Глава 4. Покаяние.


Они стояли в пыточной камере, уткнувшись лицом в стену, 22 часа. Гарри чувствовал себя невероятно усталым и больным. Иногда он смотрел на мастера зелий, стоявшего рядом, чтобы просто… проверить? Да, частично, а также следить за его поведением. Это стало его занятием в самом начале пытки, потому что сейчас их пытали вместе. Вольдеморт присутствовал только на «самых интересных» местах пыток и постоянно направлял их ход своими «мудрыми» советами. А между часами боли они должны были стоять молча, лицом к стене.
Время от времени Гарри замечал взгляд профессора, проверяющий его состояние, и один раз, когда они на пару минут остались одни, Снейп даже спросил его с обеспокоенным выражением лица, которое теперь было больше бледным, чем желтоватым:
- Поттер, с тобой все в порядке?
- Ну…, почти, сэр, только мне нужно сходить в туалет.
Снейп кивнул.
- Представляю. Но ты не должен думать об этом, совсем. Они хотят максимально унизить тебя и не дадут туда сходить.
Гарри вздохнул. Его подозрения оправдывались.
- Что тогда я могу сделать, сэр?
- Ты разрешаешь себе фантазировать? – неловко спросил он. – Если нет, тебе нужно начать прямо сейчас. Думай о чем-нибудь смешном и не позволяй себе замечать свои потребности. Ты понял? Ты должен сохранять достоинство, если хочешь выжить.
Выжить… как будто это возможно…
Но Гарри не мог представить, какая фантазия может заставить его забыть о нуждах и боли. Все еще глядя на Снейпа, он сначала попытался скопировать его поведение. Тот казался таким твердым, стойким, что Гарри тайно позавидовал ему. Будет ли он когда-нибудь таким же сильным? Он сжал бедра и почувствовал, что начинает потеть от этой новой пытки. Никто не причиняет ему вреда, и тем не менее … это было гораздо хуже, чем заклятия. Он отчаянно хотел сконцентрироваться на чем-то раньше, чем… чем что-нибудь произойдет.
Он вздохнул и посмотрел на Снейпа более внимательно, пытаясь понять, о чем тот думает. Скорее всего, он думает о каких-нибудь особо отвратительных зельях или о снятии баллов с Гриффиндора за какие-нибудь воображаемые нарушения… Это оказалось достаточно интересной игрой, более интересной, чем фантазирование само по себе. Он почти ничего не знал о профессоре, поэтому заполнял пробелы в своих знаниях придуманными картинами его прошлого.
А они были действительно забавными. Картинка о Снейпе, летящем на метле в качестве отбивалы, к примеру, стала его любимой: длинные, жирные волосы профессора развеваются по ветру, бита угрожающе двигается в руке … Или другая любимая картинка: Снейп, собирающий цветы. Для зелий, конечно, но сама идея о Снейпе, собирающем разноцветные цветы посреди огромного поля, была бесценной. Он чуть не засмеялся, представив это, и с трудом сумел остановиться. Снейп и сбор цветов настолько же несовместимы, как Снейп и мытье головы… Гарри решил, что если ему как-нибудь удастся вырваться из этого ада, он поделится этими идеями с Роном.
Иногда Гарри чувствовал стыд из-за таких мыслей, и пожалел о них, когда мучители вернулись, и пытки Снейпа продолжились. Впервые, когда он увидел, как Снейп страдает, он понял, что его чувства к этому неприятному гаду-профессору полностью изменилось. Беспокойство и боязнь потерять его были хуже, чем десять Крусио. Гарри не хотел, чтобы он умер, нет, никогда! Он попытался скрыть эти чувства, так как не хотел, чтобы их мучители увеличили страдания Снейпа, видя, что это терзает и Гарри. Он точно знал, что главной целью Вольдеморта было сломить его, а не наказать Снейпа, а также использовать их все еще слабую связь для причинения максимальных мучений.
