Кто она? Кем она была? Я этого не знаю. И, наверное, теперь не узнаю никогда. Когда у меня спрашивали про нее, я неловко улыбался и тихо отвечал "У нее просто очень красивые глаза". Все смеялись, а я не находил в этом ничего смешного. Когда наступала зима и уведали цветы, у меня оставалась она. От ее шелковистых волос, цвета сырой земли, пахло подснежниками. И я посчитаю дураком того, кто скажет, что подснежники не пахнут. Когда она уходила, у меня оставалось небо, в которое она выпускала белых голубей.
Все было до банальности просто.
Она пела колыбельную перегоревшим фонарям, и находила утешение в матовом блеске темных окон. У нее был свой путь - вперед по трамвайным рельсам. И поэтому она боялась остановок. Она была такой далекой, что иногда я боялся, что никогда не пойму ее. Не увижу в ней того, что ощущал. Того, что делало ее не такой как все.
Меня по прежнему спрашивают о ней, а я неловко улыбаюсь и тихо отвечаю: "У нее просто очень красивые глаза".
А глаза у нее и правда были очень красивые.