Не знаю уж почему, но, при всей моей любви к фантастике, как-то так сложилось, что у Рэя Брэдбери я читала всего 1-2 рассказа. И честно была убеждена, что он только ее и пишет. А тут наткнулась на статью о «Темный карнавал», и оказалось, что у него немало рассказов ужасов. Темный карнавал прочла залпом за несколько часов, и тут же скачала фильм. Правда древние спецэффекты, и почиканный Диснеем сценарий "что бы детки не сильно испугались" после шикарной книги несколько огорчили, но глав. зло ака Мистер Дарк (в моем переводе книги его почему-то называли не Дарком, а Даком, - до сих пор не знаю, то ли переводчики странно имя отцензурили, то ли сценаристы для пущего эффекта изменили) все компенсировал.
Впрочем, если рассматривать его в отрыве от книги, сам по себе фильм получился весьма хорош и атмосферен (и для Диснея это настоящий фильм ужасов, - они конечно отцензурили что могли, но и оставшегося достаточно, что бы хорошенько подумать перед тем, как показать это мелкому). Кстати как подсказывает Кинопоиск, "Когда был запущен в производство проект экранизации романа, Стивен Кинг написал сценарную адаптацию и предложил ее продюсерам студии, однако его вариант был отвергнут как слишком мрачный и страшный." Тут нашла интересную статью о том, как Рэю вообще пришла в голову идея этой книги, и необычный процесс ее создания
читать подробнееКоротко о книге:
"Роман начинается с меланхолических воспоминаний о былых временах в городке Гринтаун и том светлом дне беззаботного детства, что провели двое друзей накануне пришествия Людей Осени.
Как предвестник надвигающейся беды в городке появляется продавец громоотводов. «На каком языке говорит ветер? Из какого народа буря? Откуда приходят дожди? Какого цвета молния? Где родина грома?» — такими вопросами засыпает он юных героев и дарит одному из них громоотвод, усеянный символами различных древних народов. Тем самым как бы намекая, что вслед за бурей придет кое-что еще, что-то страшное...
Популярность романа на территории СССР и СНГ оказалась столь велика, что количество сделанных переводов не поддается исчислению. Это и «Что-то страшное грядет...», и «Жди дурного гостя», и «Надвигается беда», а также «И духов зла явилась рать».
Взяв в качестве названия строчку из трагедии «Макбет» за авторством Уильяма Шекспира (к слову, не имеющей строго определенного перевода), Рэй хотел передать всю губительность, всю неизбежность прихода Людей Осени. Раз в несколько десятилетий они приходят в Гринтаун кочевым карнавалом: циркачи и атлеты, уродцы и фокусники, а также демонический, бессменный мистер Дарк.
Люди Осени являются раз в поколение вместе с бродячими артистами. Они играют людскими соблазнами, искушая несбыточными фантазиями, чтобы потом выпить всю радость, вывернуть наизнанку заветные мечты, и в конце концов принять в свои ряды несчастное, изувеченное существо. Ведь все, кто следует за карнавалом, прежде были людьми и не смогли в свое время устоять перед соблазнами.
Единственными, кому по силам встать на пути Людей Осени, оказываются Уилл и Джим, двое друзей-подростков. Потому что лишь дети могут быть беззаботными, смеяться искренне и не бояться проявлять чувств. Они делают все то, что так противно Людям Осени. И поэтому за ними идет настоящая охота. Под покровом ночи Пыльная Ведьма на воздушном шаре метит их дома; мистер Дарк, Человек-в-картинках, устраивает масштабный парад, чтобы каждый его прихвостень смог разыскать в городке беглецов... Когда ребята прячутся от парада, они видят, как ужасный карлик с глазами-фотоаппаратами, ранее бывший продавцом громоотводов, снимает все подряд в надежде найти их.
Первым из взрослых, кто догадывается об истинных мотивах маскарада, становится Чарльз Хэллоуэй, отец Уилла. В библиотечных архивах он находит свидетельства раннего существования Людей Осени и их появления в городке Гринтаун. Их считали бессмертными и неуязвимыми, но Чарльз Хэллоуэй разгадывает их природу и находит способ им противостоять. Это не случайно: Чарльз — не просто отец, искренне переживающий за ребенка. Он сам — ребенок в теле взрослого. И работает библиотекарем неспроста. Так он лелеет юношескую любовь к книгам. Поскольку Чарльз Хэллоуэй — большой ребенок, он не менее опасен для Людей Осени. Только они осознают это слишком поздно, и Чарльз одерживает победу. За столько веков добро наконец сумело успешно противостоять этим кошмарным созданиям, и они в панике разбегаются, осознав впервые свою убогость, свое уродство. Автор так описывает это: «Они бегут, и видно, будут бежать вечно, пытаясь обогнать самих себя. И ветер ворошит траву, сдувая все следы». В финале наши герои окончательно наносят поражение мистеру Дарку, ознаменовав окончательное поражение Людей Осени."