Да, он был уверен, что это и есть цель Вольдеморта, ради которой он поместил их вместе – шантаж. Если Снейп знает об этих теориях о боли и психологической связи, то Вольдеморт тоже знает. А если знает, то, естественно, думает, что так сломить его будет легче. Это наверняка был его обычный план для таких целей, и наверняка они были не первые.
Видеть боль Снейпа было настолько нестерпимо, что Гарри был почти благодарен, когда пришел его черед. Он не мог больше видеть его молчаливых мучений. Это было хуже, чем его собственные громкие крики при пытках; это тихое страдание… Снейп на самом деле был очень сильным, и Гарри тоже хотел быть таким. Поэтому он старался сдерживать свои крики, насколько мог. Где-то в глубине души он знал, что хочет облегчить также и положение Снейпа. Возможно, если ему удастся удержаться от криков, Снейп будет думать, что ему не так больно.
Шел пятый или шестой раунд, и ему удавалось выдержать его почти молча. Это принесло чувство удовлетворения, и неожиданно он понял слова Снейпа о достоинстве, и значение длинной речи о боли и ее ценности становилось все более понятным. Его жизнь больше не была бесцельной. В мгновения молчаливой боли он чувствовал, как его сила растет благодаря этому знанию.
После того, как последнее заклинание ударило его, он, лежа на полу и пытаясь перевести дух, услышал ненавистный голос, обращающийся к профессору:
- Я вижу, Снейп, ты не терял времени даром, объясняя мистеру Поттеру некоторые важные вещи о победе над болью? Или он просто копирует тебя? Неужели вы такие хорошие друзья? И тут я не могу не поинтересоваться, сказал ли ты ему о том, кто был твоим «учителем»? И о своем опыте пребывания по ту сторону волшебной палочки? О своем профессионализме в пытках? Проклятиях? Убийствах? Ты уже ознакомил с этим мальчика или играл перед ним роль «хорошего парня»?
Сердце Гарри на мгновение замерло. О чем он говорит?
Вольдеморт подошел к мальчику и ногой перевернул его на спину.
- Возможно, вы, мистер Поттер, испробуете одно удивительное зелье, изобретенное вашим учителем здесь, и мы сделаем нашу встречу гораздо более интересной. Согласны, мистер Снейп? – неожиданно обратился он к мастеру зелий.
Гарри увидел, как глаза Снейпа расширились от ужаса.
- Оставь мальчика! – сказал он хриплым голосом, но Вольдеморт только пожал плечами.
- Почему я должен оставить его? – спросил он с издевательской серьезностью в голосе.
Снейп застонал. Он ничего не мог сделать, чтобы заставить Черного лорда оставить свою жертву. Он понял, что основной целью Вольдеморта было нарушить слабое доверие, установившееся между ними и ослабить их сопротивление, посеяв взаимное недоверие. Снейп был уверен, что если Вольдеморт продолжит тему о его прошлом, мальчик никогда больше не поверит ему. А если Вольдеморт даст ему это зелье…
Нескончаемое мгновение он чувствовал поднимающуюся панику. Он не хотел терять доверие мальчика, хотя и не знал, почему. Он чувствовал, что если потеряет его, то счастливые дни в аду для него закончатся.
Гарри заметил перемену на лице Снейпа и неожиданно заговорил.
- Я готов узнать всю правду.
Он только надеялся, что Снейп поймет, что он хочет сказать.
- Посмотрим, - с усмешкой обратился к нему Черный лорд.
Время обернулось бесконечной чередой разнообразных болей, и через мгновение Гарри перестал ощущать что-либо вокруг себя. Мир стал большим пятном с движущимися фигурами, но он только лежал на полу, борясь с болью, иногда не в силах сдержать стон или крик. Он чувствовал себя смертельно уставшим, он хотел умереть, или заснуть, или потерять сознание, но Вольдеморт бдительно следил за ним и приводил в чувство с помощью Эннервейт каждый раз, когда он терял сознание.
Во время короткого мгновения между двумя порциями зелья, Гарри мог видеть мучения Снейпа, который был вынужден присутствовать на пытке. И несмотря на то, что он знал, что профессор ответствен за всю эту боль, он не мог злиться на него. И не знал, почему.
