Сегодня до полудня в течение времени, пока я шёл на работу, Провидение являло передо мною свои таинственные знаки. Промучившись давешной ночью зубной болью, после утреннего посещения врача я шёл на работу в состоянии редко посещающего меня умиротворения. Я не спешил на работу, ибо интуитивно чувствовал, что лучшее время прохода через проходную - это полдень, когда изрядная часть коллектива выходит за территорию полдничать, и процесс прихода - ухода сотрудников становится неуправляемым. Уже проделав большую часть пути от дома, я неожиданно для себя решил изменить свой обычный маршрут и пройти предстоящий мне дом с противоположной стороны. За высоким жилым домом размещается территория школы. В этот час на заснеженном дворе никого не было, и, обходя дом, через железные прутья прозрачного школьного забора я наткнулся взором на одинокую фигуру, которую в первые мгновения принял за лыжника. Тут моё сердце засветилось радостью, ибо я встретил давно ведомого мне незнакомца.
Человека этого я встретил год тому назад, также зимою. В относительно тёплую прошлую зиму вплелись редкими рядами дни поры настолько студёной, что, судя по всему, призваны они были уравновесить собою общую беззаконную зимнюю оттепель. В тот день я встретил этого человека в первый и до сих пор последний раз. Картина, представшая тогда моему взору, была настолько необычной, что в первые мгновения показалась мне кадрами из старой любительской видеохроники: по заснеженному тротуару, не заботясь нисколько о комфортности своего положения, навстречу мне вышагивал, уже тогда давно почивший с миром, известный целитель советской эпохи Порфирий Иванов. На нём, в соответствии с давно сложившимся образом, был его главный атрибут: тёмно-синие трусы нестандартного покроя, до колен. В тот момент меня удивило не столько то, что в столь студёный день человек идёт по улице расслабленно-непринуждённой походкой в одних трусах и без обуви, а вернувшееся мне осознание того, что созерцаемый мною человек, насколько я мог судить, несомненно умер, причём давно.
Шедший мне навстречу в тот день старик действительно был очень похож на своего учителя, под которого он всем своим видом и поведением "косил" очень талантливо. Собственно, стариком этого мужика назвать можно было лишь условно: для этого надо было принять во внимание длинные густые пряди седых волос, спускавшихся до плеч, изрезанное редкими, но глубокими морщинами лицо и глаза с потухшим взором, свойственные людям, находящимся в глубоком раздумии, как бы "ушедшим в себя", и при этом вовсе упустить из виду то очевидное обстоятельство, что в человеке этом не были заметны никакие признаки старения, свойственные собственно старикам. Вместе с тем, критический взгляд на его возраст показывал, что ему никак не менее шистидесяти лет.
Седой старец, кажется, держал в руках сложенную в виде свёртка сумку, с которой он уверенно зашёл в продуктовый магазин, до двери которого мне оставалось пройти ещё метров двадцать. Подойдя к магазину, я несколько помедлил, размышляя, не зайти ли мне и не удовлетворить ли своё любопытство, но помню, я куда-то спешил, и потому я промчался мимо, постепенно ускоряя шаг...
Теперь я встретил его снова, снова зимей порою и снова в предобеденный час. Это была достаточно приятная неожиданность, поскольку, сколько я его не вспоминал, мне так и не удалось встретить его в какое-либо иное время года. Старикан был такой, как прежде. Он шёл по девственному снегу школьного двора, нанесённому прошлой ночью, рассекая мягкую припороху голыми ногами, словно ледокол. Весь его вид выражал то, что он находится в каком-то особом состоянии, которое и помогает ему обходиться без средств традиционной защиты от переохлаждения и при этом оставаться невредимым и даже не подавать внешних признаков какого-либо неудобства. Достаточно осанистый, он двигался подчёркнуто неторопясь, как аквалангист, желающий погрузиться на новую для себя глубину, но, тем не менее, внимательно прислушивающийся к своему состоянию, готовый в любую минуту прекратить своё погружение и устремиться в противоположном направлении.
