В детстве у меня, как у каждого уважающего себя советского ребенка, был велосипед. И даже не один. Самый первый велосипед, появившийся в моей жизни - имел необычный вид и назывался велотрактор. Был он примерно таким:
[изображение]
На этом чудном девайсе трехлетний я ездил за маман вокруг большого кухонного стола, предварительно обозвав ее Мюллером, а себя назначив Штирлицем - ибо тогда как раз показывали по тв кинофильм "Семнадцать мгновений весны". Маман это упражнение не очень нравилось, но перспектива въезжания в тебя железной хрени с бибикалкой и моим радостным гуканьем - пугала ее и она таки лениво делала несколько кругов, вызывая у меня неподдельный восторг и азарт погони.
Когда мне было лет пять, родители где-то купили сильно подержанный, истерзанный в боях с фашистами, велосипед "бабочку".
[изображение]
Всем моим сверстникам родители дружно покупали новенькие "Дружки", которые внешне выглядели конечно круто, но имели безкамерные колеса, поэтому лихо мчаться на них по дворам получалось плохо - юные жопы отбивались об них моментально. Совсем не такой была пресловутая "Бабочка". На ней стояли нормальные покрышки с камерами и поэтому на ней я легко мог потягаться со "Школьниками" и "Орлятами" - на разгоне я их уделывал. А дальше большие колеса конечно брали свое.
Я помню как лет в шесть мне впервые отстегнули боковые поддерживающие колеса. Я первый раз в жизни летел по дорожке у дома с полной скоростью и чувствовал себя Форрестом Гампом, когда тот ломает свои железные хрени, первый раз убегая. Впрочем тогда Форреста Гампа конечно не было, но ощущения были именно такими.
"Бвбочку" угнали прямо из подъезда. Однажды утром ее просто не стало на своем месте, в коридорчике у лифта. А коридорчик после этого стали закрывать на ключ.
Родители, увидев меня, наглухо убитого горем, где-то купили мне подержанного "Дружка". Но он во-первых был как говно после мягкой и скоростной бабочки, а во-вторых буквально на следущий день я пошел попить к трубе, источнику живительной влаги, около подвала, а когда через полторы минут вернулся за "Дружком", заботливо прислоненным к заборчику, его уже там не было.
"Школьник" в моей жизни появился внезапно - его мне отдали на поругание родители одного моего приятеля, который вообще и приятелем-то мне особенно не был, но велик все же мне отдали:
[изображение]
Данный кадр, за исключением лица, практически полностью совпадает с тем, что можно было снять на камеру, если бы кто-то это пробовал сделать со мной в то время. На неубиваемом и неутомимо "Школьнике" (а что ему там было убивать и утомлять? Он кондовый настолько, что сломать его почти невозможно) я гонял весь день на пролет, соревнуясь с мажорскими "Камами", "Салютами", "Аистами" и "Уралами" и редкими в Москве "Украинами". Самым папским конечно считался велосипед "Кама". Тяжелый, с камерами, к которым подходил "взрослый" ножной автонасос, весь обмотанный синей изолентой, с самопальными катафотами из проволоки и серебрянки, наглухо затюнингованный поднятием крыльев практически на метр от колеса - этот вел был предметом зависти всех, практически, моих знакомых пацанов. Но в силу того, что он был тяжелый, как из чугуния, с маленькими колесами - на горку на нем въехать можно было особо и не мечтать. "Школьник" же справлялся с этим непринужденно и скорость выдавал на прямых участках сильно больше. Гордые владельцы "Кам" недолюбливали меня за эти гонки и катался я поэтому в основном один.
А потом случилось чудесное. Я наконец накопил круглую сумму на покупку "Орленка", сдавая бутылки, мне чуть чуть добавили родители и я таки его купил. "Школьник" был отдан следующему распиздяю, а я плотно прикипел к "Орленку". Он был тяжелее, больше и быстрее "Школьника", владельцы "Кам" навсегда остались в жопе, хоть и гордые своим тюнингом, а у меня в ушах отныне свистел ветер и я гордо рассекал по Битцевскому леспоарку в любых направлениях, как мне хотелось, а так же организовывал длительные эспедиции в Коломенское, на Варшавское Шоссе на свалки и делал вылазки за водой к роднику.
Примерно вот так он выглядел (на более новой модели рама была прямая, без изгиба), только был ослепительно зеленым и я на всех возможных его поверхностях еще написал свое имя и адрес. Не то, что б я верил, что кто-то его будет возвращать, но это давало мне ощущение, что я сделал ну все, что мог.
[изображение]
Хватило радости года на полтора, а дальше опять произошло прекрасное. Со своим приятелем Кириллом, тоже гордым камовладельцем, мы поехали на ярмарку, которая тогда располагалась возле кинотеатра "Ашхабад". Там тогда еще стояли деревянные домики, впрочем уже тогда заброшенные, а главное - приехал какой-то балаган праздничный. По этому поводу там можно было пострелять в тире, покидать кольца и были доступные всякие подобные развлечения. У меня было немного денег и мы с Кириллом решили по-очереди пострелять в тире. Я подождал пока он отстреляется, а потом оставил ему под присмотр велосипед и побежал палить, в надежде выиграть какой-нибудь приз. Приз я выиграл - какую-то уебищную игрушку, но тут же забыл про его существование, потому что ни Кирилла, ни велосипеда на месте не оказалось.