После еще двух часов даже Эннервейт Вольдеморта не действовал. Гарри был в полубессознательном состоянии. Он почувствовал, как чьи-то руки бережно подняли его, как маленького ребенка. Потом он услышал спотыкающиеся шаги того, кто его нес. Человек смог донести его почти до самого конца лестницы, но потом уронил, и Гарри скатился к двери камеры, но к его удивлению, больно ему не было. Это просто было неважно. И в этот момент он потерял сознание.
***
Когда Гарри очнулся, он лежал на полу в знакомой камере совсем недалеко от двери. Снейп был все еще без сознания, и Гарри решил совершить утренние процедуры, насколько это можно было сделать в камере. В кувшине он обнаружил неожиданно свежую и холодную воду. Он вытер лицо мокрым кусочком робы, чтобы очистить губы и щеки от остатков разнообразных зелий. Извиняясь перед собой за расточение воды, он все же прополоскал горло, так как не хотел глотать горькую слюну, смешанную со всеми жидкостями, которыми его поили. И, наконец, Гарри выпил воды. Это было лучшее, что он когда-либо чувствовал в жизни. После того он вернулся в свой угол, прислонился к стене и закрыл глаза.
Он чувствовал головокружение и боль в животе. Мускулы были воспалены, и в нескольких местах тело все еще сильно болело. Каждый вздох был болезненным, при дыхании сломанные кости просто взрывались болью, а кашель, мучавший его время от времени, делал эту боль еще более сильной и нестерпимой. Слезы текли по его щекам в безмолвной агонии.
И это только начало! Что он будет делать с этой бесконечной болью в следующие дни? Можно ли ослабить ее как-нибудь, или ему придется принять ее и научиться жить с ней, пока, наконец, Вольдеморт не решит прикончить их? Он не знал, но будущие перспективы не оставляли никакой надежды.
Последней каплей было то, что он замерз и проголодался. После всех этих кислотоподобных зелий его желудок требовал настоящей пищи и болел от голода. Гарри не мог отогнать мысли о своих любимых блюдах, которые только увеличивали пустоту в желудке, поэтому он решил подумать о чем-нибудь другом. Теплая одежда. Это была другая хорошая тема, но такая же безнадежная, как и еда. Он совсем отчаялся, когда услышал неожиданный звук со стороны Снейпа. Гарри открыл глаза и попытался увидеть, что происходит всего лишь в нескольких футах от него. Профессор вздрагивал, лежа на полу, видимо, в ночном кошмаре и горячо шептал: «Кваетус, ты должен… Нет… не делай… Почему ты не понимаешь? Подожди… Я не могу сделать этого! Нет. Отец, отец, убей меня! Убей… Нет, не его, не Кваетуса, пожалуйста, не его, Кваетус, нет! НЕЕЕТ!» Последнее слово было громким и полным отчаяния. Гарри вздрогнул и пополз к Снейпу. То, что он увидел, заставило его замереть в шоке. Слезы текли по лицу Снейпа, тихие рыдания сотрясали его тело. Гарри очень захотелось сделать что-нибудь, как-нибудь успокоить его, но он стеснялся… Очень осторожно он коснулся лица мужчины и вытер его слезы, шепча какие-то успокаивающие слова.
Мужчина медленно расслабился. Гарри увидел слабую улыбку на его лице.
- Кваетус? – тепло спросил он все еще с закрытыми глазами. Это был такой странный тон для бессердечного профессора, подумал Гарри.
- Нет, профессор, - ответил он спокойно, и медленно убрал руку. – Только я, Гарри. Гарри Поттер.
Снейп тяжело вздохнул, и улыбка исчезла. Гарри увидел, как его горло сжалось. Через некоторое время профессор открыл глаза.
- Доброе утро, мистер Поттер, - сказал он своим обычным холодным тоном. Он был на самом деле смущен, так как чувствовал следы слез на глазах и на лице. Он плакал перед Гарри Поттером. Ситуация была более, чем стеснительная.