Дальше я повернул за дом, который обходил с левой стороны, постепенно возвращаясь к своему обычному маршруту. Теперь мы шли со старцем параллельно и в одном направлении. В какой-то момент он ушёл из сферы моего внимания, поскольку ни на что не обращая внимания, он продолжал неспешно перемещаться к одному ему ведомому пределу. Вероятно, я просто обогнал его, и он остался у меня за спиной, что было совсем не трудно, учитывая мою резвую поступь. Спустя минуту мне было суждено увидеть его вновь. Сейчас мне остаётся гадать, как так вышло, но когда я выходил на финишную прямую, знаменующую скорое появление Онежской улицы, через которую моя заветная проходная, я снова увидел его, уже оставившего позади себя калитку школьного забора. Теперь мне отчасти стало ясно место его устремления: старец брёл к берегу ближайшего из Головинских прудов, что отстояли от нас на сотню метров. Теперь старый паломник был уже впереди меня; наши пути явно пересекались.
Я имел хорошую возможность рассмотреть его поближе. В первую очередь меня интересовал его возраст. И если раньше я давал ему немного за шестьдесят, то теперь мне было очевидно, что судя по всему, ему не менее семидесяти. При этом комплекция, напоминающая изваяния героев Олимпа, в соединении с возрастом, как бы говорила: "в любой момент нашей жизни мы будем точно такими, какими сами захотим быть".
По только что очищенной от снега трудолюбивыми украинскими дворниками извилистой асфальтовой тропинке навстречу мне шли прохожие. Эта была молодая пара, и теперь меня интересовала их реакция на косматого "русского бога", вдруг представшего пред их очи. Молодые супруги шли мне навстречу, и теперь мне стало ясно, что все мы вчетвером пересечёмся строго в одной точке. Так и произошло.
Всё время глядя прямо перед собой и, казалось, не замечая прохожих, снежный странник пересёк мою тропинку, когда я был метрах в двух от него. Ухмыляясь себе в усы внутренней ухмылкой любопытства, я теперь не знал, на кого мне смотреть: на интересного персонажа передо мною или на пару кутающихся в дублёные одежды молодых людей, занятых по пути на работу непрестанным обсуждением каких-то своих семейных дел. Будучи у меня на пути, то ли от моего изучающего взгляда, теперь уже решительно приклеевшегося к нему, то ли по причине того, что я просто оказался рядом, старик повернул ко мне в полоборота голову и молвил: "Здравствуйте". Голос его мне показался действительно стариковским, хотя по одному слову всё же трудно об этом судить.
- Здравствуйте, - поздоровался я в ответ, так как мне показалось, что он обращается именно ко мне, несмотря на проходящую мимо молодёжь, так и не выказавшую видимых признаков изумления и ничего не ответивших старцу.
"Наверное, это знак," - подумал я, и пошёл дальше.

Перед тем, как пройти через проходную, я вспомнил, что мне нужно зайти в близлежащий магазин, где уже много лет я покупал дешёвые батарейки и аккумуляторы, и в котором я был только вчера, убедившись, что необходимая мне вещь у них есть. Сегодня я шёл туда с деньгами. Но, войдя в магазин, я с удивлением обнаружил пустые полки и какую-то растерянную продавщицу, которая подтвердила мне, что они не работают. "Какой интересный знак," - подумал я, - "Столько лет работали, вчера всё было, как обычно... Что хочет мне этим сказать Провидение?"

Теперь мне ничего не оставалось, как направиться прямиком на работу. На проходной я уже от двери увидел злую охранницу, но в тот момент меня как-то мало заботило моё нарушение трудового режима, поскольку обстоятельства бессонной ночи от зубной боли и утренний визит к врачу делали меня неуязвимым для любых нападок, ибо я был надёжно подкреплён кристальной чистотой моей совести на фоне мистической уверенности, что что-то происходит. Очень спокойно и уверенно я подошёл к окошку со злой охранницей и потребовал свой пропуск.
Взяв мой пропуск, охранница секунду повертела его в руках с нерешительностью. Потом протянула его мне, и лишь мне в след, подстрекаемая усилившимися сомнениями, задала с моей точки зрения глупый вопрос: "Вы на сутки?" Это в полдень-то. "Нет," - ответил я небрежно через плечо, уже отходя от неё, - "я сам по себе".
Развязка истории произошла минут через пять, когда мужики поведали, какую с начала года руководство развязало кампанию по отлову запоздальцев и как мне крупно повезло, что я ни сегодня, ни давеча не попался.
"Наверное, это не случайно" - в очередной раз подумал я.