(с)Во всяком случае ЭТИХ Людей Осени.
О фильме:
Если отбросить предвзятость, перед нами действительно хорошая картина, эдакая октябрьская сказка, щедро разукрашенная усталым солнечным золотом, невыносимо-ярким лиственным багрянцем и непроглядным мраком холодных ночей в преддверии Хэллоуина. Зарисовка о поздней осени в маленьком городке, когда ветер метет листья между домами, воздух пахнет дымом, а сумерки приобретают пепельно-серую окраску. Когда страхи и потаенные мечты людей звучат на особой безнадежно-тоскливой ноте, далеко рассылая сигналы отчаянья и привлекая стервятников, готовых намазать нашу боль на хлеб, как свежее масло. И приезжает Луна-парк, яркая и страшная ярмарка уродцев… Тон фильма красив и несколько вычурен, созвучно роману-оригиналу. Мальчишки милы, привлекательны и естественны. Стареющий Чарльз Хэллоуэй (Джейсон Робардс) без труда приковывает к себе внимание зрителя, вызывая жалость и уважение, гордость и боль. Правда, кукольные «страшилки» и примитивные спецэффекты чаще улыбают, чем бросают в дрожь, но пара-тройка пугающих козырей в арсенале картины еще осталась. И самый жуткий их них — аукцион возраста, когда главному герою предлагают вернуть молодость, если он взамен выдаст Луна-парку своего сына. Казалось бы, никакой интриги сцена не несет, ведь требуемое предательство непосильно, немыслимо. Но великолепная игра Джейсона Робардса и Джонатана Прайса обнаруживает истинный смысл происходящего: не искушение, но изощренную пытку — повторное мучительное переживание старения. Вот, вместе с вырванной страницей навсегда потеряно для тебя двадцатилетие. Вот, мелькнул и пропал шанс начать все сначала, прожить более полную жизнь. Вот, отнимают время, когда ты был уже не молод, но еще мог без отдышки подняться по лестнице и не стыдился за свою дряхлость перед женой и сыном… А впереди — только смерть и тлен, надвигающиеся со скоростью курьерского поезда.
И все-таки все это не то, ах, не то! Не полноценная экранизация, но лишь выцветший от времени набросок. Причем грядущая неудача становится очевидной еще на вступительных титрах, где рядом с кровавыми буквами «Ray Bradbury’s» примостилось аккуратно-конфетное «Disney». При всем уважении к компании и искренней благодарности за ее шедевры, совершенно ясно, что в случае с этим конкретным романом ничего адекватного и сильного не могло получиться заведомо. Ориентация на детскую аудиторию, словно холодный осенний ветер, вынесла из картины психологизм, остроту чувств, глубину мыслей, все более или менее рискованные эпизоды… за исключением непонятно как и зачем устоявшей сцены соблазнения парикмахера. Мальчишек Джима и Уилла посадили на демоническую карусель и отправили на два круга назад: из чувствующих дуновение взросления «почти четырнадцати» в детские уютные «недодвенадцать». Но самый главный «вклад» «Диснея» в этот фильм — привнесение столь необходимых для детской картины простоты и безопасности. Даже в самые пугающие моменты нас словно гладят по головке, нашептывая: «Все будет хорошо!». Они выживут, дружок, и проживут длинную счастливую жизнь; видишь, Уилл даже начинает повествование. Сейчас зло сильно, но дай срок, и словно бог из машины придет гроза, ветер повалит шатры Луна-парка, молния осветит темные углы, дождь смоет прах монстров. И чтобы продержаться до того спасительного момента, не придется особо геройствовать: в случае чего выручит короткое, но прочувствованное «I love you»… В этой страшной, но такой уютной сказке просто нет места бескомпромиссной личной борьбе со злом. Нет и не может быть сцены, когда отец отвешивает сыну пощечины, заставляя смеяться, воспрещая сдаться отчаянию. И уж точно нет внезапного осознания, что следующий Луна-парк — не просто в пути, а уже здесь, рядом. Может быть, зерно, из которого он родится — в сожалении, которым полны глаза твоего друга, может быть — в твоем собственном сомнении и робкой надежде…
(с) Трейлер:
Японский салат оливье: мест...
[Print]
Wind of Sorrow