- Доброе утро, сэр, - вежливо ответил мальчик, но что-то похожее на разочарование прозвучало в его голосе.
На краткий миг Снейп почувствовал растущий в нем гнев. Но воспоминание об осторожных прикосновениях прогнало гнев. Неужели мальчик на самом деле коснулся его? Его, жалкого, противного, сального гада? Это было совершенно невообразимым. Всего несколько людей когда-либо относились к нему с добротой или прикасались к нему добровольно. А теперь мальчик… Почему?
Он попытался сесть, но, когда это не получилось, приподнялся на локтях.
- Почему ты прикасался ко мне, Поттер? – нервно прорычал он.
- У вас был ночной кошмар, и вы плакали, - ответил мальчик как ни в чем не бывало, - И… я хотел как-нибудь …
- Как-нибудь что? – голос был хриплым и агрессивным. Да как он посмел?
Гарри вздрогнул, услышав угрожающий тон.
- Успокоить вас, - прошептал он. – Только успокоить, ничего больше. Извините, сэр, - Снейп ясно слышал глубокую грусть в последних словах. Поэтому, когда мальчик развернулся по направлению к своему углу, голос Снейпа остановил его.
- Подожди, Поттер.
Гарри обернулся и посмотрел на профессора. Несколько мгновений стояла абсолютная тишина.
- Спасибо, - наконец выговорил Снейп, и на этот раз именно он отвернулся от ошарашенного Гарри.
Опять повисла долгая неловкая тишина. Никто из них не знал, как начать разговор или что нужно сказать или сделать. Гарри, приложив немалые усилия, дополз до своего угла и сел там, подтянув ноги к груди. Грудь в таком положении разрывалась от боли, но ему было слишком холодно, чтобы обращать на это внимание. Он обнял руками колени и закрыл глаза. Эта поза была вроде бы наиболее удобной против холода, окружавшего его и пробиравшего его до самых костей.
В подземельях всегда холодно, и это подземелье не было исключением, а остатки одежды не могли прикрыть замерзающее тело. Через некоторое время Гарри весь дрожал.
Он не видел, что мастер зельеделия смотрит на него, пока тот не кашлянул, чтобы привлечь внимание.
- Поттер, можно сесть рядом с тобой? – тихо спросил он.
Гарри только кивнул. Ему было все равно. Снейп неторопливо встал, иногда шипя от той же самой боли, что и Гарри, осторожно наклонился, чтобы подобрать с пола бесформенный плащ, брошенный там два дня назад. Он был весь пропитан кровью и исключительно грязен, но у них это была единственная вещь, напоминавшая одеяло. Снейп сел рядом с дрожащим мальчиком и обернул плащ вокруг них обоих. Он старался не касаться Гарри, но плащ не был достаточно большим, чтобы можно было отодвинуться, да и мальчику все равно нужно было что-то потеплее, чем плащ, поэтому Снейп позволил их бокам соприкоснуться в созданном им коконе.
- Поттер, я думаю, нам надо говорить, - сказал он мягко, завершив манипуляции с плащом.
Гарри опять кивнул, и отчаянно пытался не думать о неловкости ситуации.
- О чем бы вы хотели поговорить, сэр? – спросил он, уткнувшись взглядом в свои колени.
- Ты помнишь вопрос, который задал мне вчера?
- Неужели этот разговор был вчера? – с шутливым интересом спросил Гарри. – Мне кажется, что это было более двух суток назад. Или двух лет…
- Время обманчиво, - ответил Снейп со слабой улыбкой. – Но вернемся к вопросу. Ты помнишь…
- Какой вопрос, сэр? – прервал его Гарри и зевнул. – Мы разговаривали о многих вещах.
- Твой вопрос о моих связях с Упивающимися смертью, - устало объяснил Снейп.
- А, - Гарри содрогнулся, - и…, сэр…, почему вы хотите рассказать об этом?
Снейп провел рукой по волосам. Действительно, почему? Но он отогнал эту мысль.
