Человек, придумавший баян, был двухметровым розовощеким мужиком с крепкими ручищами и круглым, упругим пивным пузом. Я это точно знаю, потому что в детстве был полной противоположностью этого мужика – бледным пятиклассником на курьих ножках. И оттого баян подминал меня, словно товарняк субтильную Анну Аркадьевну Каренину. Когда монстру требовался вдох, моих ручонок не хватало, чтобы как следует растянуть его. А на выдохе жесткие ребра мехов жутко щипали коленки, и на ногах оставались длинные узкие синяки. Гигант назывался «Рубин» и весил одиннадцать килограммов. Каждый подход к нему я озвучивал продолжительными вздохами и собирался с духом, как штангист. После получаса пыхтения под этим гидравлическим прессом меня можно было освобождать домкратом.
«Музыкалку» я вдохновенно прогуливал. Шлялся по улицам, пинал снег и катался с горки верхом на папке для нот. Она была дермантиновая и отлично скользила. Потом я приходил домой и делал вид, что делаю уроки. Выглядело это так: я взгромождал на себя инструмент, ставил перед собой ноты и… И часа по два увлеченно подбирал «На недельку до второго» или «Brother Louie». Родители, не имеющие музыкального образования, кажется, верили, что так оно и должно быть.
Когда прогулов становилось слишком много, приходилось все-таки являться на уроки. Очень скоро усатый Сергей Васильевич уставал зло мять в руках свою дирижерскую линейку, садился ко мне поближе и, почти плача, спрашивал:
- Ну хоть что-нибудь, хоть что-нибудь ты знаешь?
И я весь урок играл ему пионерские песни, песни советских композиторов, мелодии и ритмы зарубежной эстрады и даже пел какие-то жуткие песенки собственного сочинения. В общем, все, что угодно, только не то, что мне вчера задавали. Зато много. Сергей Васильевич разводил руками и решительно не знал, что со мной делать.
Сейчас мне кажется, что педагог меня отлично понимал. Ему и самому было тошно слушать, как ученики куриными лапками извлекают из «Рубинов» классическую тягомотину. Вы знаете, что такое сарабанда Баха? Цитирую: «Сарабанда - это музыкальное выражение чувств во время шествия с крестом распятия на спине; путь на смерть во имя спасения...» Именно с таким чувством двенадцатилетний подросток садится за эту пытку. Отвращение до приступов тошноты. Моя собака Рыжая садилась у двери и протяжно выла. Соседи, я думаю, поступали точно так же. Чтобы хоть как-то скрасить вселенское горе, я бросал сарабанду на полпути к Голгофе и играл «Яблоки на снегу». Рыжая успокаивалась.

Единственное занятие, которое я не пропускал, был оркестр. Это когда в душной комнате собираются пятнадцать человек с баянами и толпой исполняют одно какое-нибудь произведение.
Евгений Дога. Вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Каким-то чудом мне досталась партия из двух (!) нот. Сейчас попробую напеть. Итак, вальс начинается, первые голоса ведут мелодию: «Тааа, тааа, тааа, тара-таааааааа…» И тут на октаву выше вступаю я, повторяя две ноты: «Пииии-пи, пиии-пи, пиии-пи, пиии-пи…» Потом снова первые голоса, и опять я: «Пииии-пи, пиии-пи, пиии-пи, пиии-пи…». И все. Можно курить до второго куплета. Правда, курить я начал гораздо позже… Но это к делу не относится.

На отчетном концерте по случаю окончания школы все учителя и родители сидели в зале. Руководством и проведением мероприятия занималась отличница Марина. Она дернула меня за рукав:
- Так, ты у нас что играть будешь? Как объявлять?
- Паганини. Каприс номер двадцать четыре.
Конечно, я его не выучил. Разумеется, не выучил. Само собой. Естественно. Но зато придумал неплохую, как мне кажется, хохму. Я срестил Паганини с кузнечиком. С тем самым, который в траве сидел и был зелененький. Причем сыграл этот диковатый ремикс и маршем, и вальсом и чуть ли не хип-хопом. Отличница Марина за кулисами тихо шелестела портьерами и медленно выпадала в обморок – мне было отлично видно. Но зато зал заметно оживился – после фуг и менуэтов кузнечик смотрелся необыкновенно выигрышно. Я чуть ли не впервые в жизни видел, как педсовет смеется. Причем смеется надо мной, и мне от этого совсем не стыдно.
Сергей Васильевич, уже успевший где-то слегка принять с остальными преподавателями, смеялся на плече моего папы. А папа, мой наивный батя, на тот момент работавший слесарем, и у которого не было ну ни граммулечки музыкального слуха, лишь неуверенно улыбался, оглядывал зал и спрашивал:
- А что?.. Что случилось-то? Он что-то не так играет?

Мама говорила, что когда-нибудь я скажу родителям спасибо за то, что меня отправили в музыкальную школу. Надо бы позвонить и сказать. Я им и вправду благодарен.

(с) jazzzman

Current music: Nino Rota - Love theme "GODFATHER"