Сон летнего дождя.

Он шёл по улице и ничего не могло ему намекнуть на то, что сегодня в его жизни произойдёт что-то необъяснимое, необыкновенное и неожиданное, что перевернёт его жизнь с ног на голову.
Веял холодный ветерок,вызывая по телу дрожь,за которой следовал озноб.
«Лишь бы не пошёл дождь» - подумал он. И вдруг,что-то покатилось по его плечу, что-то мокрое и тёплое, но очень нежеланное и от этого гадкое.. По телу снова пробежала дрожь, несмотря на то, что ветер стих и заморосил мелкий, но тёплый дождь.
«Чёрт!» - снова мелькнула мысль. Этот день явно ничего хорошего не сулил…
Проснулся от звонка в дверь, поняв, что проспал, решил не открывать двери и не отвечать по телефону. Лежал, глядя в потолок и стараясь разглядеть какие-то жёлтые пятнышки, вдруг появившиеся на нём. Около часа он понимал это явление и, когда с появлением туч пятнышки исчезли – он понял, что это были лишь крохотные солнечные зайчики, пробравшиеся в комнату через окно. Теперь, когда из открытого окна вдруг повеяло холодком и летним дождём, уже точно совсем никуда не хотелось идти. Опять-таки зазвонил телефон и автоответчик заговорил мужским голосом, приказывающим немедленно явиться на работу. Еле поднявшись с кровати, даже забыв посмотреть с какой ноги сегодня встал, он побрёл на кухню за кружкой чая, т.к. кофе не воспринимал с детства. Когда же он выполнял утренние процедуры в ванной, чайник закипел…
И вот теперь он идёт под дождём и даже не торопится, т.к. надежды на удачное завершение этого дня уже не осталось. Мимо пробежала чёрная кошка, и он, автоматически взявшись за пуговицу, плюнул через левое плечо. Да, вера в приметы стала для него чем-то вроде хобби, дополнявшим повседневную рутину.
Дождь всё учащался и учащался, и огромные капли, казалось, уже пронизывали все косточки. Желание было одно: быстрее бы кое-как добраться до дома и положить промокшую до ниточки одежду в сушилку, после чего залезть туда и самому. Но впереди ещё ждал трудовой день, точнее, то, что от него осталось.
Даже нельзя было назвать точного времени, т.к. расположения солнца не было видно, а часов по привычке он не носил.
«Счастливые часов не наблюдают», - говорил он и каждый раз задумывался над словом «счастье», которое, как он думал, ему пришлось испытать лишь однажды, когда он покидал школу…
Всем было грустно, и именно от такой печальной атмосферы ему хотелось смеяться. Его распирало на шутки и приколы. Весь вечер он улыбался и не пил, абсолютно не пил ничего спиртного, в то время, когда вокруг все топили горе в бокале. Нет, он не хотел пить, т.к. знал, что алкоголь вскоре навеет на него забвенье и потом он не вспомнит чего-то очень важного из этого дня или пропустит какое-либо мгновение. Он жадно впитывал в себя всё то, что происходило вокруг. Он старался уловить каждое оброненное слово, каждый печальный взгляд. И ему было хорошо, что в такой обстановке он один отличается ото всех. Он один контролирует всё то, что здесь происходит. Тогда он подумал, что, наверное, он маньяк, но вскоре кто-то заплакал, вспоминая детство, и он, оторвавшись от своих раздумий, вновь окунулся в столь ностальгическое окружение, которое он называл счастьем. Был ли он действительно счастлив? – Неизвестно. Но, по крайней мере, ему хотелось так думать…
Прохожих было мало, поэтому он решил, что обеденный перерыв ещё не начался и почему-то уменьшил шаг. С пиджака ручьём лилась вода, но зато с тела пропала дрожь. Ему уже не было ни холодно, ни мокро, он не чувствовал себя и дождя. Он ощущал себя слитым воедино со всем тем, что происходило на улице. Он и стихия – одно целое – быть может, это счастье? Но в любом случае ему это нравится и он не торопится прервать этот контакт, укрывшись в конторе или в соселнем кафе.