- Мне кажется, что для нас обоих будет лучше, если я расскажу тебе об этом, а не Вольдеморт, не правда ли?
- Конечно, сэр. Но вы не должны ничего говорить, если не хотите. Я знаю, что является главной целью Вольдеморта… И я не буду винить вас, что бы он ни сказал о вас и что бы он ни сделал со мной. Мне все равно. Я ему в любом случае не верю.
Снейп опустил голову, не зная, что сказать. Было так много общего между Поттером и Кваетусом, и это сходство мучило его. Бескорыстие, доброе сердце, заботливость… И он ненавидел этого мальчика четыре долгих года… и наверняка продолжил бы ненавидеть и дальше, если бы не этот «несчастный случай». Неуверенность охватила его, а сердце заболело.
Все было так странно… Он НА САМОМ ДЕЛЕ злой гад и не должен так себя вести! У него нет сердца! И тем более, болящего сердца! Но он не мог изменить это чувство. И даже, как оказалось, не хотел.
- Слушай, - медленно начал он, точно не зная, как продолжить. – Я ценю твое доверие, но… Я не достоин его. И Вольдеморт знает это.
- Профессор, - Гарри опять перебил его суровым тоном, - я не думаю, что это то место, где нужно обсуждать достойность. Это бессмысленно. Я не собираюсь верить словам Вольдеморта и доверяю Вам потому, что… потому что вы со мной в этом аду, и вы оказались здесь только из-за меня. Я не имею причин не доверять вам, - последние слова он пробормотал неуверенно. Он сам не знал, почему доверяет Снейпу, пока не сказал это, но эти слова имели смысл.
Снейп посмотрел на мальчика с интересом. Сколько ему лет? Тридцать? Сорок? Невероятно, что ему только пятнадцать. Он покачал головой.
- Прекрати, Поттер, пожалуйста, - наконец смог произнести он. – Я решил сказать тебе и хочу сказать тебе. С другой стороны, я делаю это потому, что тоже доверяю тебе. Понимаешь?
Гарри посмотрел в глаза Снейпу.
- Спасибо, сэр, - сказал он и немного покраснел.
Взаимные признания успокоили их, и Гарри непроизвольно придвинулся ближе к теплу тела Снейпа. Он почувствовал, как его мускулы перестали дрожать, и принял этот незначительный факт с огромным облегчением.
Снейп оперся спиной о стену, но не отодвинулся, его взгляд был рассеянным.
- Мне было 18, когда я присоединился к Вольдеморту, сразу после окончания Хогвартса. Я сделал это свободно и по собственному желанию, никто не принуждал меня к этому. Мои родители тоже, хотя они были последователями Вольдеморта с самого начала, и моя идея привела их в восторг. Таким образом, у меня нет оправданий. Я полностью ответствен за мое решение. – Снейп на мгновение замолчал, потом глубоко вздохнул и продолжил. – Я сделал первый шаг к этому решению, когда мне было 11, и я был распределен. Сортировочная Шляпа спросила меня, хочу ли я в Равенкло, где учились многие члены моей семьи, но я настаивал, что хочу быть в Слизерине, так что она поместила меня туда. Мои родители были счастливы, когда я пересказал им свой разговор со Шляпой, и я гордился собой. Это была первая проигранная битва.
- Сэр, это настолько важно, к какому колледжу ты принадлежишь? – спросил Гарри после короткой паузы.
Снейп удивленно взглянул на него.
- Хороший вопрос. Мы часто обсуждали его с Альб… с директором Дамблдором, и он всегда настаивал, что это не настолько важно, как мне кажется.
- Наша теперешняя ситуация является доказательством этого, - улыбнулся Гарри.
- Почему? – Снейп был в замешательстве.
- Я гриффиндорец, вы слизеринец, и тем не менее нас ждет одна судьба, правда?
- Поттер, причины, которые привели нас сюда, совершенно различны! – раздраженно ответил Снейп. Гарри усмехнулся.