"Наверное перебазировался куданить в тенек..." подумал я без особой надежды, пристально оглядываясь в поисках потенциального тенька и Кирилла. Но нет, и тот и другой пропали наглухо. Кирилл впрочем через пять минут появился откуда-то с большим мотком сладкой ваты. На вопрос "А где же мой велосипед?!" он отвечал, что его заебало стоять и он решил съездить за этой самой ватой. А вел оставил без присмотра.
"НУ и где же он теперь, я же тебе его оставил?!" настойчиво спрашивал я, уже подозревая, что на этот вопрос ответ если даже и есть, то совсем не тот, который мне хочется. Кирилл делал круглые глаза, а потом неожиданно заявил, что ему вообще пора домой и как-то оперативно слился в направлении дома, блеснув мне в глаза своими кама-катафотами.
Так я сделал для себя три открытия - человеческую безответственность, глупость и то, что твои проблемы по-большому счету никого, в общем-то, не ебут совершенно.
Я до вечера шарился по этой ярмарке, даже уже не то что надеясь что-то найти, а просто особо и идти было некуда и незачем. Что удивительно - вместо велосипеда я нашел каких-то очень неприятных мелких гопников, от которых еще и получил люлей, а под конец они отобрали у меня оставшиеся двадцать копеек, пообещали выдать еще люлей, если меня тут увидят и сообщили, что знают о моей проблеме с велом, но я сам лошара и это их брат спиздил мой велосипед.
Такого я уже не мог вынести и поэтому пошел в милицию. Милиция тогда еще была советской, поэтому со мной даже съездили на эту ярмарку, которая уже закрывалась, но естественно ни малолетних гопов, ни велосипеда не нашли. Я составил заявление, но толку-то с него...
Следущий "Орленок" я купил уже в более сознательном возрасте, на деньги, заработанные на мытье машин. Он мне уже в общем-то был маловат, но на следущий грейд денег мне не хватало. Новый "Орленок" оказался собран в Латвии. Не знаю кто там этим людям в Латвии сказал, что они умеют делать велосипеды, но если кто-то будет вам утверждать, что у него латвийский велосипед и у него все заебись, то бейте этого человека сразу, плюйте ему в лживые глаза и пиздите его веником, пока не заплачет он и не раскается, потому что он - агент злобных сил, призванных уничтожить велосипедостроение. В Латвии - уже получилось.
У велосипеда "Орленок" латвийского производства в первый же день начало отваливаться все, что не было к нему намертво приварено, а в последствии даже те вещи, которые были приваренны, норовили оторваться и отпасть. В первую же мою поездку на средние дистанции - в Ясенево, у меня отпала педаль. Как выяснилось в дальнейшем, она была туда не вкручена, как полагается, а тупо забита, видимо кувалдой, потому что резьбы на ней уже почти не было. С большими усилиями я приладил ее на место, но уже через полчаса она отпала снова. Третий раз она отпала уже минут через десять. Но самое печальное было не в этом, а в том, что тормоз у "Орленка" был довольно хреновый, да еще и исключительно ножной, поэтому, как вы понимаете, без педали им затормозить практически нереально. А педаль отпала как раз тогда, когда я подъезжал к большому оврагу.
Воль разочарования в латвийской велосипедостроительной промышленности, совмещенный с общим впечатлением от этого чудесного дня, вырывался из меня все пятнадцать секунд моего стремительного полета ко дну оврага. На дне оврага он резко прекратился, потому что там лежало бревно и тек ручей. "Орленок" со всего разгона уебался в бревно, а ручей я перелетел уже без него и пребольно плюхнулся жопой в приручейную грязь. Чтобы попасть обратно к "Орленку" мне пришлось раздеться и лезть через ручей в трусняках, потому что иначе надо было бы обходить, а количество спижженых у меня велосипедов мне уже казалось достаточным, чтобы терять из поля зрения еще один. Велосипед получил свою первую боевую восьмерку, я - пару ссадин и шишку, но в целом оба отделались легким испугом.
Велосипед я потом с грехом пополам починил, но две неизлечимых беды у него таки остались - постоянно задирающееся вверх сидение и постоянно ослабляющийся винт руля. Но тут латвийский велопром показал себя с лучшей стороны - поправить эти два дефекта не смогли даже лучшие мастера, каких я смог найти и посоветовали мне купить другой велосипед.
Со временем велосипед этот переехал на дачу, где и живет по сей день, служа иногда моему бате средством доставки его в соседнюю деревню.
А я купил потом конечно новый вел, современный и вполне себе клевый, но к тому моменту детство уже давно кончилось и это все уже было не так интересно....