Мое великолепное тело, похожее на корпус сверхзвукового лайнера, покрыто тысячами едва видимых вашему глазу зубов. Каждый из них — маленькая копия тех, что сотни в моей пасти.

Если меня убивают, то кожа моя, которую вы называете "шагреневой", нередко служит неплохим инструментом для многих мастеров Востока: они полируют ею (вместо наждака) тик и красное дерево. А пока я жива, не советую кому-либо из вас касаться моего тела голыми руками - на них тут же появится множество порезов.

Не пытайтесь в воде ударить меня в бок или спину ножом - это бесполезно. Уязвимые места на моем упругом теле - это мое рыло и живот. Меня может убить лишь брошенный опытной рукой гарпун или пулеметная очередь, да и то лишь тогда, когда я окажусь в метре от поверхности воды.

Я не ведаю боли и не опасаюсь перелома своих костей, поскольку у меня их просто нет. Я плыву, и моя голова неторопливо поворачивается то в одну, то в другую сторону в такт движению хвоста. Мои глаза неустанно выискивают жертву. Я описываю круг за кругом, словно в ритуальном танце. В моих плавных движениях нет агрессивности, и все же я навожу страх.

Серо-голубая окраска моего тела, зубы и серповидный хвост служат одной цели — убийству. В длину я почти 3 метра. Каждая из моих челюстей вооружена семью рядами острых зубов, и если по несчастью один из них ломается, то на его место встает другой. Вот почему вы называете мою пасть "револьверной".

Я могу развить скорость до 30 узлов. Словом, я как нельзя лучше приспособлена к жизни в океане.

Наше племя столь многочисленно, что истребление со стороны нашего смертельного врага - человека - полностью исключено. Почти все мы, включая самых малых нас, очень опасны. С тех пор, как мы появились в водах планеты Земля 400 миллионов лет назад, вы, люди, так и не нашли надежного средства защиты от нас.

Я - машина, созданная природой для того, чтобы убивать. Хотя мое рыло выступает намного вперед над нижней челюстью, это не мешает мне успешно атаковать мою жертву. Когда я открываю пасть, нижняя челюсть выдается вперед, а рыло задирается вперед и вверх, образуя почти прямой угол со спиной. В этот момент моя пасть подобна волчьему капкану со множеством острых сверкающих зубцов, которые превращаются в пилу, когда я вонзаю их в свою добычу. Я сдвигаю нижнюю часть в стороны и с легкостью выхватываю огромные куски мяса.

Мы снабжены очень чувствительной нервной системой, способной улавливать даже незначительные колебания воды и распознавать их источник. Мы часто появляемся неожиданно, привлеченные резкими движениями человеческих конечностей в воде.

У нас необыкновенно развито обоняние. На огромном расстоянии мы чувствуем запах крови, растворенной в воде даже в небольшой концентрации. Аквалангист, загарпунивший рыбу и привязавший ее к поясу, почти всегда становится нашей жертвой.

Человек заблуждается, если думает, будто у нас слабое зрение. Наоборот, наши глаза устроены таким образом, что отлично видят на расстоянии. Я представляю собой поистине устрашающее зрелище, когда зловещей тенью надвигаюсь на пловца — полураскрытая белая пасть и темный спинной плавник.

Иногда я приближаюсь к людям, привлеченная не запахом и не звуками, а благодаря своему острому зрению. Но это не означает, что я плохо слышу. Доказательство тому — моя реакция на звуки, которые издает работающий аквалангист. Тут иногда мною движет простое любопытство. И совсем не обоснован пресловутый совет "кричать в воде, если хочешь отпугнуть акулу". Наоборот, услышав крики, я нападаю на человека.

Мое неистовое поведение при виде жертвы вселяет в него ужас и чувство полной беспомощности. Когда стая моих сородичей бросается к месту, где только что было совершено нападение, их невозможно остановить.

Мы вынуждены плыть, не останавливаясь, день и ночь. Ведь у нас нет плавательного пузыря, и мы не можем неподвижно "висеть" на глубине. Нам все время надо прилагать усилия к тому, чтобы не пойти ко дну. Если мы хоть на миг прекратим волнообразные движения хвоста и плавников, мы не сможем преодолеть силу, которая неумолимо тянет нас вниз на грунт.

Раз в году я выбираю себе участок океана и становлюсь его полновластной хозяйкой. Однако это не означает, что другие акулы не могут вторгаться в пределы моих владений. Я допускаю сюда своих сородичей на условиях, что они будут питаться только "остатками с барского стола" и то в моем присутствии. Иногда, правда, жертва бывает столь велика, что хватило бы на дюжину нас, но я просто не могу вынести, чтобы какая-нибудь акула пожирала ее с другого конца. Если же кто-нибудь из них отказывается подчиниться этому закону, немедленно начинается смертельный бой.

Когда я испытываю сильный голод, я готова вцепиться зубами во все, что угодно, будь то рыбацкий кухтыль, распорная доска, гребной винт или же кто-нибудь из моих собратьев. Однако я быстро насыщаюсь, и пища, которую я заглотила, дает мне возможность не заботиться о питании еще несколько недель. Время от времени я перевариваю небольшое количество пищи, держа остальное "про запас".

Итак, я, акула, принадлежу к числу наиболее совершенных творений природы. Я чувствую себя королевой океана. Когда моя грозная тень скользит вдоль рифов, другие обитатели моря спешат в укрытие. И вы, люди, бойтесь меня...

[изображение]