- Ну…, я вообще не имею НИКАКИХ причин быть здесь, это был несчастный случай, что они поймали меня, я никогда не делал ничего специально для того, чтобы попасть сюда. Но вы, профессор, вы решили разделить мою судьбу. Это очень по-гриффиндорски, не правда ли?
- Поттер, - голос Снейпа был удивленным и немного грустным. – Я не гриффиндорец. Я слизеринец. Я здесь больше из-за клятвы, чем из-за моего храброго сердца. Не думай обо мне лучше, чем я есть на самом деле.
- Я не думаю, что тот инцидент с оборотнем и помощь моего отца – достаточный повод для моей защиты. Мой отец пытался спасти Сириуса и профессора Люпина в той ситуации куда больше, чем вас. Так что, по-моему, у вас нет никакого долга по отношению ко мне. И тем не менее, вы спасли мне жизнь и сейчас рядом со мной.
Снейп покачал головой.
- Стоп. Ты делаешь преждевременные выводы. Во-первых, твой отец спас мне жизнь, и даже если он спасал также и жизни своих друзей, это не важно. Спасение жизни есть спасение жизни, какими бы ни были мотивы спасителя. Во-вторых, ты должен знать, что я пытался спасти тебя не из-за твоего отца. Я оплатил тот долг уже давно. У меня была другая причина: как я уже говорил, я поклялся делать это.
- Кому?
- Твоей матери.
Мальчик поднял голову и посмотрел на профессора. Их лица были очень близко, и Гарри мог хорошо видеть выражение лица Снейпа.
- Вы знали мою маму? – недоверчиво спросил он.
- Не совсем. Я знал ее в школе, но никогда с ней не разговаривал. Знаешь, в моих глазах она была всего лишь грязнокровка… маглорожденная ведьма… И я…
- Я понимаю, - нехорошее чувство сжало больную грудь Гарри. Грязнокровка! Снейп сказал: «Грязнокровка»! Он несколько раз мотнул головой, чтобы отогнать это ужасное чувство, но не смог. Это было так больно!
- Поттер, - Снейп легонько коснулся его руки. – Я же сказал тебе, что не являюсь хорошим человеком. И никогда не был. Но когда я сказал: «Грязнокровка», я хотел показать, что я думал тогда. Не сейчас. Правда.
Гарри не смог ответить, только кивнул. Слезы чуть не брызнули из глаз, но он сжал зубы и стал бороться с ними.
- Поттер, я не хотел обидеть тебя, - как будто издалека услышал он извиняющийся голос Снейпа. Но ему понадобилось еще некоторое время, чтобы взять себя в руки.
- Пожалуйста, сэр, продолжайте, - сказал он, когда опять смог думать.
Снейп кивнул, с беспокойством глядя на Гарри.
- В общем, твоя мать заставила меня дать эту клятву.
- Когда?
- Когда я пришел в их дом, чтобы предупредить о планах Вольдеморта, направленных против них. В августе, если я хорошо помню. Потом они решили использовать заклятие Фиделиус.
- Но как она могла заставить вас? В это невозможно поверить. Вы намного сильнее, и как … Упивающийся смертью вы должны также быть хорошим дуэлянтом.
- Э.., - Снейп усмехнулся, - ты прав. Но я не ожидал этого. Она была в доме одна. Я сообщил ей новости и повернулся, чтобы уйти, когда почувствовал, как ее палочка уперлась мне в шею.
- Она атаковала вас!? – Гарри почти выкрикнул последнее слово.
- Ну…да. Потом она заставила меня поклясться охранять тебя в случае, если они погибнут.
- Но… почему она хотела, чтобы это были вы, а не кто-либо другой? – с интересом спросил Гарри.
- Я не знаю. Возможно, из-за моей роли шпиона… она подумала, что я смогу защитить тебя более эффективно, чем кто-либо другой. Она не могла знать, что Вольдеморт будет обезврежен сразу после ее смерти…
Гарри кивнул.
- Да… наверное. Но это так… странно.