Он размышлял, но что-то прервало его размышления, что-то невидимое. Он поднял глаза с мокрого асфальта и посмотрел перед собой. Вокруг быстрыми шагами шли собой озабоченные прохожие с серыми, как этот день, зонтами. На него украдкой кидали странные взгляды и почему-то, как ему казалось, ускоряли шаг. И тут он увидел то, что привлекло его внимание, то, что заставило его забыть о своих мыслях и желаниях, то, чего он не ждал, а быть может, ждал уже очень давно… Навстречу шла ОНА… И единственное, что выделяло её из толпы, так это то, что она тоже, как и он, шла без зонта, до нитки промокшая, но несмотря на это, идущая медленным шагом и смотревшая прямо на него, она улыбалась. Да, да, она улыбалась. Ещё никогда в жизни ему никто не улыбался так, как она, если, конечно, не считать того, что ему вообще редко улыбались, ну если только в детстве и то, лишь за тем, чтобы заставить его делать то, что ему не нравится.
Спустя один миг, а может, целую вечность, она подошла к нему, почему-то он остановился, но через минуту, одумавшись, пошёл дальше. Она же, взяв его за руку, пошла рядом, так и не сказав ни слова. Но ни ему, ни ей слова были не нужны. В своей жизни они сказали столько слов, что сейчас им больше всего на свете хотелось молчать.
До конторы он не дошёл, а может быть уже и прошёл мимо, но, во всяком случае, его это сейчас не волновало. В данный момент ни его, ни её уже вообще ничего не волновало.
Они шли по каким-то переулкам молча, т.к. боялись, что любое, ими сказанное, слово может оттолкнуть их друг от друга, словно молнией. Они думали о разном, но в то же время об одном и том же. Они шли, не останавливаясь, потому что им казалось, что если они остановятся, то им вновь помешают те, которые так любят отбирать самое дорогое, те, кто всегда указывают, как жить, те, кто говоря о заботе, никогда не одобрят их выбора, те, кто, не позволят им быть вместе и разрушат эту стихийную идиллию…
Прогремел гром, и снова мысли были потеряны. Они вдруг поняли, что уже вышли из города и что мерзкие улицы с шумными машинами и безразличными людьми позади. Они стояли где-то в чаще, на какой-то поляне, от которой веяло лишь хвоей и мокрой пыльцой полевых цветов. Оглянувшись, они не увидели никого, но зато даже через самые большие дождевые капли они могли видеть друг друга. Они видели глаза, которые говорили, что пора… пора полностью отдаться этой стихии и стать одними из её бедствий. А потом они увидели губы…
…Дождь продолжал лить с такой же силой, а они лежали на бархатном покрывале из травы и цветов, и думали. Скорее даже мечтали…
Он не мог оторвать от неё своего взгляда, с улыбкой смотрел, как по её телу медленно катятся капли, не оставляя ни одного сухого уголка. Ему нравилось трогать её мокрые волосы, так напоминавшие ему море, наверное, от того, что от мокрых капель они становились волнистыми и меняли цвет. И ещё он сходил с ума, когда трогая солёные губы, он мог разглядеть на её лице ту самую пыльцу, чей запах навсегда останется в его памяти. От её тела пахло молоком и сеном, и ему казалось, что её, как бы, вообще здесь нет, а есть лишь он, дождь и поляна, которая и порождает все эти запахи и иллюзии.
А она, глядя на его длинные, с чуть выгоревшими на солнце кончиками, ресницы, думала лишь о том, что никогда ей ещё не было так хорошо, что никто на неё ещё так не смотрел, да и смотрели ли на неё вообще когда-нибудь? – Нет. Быть может, её пожирали взглядами или вообще не обращали внимания, но не смотрели. Так часто даже в чьих-то объятьях она была одинокой. Даже не часто, а всегда. Она чувствовала потребность в его дыхании и взгляде, поэтому старалась не опьянеть от чувств, чтобы не пропустить что-то важное…
Утром он проснулся от звонка в дверь и несмотря на то, что был выходной и ему некуда было опаздывать, он всё же не открыл двери, а потом не подошёл и к телефону.
Он лежал, закрыв глаза, поглощая запах хвои и вкус дождя. Ему было хорошо и он не думал, что наверное это счастье, он знал это, и ничего не хотелось делать, даже дышать, лишь бы не спугнуть это мимолётное состояние…
А за окном светило солнце…

Шумы в сердце: Nova Nova - Tones
Fea now далёкое