kittymara
14:13 08-11-2017 Рождественские горести маленького духа
Всем известно, что в каждом приличном бюргерском доме обязательно водится дух Шалостей и Озорства. Это из-за него неожиданно бьется посуда, останавливаются часы, из закрытой наглухо банки пропадает яблочное варенье, неожиданно гаснет свеча, в отсутствие сквозняка распахивается и громко хлопает дверь, а ночной чепец и очки хозяйки обнаруживаются на доге, спящем на потертом коврике около потухшего камина... Много дел у духа-безделицы. Тяжек и неблагодарен его труд. Ведь в целом свете нет более серьезных людей, чем немецкие бюргеры. Поэтому маленький народец находится в постоянном стрессе, пытаясь угодить хозяевам.

показать
Вот и крошка Бамбина, приписанная от рождения к семейству Шнапсов-Глювайнов не была исключением. Как только она не пыталась расшевелить толстозадого папашу Ганса, пухлощекую мамашу Барбару и перезревшую в постылом девичестве дочурку Лизхен. Вытряхивала пепел из трубки в утренний кофе, щипала дам за бока и филейную часть, воровала прошлогоднее печенье из жестяной коробки и разбрасывала по всему дому. Решилась на отчаянный шаг, и рисовала жирной сажей усы на личике Лизхен прямо во время свидания с очередным кандидатом в супруги, после которого какой-нибудь Хельмут, Бруно или Карл больше не появлялся на пороге. А эти твердолобые людишки даже ни разу рассмеялись. Что уж говорить о какой-то благодарности?
Бедняжка стыдилась появляться на ежегодном празднестве, традиционно проводимом в городке Линдау под рождество. А ведь там бывало так весело. Феи и духи собирались на заднем дворе трактира дядюшки Зоммера, надирались пивом и шнапсом, и закусывали жареными сосисками. После пира они безбожно бузили, похвалялись подвигами на ниве озорства, гоняли по двору облезлого петуха Броммеля и накручивали хвостик почтенного хряка из семейства Шпандау. Но все эти скромные радости не грели сердце Бамбины. Не хвалиться же, право слово, красным, перекошенным от гнева лицом папаши Шнапса или зареванной Лизхен, воющей об очередной неудаче в личной жизни?

Так и получилось, что накануне двенадцатого дня рождения, а для вашего сведения - дух Озорства появляется на свет в Рождество, Бамбина осталась одна-одинешенька в пустом доме. Хозяева нарядились и ушли на богослужение. Она же уселась прямо на столе среди печенья, елочных игрушек и зажженных свечей, опустошала запасы пунша, кидалась конфетными обертками в наряженную елку, и ругалась, как извозчик.
— Да крыла моего не будет на этой пафосной пьянке! — злобно рычала Бамбина. — Сейчас они, наверное, вскрывают конверт и называют имя лучшего духа уходящего года. Никогда мне не получить засахаренного скорпиона в награду за успешную деятельность. Ну, почему я такая несчастная? Зачем Шнапсы такие альпийские бараны? Вот возьму и повешусь! — она размахнулась и бросила красный шар. Он упал на пол и разбился, разлетевшись на десятки сверкающих осколков.
— Бамм-бамм, — вдруг пробили старинные часы на стене и прогудели. — Бамммбина слишком шаловлива!
— В точку! Ку-ку, ку-ку-ку. В точку! Ку-ку, ку-ку-ку, — с трудом протиснувшись на резное крылечко, согласилась жирная взъерошенная кукушка.
— Ой, да заткнитесь! — невежливо ответила Бамбина и кинула печенье.
Оно попало точно в клюв кукушки и мгновенно исчезло, прокатившись комом по зобу. О, если бы фрау Барбара находилась сейчас в гостиной, то разгадала бы тайну исчезновения сладостей. И не удивлялась бы, почему в последнее время кукушка не выскакивает из часов, а лениво выползает, и, сбиваясь со счета, отсчитывает время.
— Тебе, гробик на стеночке, оборву гирьки! И скажу, что так и было. А ты, волосатое чудовище, — Бамбина обратилась к кукушке, — сядешь у меня на диету и никакого коньяка! Будешь избавляться от целлюлита.
Та обиженно хрюкнула и скрылась, громко хлопнув дверцей. А часы продолжили обсуждать поведение распоясавшейся Бамбины с рождественской елью. Она молчала, но согласно взмахивала пушистыми ветвями, и неодобрительно косилась на нарушительницу спокойствия.
— Шалит. Бузит. Хамит. Чудит, — бубнили ходики. — Старших не уважает. Женихов от молодой хозяйки отваживает. Мое масло разбавляет пивом. Я потом безбожно отстаю и хозяин сердится.
— Ррргав, то есть подерживаю, — поднял голову дог Рекс. — Недавно я , старый закаленный вояка, чуть не сгорел от стыда, проснувшись в кружевном чепчике. Месяц покою не было. Потешалась вся округа. Даже только что высиженные цыплята. А у меня, между прочим, намечалось свидание с пуделихой Лили-Марлен. И в результате я одинок, а красотка крутит любовь с таксой из соседнего двора.
— Именно так, чистая правда, — мерцая и отбрасывая глубокие тени на стол, согласились свечи.
— Да пошли вы много раз, — презрительно фыркнула Бамбина и залила пуншем ближайшую свечу.
В гостиной раздались возмущенные вопли. Стрелки в часах бешено завертелись, ангел на вершине ели уронил свою палочку, Рекс грозно зарычал, шары испуганно раскатились в разные стороны, свечи разрыдались и оплыли. И вдруг. Бабах. С громким звуком раскрылась тяжелая книга. Ее прислал в подарок на Рождество деловой компаньон Шнапса из Италии.