- Для меня тоже. Но пока ты не поступил в Хогвартс, я не мог исполнять мою клятву. Альбус сказал, что ты в безопасности у родственников. Но потом…
- Это постоянная клятва? – опять прервал его Гарри.
- Что ты имеешь в виду? – вопросом на вопрос ответил Снейп.
- Вы должны оберегать меня до вашей или моей смерти? – Снейп неохотно кивнул.
– Ох, это так… удивительно, - пробормотал Гарри. – Вы были моим защитником все эти годы…
Снейп неловко заерзал.
- Э… да.
Гарри сделал вид, что не замечает стеснения профессора.
- Это должно быть нелегко, - задумчиво сказал он, - вы… не любили меня, и в то же время должны были охранять меня...
- Это действительно было нелегко, - усмехнувшись, подтвердил Снейп.
- Я никогда не догадывался об этом, - сказал Гарри, вспоминая уроки зельеделия. Все-таки, защитник должен действовать в более дружеском, более того, защищающем, стиле….
- Я никогда не понимал твою мать, - заговорил Снейп. – Она знала меня достаточно для того, чтобы не доверять мне, как и все остальные. Я всегда был надменным, жестоким гадом, из чистокровной благородной семьи, слизеринец, последователь Вольдеморта, убийца, заслуживающий срок в Азкабане до конца дней. И она заставила меня защищать тебя, сына маглорожденной и Джеймса Поттера, гриффиндорца, верного сторонника Альбуса Дамблдора, аврора Ордена Феникса, спасителя! Не говоря уже о том, что мы с твоим отцом ненавидели друг друга с момента нашей первой встречи! Это была бесконечная пытка для меня в течение 14-ти лет.
- А, - Гарри открыл рот от удивления. – Так это было причиной!
Профессор опустил голову.
- Да. Но сейчас я бы сказал так: «Это было причиной». Альбус всегда так настойчиво просил меня узнать тебя получше. Узнать человека, которого я должен был защищать всю мою жизнь. Но я не хотел. Я стыдился моей нежеланной обязанности, всей этой невозможной ситуации! И я ничего не мог сделать! Смерть твоей матери сделала клятву абсолютно нерушимой.
- Никто не может освободить вас от нее? Даже я? – неожиданно спросил Гарри.
- Ты мог бы? – Снейп был ошарашен. – Почему…?
- Чтобы вы могли жить своей жизнью, сэр, - просто ответил мальчик.
- Ты не можешь сделать это, пока тебе не исполнится 25 лет или ты не женишься.
- Вы имеете в виду, что я должен поспешить с женитьбой? – в глазах Гарри плясали веселые огоньки.
- Нет, - улыбнулся профессор. – Я не жду от тебя женитьбы. В любом случае не думаю, что ты найдешь подходящую пару здесь, в Поместье кошмаров. - Они улыбнулись друг другу. – И…, если честно, теперь я не хочу, чтобы кто-либо, а особенно ты, освобождал меня от этой клятвы.
- Вы имеете в виду…? – Гарри замер, его глаза расширились от удивления.
- Я имею в виду, что Альбус был прав. Я должен был попробовать узнать тебя лучше. Так было бы лучше для нас обоих. Особенно для меня.
Гарри покраснел.
- Почему вы говорите это?
- Потому что ты хороший мальчик, Гарри, и я бы хотел защитить тебя в этой ситуации, но не могу. Мне очень жаль.
Они сидели и размышляли. Потом Гарри решил спросить о своих родителях.
- Сэр? – осторожно спросил он. Он не хотел мешать профессору, но тот, кажется, не возражал.
- Да?
- Вы могли бы рассказать мне… о моих родителях?
- Вообще-то, Поттер, я не знал их хорошо. Как я же сказал, я никогда не разговаривал с твоей матерью, кроме того инцидента, который вряд ли можно назвать «разговором»… Она училась в Равенкло, умная и талантливая девушка, на два года младше, чем твой отец и я. Я не помню, когда они начали встречаться, наверное, когда твой отец учился на последнем курсе. – Через некоторое время он добавил, - на третьем курсе они еще не встречались. Это я знаю точно.
