О ПРОЯВЛЕНИИ ТОЛЕРАНТНОСТИ К ИНОЗЕМЦАМ

Каждый месяц плачу за квартиру, воду и т.д. В одном и том же банке. В одном и том же окошке. Одной и той же медлительной тетке.

Каждый раз она пугается одного счета и начинает кудахтать, что их банк эту оплату “не проведет”. Каждый раз я вытаскиваю предыдущие квитанции и убеждаю ее, что никуда он не денется, проведет, как миленький. Меня она уже помнит, даже на улице здоровается, а про счет — никак.

Ну вот, опять пришла. Здрасьте-здрасьте, вот, пожалуйста, спасибо, где расписаться, и еще вот эта оплата, пожалуйста. Обычный диалог. На родном мне русском языке, на котором я разговариваю без всякого акцента, честное слово.

За мной стоят: сонная девица, крепкий дед лет под 80 и лицо жгучей национальности. В разгар нашего с теткой общения (то есть мы уже дошли до непроводимого счета и она привычно затрепетала) у меня зазвонил телефон. Нет, не слон, а приятельница из Голландии, которая собирается на важное интервью в солидную фирму и просит всех знакомых держать пальцы скрещенными, стучать по дереву, короче говоря, помогать ей телепатически. Разговор короткий, не дольше минуты, но на английском. Уточняю — на моем английском, с моим произношением.

Закрываю телефон, извиняюсь перед теткой, в общем, я вся внимание.

Тетка начинает говорить, отчаянно артикулируя, отчетливо и громко произнося каждое слово:

— Вот! Тут! Расписаться! Писать! Тут! Фамилия!


Стоящий за мной дед вносит свою лепту:

— Шрайбен, слышь? Тут надо шрайбен фамилия! — и тычет сухим пальцем в квитанцию, в то место, где надо шрайбен фамилия.

Лицо жгучей национальности хватает со стойки какую-то бумажку, вытаскивает ручку и своим примером пытается объяснить, что же от меня требуется:

— Сюда гляди. Видишь? Я — Саркисян. Пишу — “Сар-ки-сян”. Ты — Клинтон. Пиши — “Клин-тон”.

Тут подключается девица:

— Что вы несете? Она сейчас “Клинтон” и напишет. Девушка! Мисс! Райт! Вот тут! Райт. Фэмили. Или нейм. Райт!

Я почувствовала, что не вправе их разочаровать. Я шрайбен фамилию молча. Свою. Не Клинтон.

Я молча отдала мани и взяла чейндж. Не переставая кип смайлинг. Клоузед май бэг энд воз оф.

Когда уходила, дед с Саркисяном обсуждали, как тяжело жить в другой стране без знания языка.

----------------------------------------------------------------------
))))))
Зы. Вообще, если обобщить тему, подмечено тонко: порой действительно общаешься с соотечественниками и ловишь себя на мысли, что точно кто-то из собеседников говорит на иностранном языке, ибо на ровном месте начинаются какие-то дикие взаимные непонятки.

Я недавно общалась с одним сослуживцем на тему употребления мата в литературе и в повседневной жизни. Он был яростный противник. Я пыталась вяло (вяло - потому что эта тема уже в зубах навязла) объяснить, что мат не бывает плохим или хорошим, а бывает уместным или неуместным. И в литературе порой необходим для выражения особой экспрессии и колорита, которые не заменишь причесанными эквивалентами. Довлатов там, Ерофеев, Алешковский....На что мой собеседник начал буквально орать и возмущаться, что такие литераторы - пошляки и пачкуны и прикрывают матом собственную писательскую немощь. А я тщетно стараюсь примазаться к так называемой "элите творческой интеллигенции". Чем больше я пыталась (опять замечу - вяло) противостоять, тем сильнее его пучило. Потом в каокой-то момент в моей голове сама собой соткалась фраза: "Чуждый мне разум". Я смотрела на него, но уже не слышала. Мы говорили на разных языках. Причем даже переводчик не помог бы.