снова гипнотизирует ахтерштевень, постепенно проникая глубже – туда, где пульсирует кусочек хаоса.
Внимание отвлекает вопрос, в котором тесно переплетаются волнение и тревога.
– Я могу вам помочь?
– Да, – уверенный кивок, тяжелые веки неторопливо опускаются, – более того, без вас ничего не получится. Сейчас я снова сменю облик. Теперь, когда я дерржу витье-дорри воспрриятием, он от меня не ускользнет. Не знаю, как часть витьеса существует в мирре, но если ее вытащить в мирр совсем – уверрен, рассеется.
Ладонь сарваера благодарно касается тяжелой лапы дракона. Его огромные крылья приоткрываются; шелест сопровождает всплеск магии, и в глаза Найи ударяет холодный небесный свет, от которого приходится закрыть локтем лицо.
Ладони мага быстро оправляют складки одежды, затем шаг вперед – и пальцы прижимаются к трещине.
– И что необходимо делать мне? – сомнение морщинкой мелькает между темных бровей сарваера.
– Чувствовать, – на лице Сиэллата появляется ободряющая улыбка. – Я постараюсь вывести витье-дорри наружу, но вам надо ощутить, не причиняю ли вреда, все ли делаю правильно. И...
Неопределенное движение плечом.
– Я не могу объяснить. Но вы чувствуете корабль – и без вас не обойтись.
Шершавые руки женщины прижимаются к корпусу. Доски откликаются на прикосновение, как ребенок на материнское объятие – тихо скрипят в унисон с дыханием сарваера. Ее веки, тронутые пыльцой загара, опускаются; ресницы касаются высоких скул. Качнувшись в неуверенности, сердце замирает стрелкой внутреннего компаса от юга-капитана к северу-бушприту.
Глаза мага разгораются зеленым; его пальцы дрожат, а радужные всполохи ореола перекинулись на фигуру. Мысль проникает глубоко в тело корабля, к одинокому осколку беспощадного хаоса Междумирья. Сквозь парусник тянутся тонкие и едва ощутимые магические нити, похожие на призрачную паутину. Они неторопливо окружают кусочек витье-дорри, медленно сжимают кольцо, обвивая сетями.
Кусочек хаоса дергается, ощущая угрозу: нити тянут его прочь из тела корабля. Витье-дорри не желает покидать убежище. Он стелется вдоль досок крохотной каплей темноты – ползет, волочится, подобно полумертвому жуку…
Сила Тайшана тянет сильнее и сильнее…
…капля вылетает бусиной, которая мчится к магу со скоростью шквального ветра у побережья.
Выскользнув из пальцев Сиэллата, витье-дорри ударяет в грудь Вельо.
На загорелом лице сарваера застывает обиженное выражение разочарованного ребенка.
– Найя!
Сети Тайшана оборачиваются волнами, погружая женщину в спасительную реку энергии. Магия стекает по плечам Вельо, впитывается в ткань рубашки и кожу, проникает в кровь и стремится догнать черную бусину хаоса, рывками движущуюся к сердцу.
Здесь, в настоящем мире, витье-дорри слишком сложно сопротивляться волшебству.
Крепкие пальцы мага стискивают плечи Найи. Волны снова распадаются на нити, которые тянутся за кусочком Междумирья. Магия шелком обнимает Вельо и Сиэллата, замедляя все – все, кроме заклинания.
Ненадолго.
Совсем ненадолго.
Но достаточно.

Солнце пробирается сквозь веки Найи тонкими бликами, а, когда ресницы вздрагивают, вливается в зрачки расплавленным золотом, обжигая и заставляя глаза слезиться. Тонкий силуэт съеживается под бушлатом и подтягивает колени к груди; ребра скрипят так сильно и так громко, словно их несколько часов давил ретивый охранник, выжимая деньги за неоплаченный ужин.
– Ох…
Парусник, темная бусинка, удар, заледеневшая кровь – воспоминания прыгают перед глазами, но не складываются в единое целое.
– Что?.. – язык не слушается. – Случилось?..
Горло сарваера горит, как будто терли наждачной бумагой.
– Все в порядке, – слова Тайшана отдают тенью неуверенности; его пальцы перелистывают страницы раскрытой на коленях книги. – Витье-дорри развеяно, я успел вовремя. Однако вы все же пострадали.
Ладони Найи упираются в расстеленный на полу плащ, кисти напрягаются, однако попытка сесть заканчивается неудачей. Книга падает на землю рядом – сильная рука мага подхватывает женщину под локоть.
– Осторожно. Это не сиа-каннте, конечно, но все равно опасно.
– Что случилось? – вопрос Вельо похож на приказ.
– Я... не уверен. Я вытащил кусочек хаоса – он кинулся к вам. Вы его не почувствовали?
Отрицательное покачивание головой; темные кудряшки рассыпаются по плечам сарваера.
– Как и с кораблем, – глаза Сиэллата затягивает задумчивая дымка. – У меня есть одна теория, почему так…
Обращенный на него взгляд наполнен ожиданием.
– Хаос прячется в хаосе, в душах тех, кому Междумирье – родной дом. Они наполнены им, потому и выживают в странствиях. Может... во всех «вольных исследователях» есть частичка?
Недоверчивая улыбка касается губ женщины:
– Вы хотите, сказать, что – во мне?..
– Во мне, наверное, тоже, – философское пожатие плечами. – Наверное, в любом, кто не может долго оставаться на одном месте и кому не сидится в одном мире и тянет в радужные волны.
Короткая усмешка крадется по уголку губ мага.
– У нас говорят про таких – "идет за крылом Дракона Изначального".