- Откуда, сэр?
Снейп усмехнулся.
- Это был год, когда случился знаменитый инцидент с оборотнем, Поттер. До того мы постоянно следили друг за другом. Я бы обязательно заметил, если бы они стали встречаться с кем-то. Но они не встречались. Никто из них. Потом я перестал следить за ними.
- Вы испугались? – недоверчиво спросил Гарри. – Я никогда бы не подумал…
- Нет, я не боялся их. У меня были другие причины.
- Могу я спросить…?
- Почему бы и нет? Я тогда встречался с Энн-Мэри Блэк. Собственно, это и была основная причина «маленькой шуточки» Сириуса Блэка. Он хотел спасти любимую сестру от хитрого слизеринца. Хотел доказать Энн, что я темный маг, слуга Вольдеморта и все такое. – Снейп повернулся к Гарри. – Тогда я не был им, еще не был. А после инцидента с оборотнем Энн сильно поругалась с братом в Гриффиндорской башне. И мы остались вместе.
- Вы встречались с гриффиндоркой? – Снейп видел удивление в глазах Гарри.
- Энн была из Равенкло, как и твоя мать. В моей семье многие были из Равенкло. Это были также отношения уговора между моими родителями и родителями Энн.
- Они договорились? Как?
Снейп усмехнулся.
- Традиция, Поттер.
- Я не понимаю, - немного разозлившись, сказал Гарри.
- Я попробую объяснить. В волшебном мире существует много семей, и, как ты, наверное, знаешь, большинство из них являются смешанными, это означает, что один из супругов является маглорожденным. Довольно мало семей, где оба супруга маглорожденные. А еще существуют чистокровные семьи.
- Я знаю, Рон говорил мне об этом.
- Твой друг рассказал тебе и о градации чистокровных семей?
- Градации? Что вы имеете в виду?
- Чистокровные семьи делятся на благородные и обычные.
Гарри кивнул.
- Понимаю. Ваша семья является благородной, и родители Энн, будучи обычной семьей, были счастливы, что дочери так повезло, правда?
- Ты почти прав, Поттер. Родители Энн были счастливы, но у них была другая причина. Семья Блэков, как и семья Снейпов, является одной из старейших благородных волшебных семей в Англии. И хотя сейчас браки между членами благородных и обычных семей считаются обычным делом, особенно если этот брак не с маглорожденными, тем не менее в большинстве случаев благородное общество поддерживает браки между членами благородных семей.
- У магглов тоже есть такая традиция, - смущенно пробормотал Гарри, - я никогда не думал…
После некоторой паузы он спросил:
- Я знаю, что моя мама была маглорожденной. А семья отца? Это была обычная семья?
Снейп почувствовал горечь в его голосе.
- Да, но что это значит? Абсолютно ничего, Гарри. Поверь мне, - он вздохнул и продолжил, - неважно насколько я ненавидел твоего отца, я должен признать, что он был таким же умным и смелым, как и твоя мать. Они оба были сильными и заслуживающими доверия. Такими же, как ты.
- Почему я никогда не слышал о сестре Сириуса? – быстро спросил Гарри, чтобы опять не покраснеть.
Лицо Снейпа потемнело.
- Она умерла до твоего рождения.
- Из..звините, сэр, - запинаясь, пробормотал Гарри.
- Ничего, Поттер, - вздохнул Снейп. – Но если мы захотим продолжить этот разговор о прошлом, мы встретим больше смертей, чем ты можешь себе представить. Это были самые темные дни века.
- Почему у меня предчувствие, что сейчас наступают годы еще хуже, чем те? – проговорил Гарри.
- Если мы доживем, чтобы увидеть это.
- Даже если нет, это время может быть еще хуже, - Гарри зевнул и сказал, – извините, профессор, мне кажется, я лучше посплю немного перед вечерним представлением. – И он попытался завернуться в плащ более плотно, чтобы уберечься от ледяного холода камеры.
Когда он заснул, Снейп еще туже завернул вокруг него плащ и попытался не думать о будущем.