— Какой хорошенькая бимба! — со страницы вспорхнула черноволосая фея, подлетела к Бамбине и попыталась заключить ее в объятия.
— Но-но, ты кто такая? — ловко увернулась та. — На каких основаниях ты тут, вообще, пристаешь? Виза у тебя имеется?
— Я фея Любви. Мой имя Карла. Меня прислать из прекрасной солнечной Италии, чтобы помогать фройлян Шнапс устроить свою судьбу и соединить капиталы Шнапсов и Ринальди. Но я видеть, что не только человек из ребра Адама несчастный в этом доме! — ответила фея, схватила Бамбину в охапку и прижала к пышной груди.
— Эй, макаронница, отвяжись! — она вырвалась из удушающих объятий и взмыла над столом.
— Ну, идти же ко мне, крошка! Я подарить для тебя поцелуй любви и страсти!
— Целуй лучше Рекса, развратница! Он одинок и жаждет любви, — Бамбина уселась на крышу ходиков и сложила крылья.
Фея взглянула на дога, стоявшего в боевой стойке, и презрительно скривилась.
— Пфе. Я не любить грубых волосатых мужланов. Я любить маленьких нежных малюток. Целовать, обнимать. Иди же ко мне, аморе мио!
— Это Рекс-то волосатый? — изумилась Бамбина. — Глаза раскрой, эмигрантка! Наша псина красавчик! Ты только посмотри какие уши.
Дог завилял обрубком хвоста и стал принимать завлекательные позы под взглядами двух дам. Ему очень даже понравилась зрелая красотка.
— Нет, — мельком взглянув, твердо ответила Карла. — Я все равно не любить грубых мужланов. Я дарить любовь тебе...

Когда Шнапсы вернулись из церкви, их ожидал неприятный сюрприз. Испуганный дог на верхушке ели, часы, перевернутые вверх тормашками, разлитый пунш и сладости вперемешку с елочными игрушками на столе. Фрау Барбара, охая и стеная, разгребала рождественский бардак, который в дальнейшем превратился в ежедневную традицию. И в другое время это стало бы источником грусти и жалоб. Но спустя пару месяцев Лизхен обрела счастье с молодым Томазо Ринальди. Через год молодые подарили старикам первого внука, затем второго и третьего. С тех самых пор в доме Шнапсов зашкаливал счетчик Радости, и Бамбину год за годом выбирали лучшим духом Шалостей и Озорства. И если бы не настойчивые домогательства нахальной Карлы, ее счастье было бы полным. А так ей приходилось каждую ночь прятаться в домике у кукушки, чтобы избежать поцелуев и объятий, импортированных из солнечной Италии. Что можно сказать по этому поводу? Любовь не всегда бывает взаимной. Но засахаренный скорпион - изысканный деликатес. И сей факт несомненно может служить небольшим утешением.

[изображение]