Возня с новогодним дизайном вдохновила меня на то, чтобы сделать себе пару-тройку зимних аватарок. Тем более, что подходящие картинки попадались мне весь последний месяц, аккуратно складываллись в соответствующую папочку и ждали своего часа. Дождались. Ну а дальше Остапа понесло... Получился практически целый сет с полупрозрачными рамочками. И, возможно, это еще не конец ))

 — Это Диакс. Он знаменит дисциплиной мысли. Его всё больше и больше огорчало засилье фанатов. Эти люди не понимали, что для орифенян математика, и придумывали всякие бредовые культы чисел. Как-то Диакс вышел из храма после пения анафема и увидел, как они гадают на игральных костях. Он так разъярился, что выхватил у садовника грабли и прогнал гадальщиков из храма. После этого Диакс завёл там свои порядки. Он придумал термин «теорика», и его последователи стали именовать себя теорами в отличие от фанатов. Диакс сказал очень важную для нас вещь: нельзя верить во что-то только потому, что нам так хочется. Мы называем этот принцип «грабли Диакса» и повторяем его про себя как напоминание, что субъективные эмоции не должны затуманивать наш взгляд.

 Эдмунд Блэр Лейтон.
 Один из любимых художников. По ссылке — прекрасная галерея его работ.

читать подробнее

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Рассказывают, что Тоётоми Хидеёши, сам некогда прозывавшийся «Обезьянкой», войдя в силу, и себе завел такую ручную. Или относительно ручную. Характер у животного был ненордический — игривый и скверный. Очень любила обезьяна во время, например, приема, напрыгнуть на какого-нибудь гостя, что-нибудь у него уволочь, мусором забросать — да и укусить для верности. Обороняться же от нее, в виду принадлежности и характерного сходства, считалось делом не вполне разумным. Так что хозяин зверушки, кажется, получал двойное удовольствие от ситуации. Но тут, как всегда, когда речь заходит об удовольствии, случился Датэ, которому эти свычаи да обычаи не вполне пришлись по душе... но не ссориться же из-за них с господином регентом, тем более, что вот только-только разошлись. Так что, гласит анекдот, он перед приемом улучил момент и посмотрел на обезьяну без свидетелей. Не думаю, что он действительно бил ее латной перчаткой, как утверждает один из источников — убил бы. Но что-то он определенно сделал, потому что весь прием тезка регента пряталась за спиной у хозяина и бормотала что-то непечатное. Из чего Хидеёши заключил, что с этим человеком и правда следует обращаться осторожно: если уж даже невинный зверь полевой от одного вида шарахается и впадает в душевное расстройство — значит, никуда не денешься, опасен.

 Прекрасное найдено здесь.

 Визитное платье. Фирма "Elise, 170 Regent St., London".
 Великобритания, 1878 год.
 Собрание музея Метрополитен.

 Платье из бежевого шёлка и бархата болотного цвета. Лиф с воротником стойкой, украшенным кружевной оборкой, с застёжкой спереди на ряд пуговиц, отделкой чёрным кружевом на груди - имитацией выреза "каре", вышивкой чёрным бисером. Юбка на небольшом турнюре, со сложными драпировками, отделкой кружевом и бисером.

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Как-то в Нагое в разговоре с регентом некто похвалил Датэ Масамунэ. А у регента, видимо, накипело, потому что он взвился к потолку и с потолка сказал «Вы думаете, я слепой? Вы думаете, что я не знаю, что в этой истории с восстанием он замешан по уши и если не провоцировал сам мятеж, то уж все от него зависящее сделал, чтобы Гамо там погиб? Я его оставил в живых, потому что мне нужен его военный талант для войны с Кореей и потому, что надеюсь, что уж после этого до него дойдет, что я ему не желаю зла (*). А вы-то что его хвалите – вы на его стороне?»
 Присутствовавшие предпочли мгновенно расточиться.
 А эн лет спустя у господина дракона рискнули спросить его мнение о господине регенте и услышали, что человеком тот был безусловно выдающимся, но как-то уж очень безоговорочно верил в свои способности дрессировщика.
 Спрашивать же господина дракона, что он думает о господине Гамо, никто не считал нужным – в самом деле, человек, способный всерьез принять слегка заправленный сгустителем зимний чай за яд и даже вписать этот эпизод в семейную хронику, может быть, конечно, хорошим генералом, но с чувством юмора у него как-то не очень. И кулинарных новшеств не ценит совсем...

 (*) Уж не знаем, как там было с желанием и с представлением о зле, но случись на месте Датэ кто-то более наивный – погиб бы.

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Итак, господин великий регент, Тоётоми Хидеёши, в рамках упорядочения всего устраивает перепись земель. Как именно устраивает, см. документ выше. Тут нужно сразу сказать, что эмиссары регента все же старались духу инструкций следовать не вполне и запустений, по возможности, не вызывать. Но и это "не вполне" много где отозвалось беспорядками, мятежами - а то и полномерными региональными восстаниями. В конце 1590 года грохнуло на дальнем северо-востоке, на землях кланов Касай и Осаки.

 И не грохнуть там не могло. К 1589 обе эти территории располагались фактически под крылом господина дракона. То есть существовали отдельно, числились независимыми, сохранили традиционную власть - но порядок обращения с людьми этой власти уже диктовали сверху и люди за пару лет успели привыкнуть к хорошему. С одной стороны. А с другой, и сама эта власть сильно успела потерять в авторитете. После Одавара они стали прямыми вассалами Хидеёши... и не придали тому должного значения. В общем, когда туда пришли южане и начали насаждать вот то, что в письме с печатью - вышел взрыв, вернее много взрывов - а тушить возгорание было, считай, некому. Местные старшие кланы для крестьян и локальных самурайских ассоциаций были уже не власть.

 Стерпеть это безобразие было нельзя, идти и давить приказали Гамо Уджисато, тому самому владетелю Айдзу, который горевал, что пропадет он в захолустье, не штурмовать ему столицу... А Гамо, в свою очередь, сказал, что он человек в регионе новый, и затребовал помощь господина дракона. Господин регент подумал, решил, что заказ резонный - и приказал помочь.

читать подробнее

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Как известно, Тоётоми Хидеёши впервые за столетия провел перепись земель (и отчасти населения) страны.
 А осуществлялось это примерно так.

 Официальная инструкция по проведению переписи, данная Асано Нагамасе, родичу и доверенному вассалу господина регента.

 "В отношении земельного кадастра и таких вопросов, как определение ожидаемого урожая (тодай), вы должны следовать духу этого скрепленного киноварной печатью письма, как вас и проинструктировали позавчера. Будьте крайне тщательны во всем. Не совершайте ошибок по небрежности и не выходите за рамки данных вам полномочий.

 Сим приказываю вам тщательно разъяснить все местным самураям (кокудзин) и крестьянам, так, чтобы они осознали [цели мероприятия]. Если окажется, что кто-то не подчинился этому приказу, то, если он владелец замка, осадите его в его замке, и по подобающем промедлении, убейте всех, кто находится в замке. Если же непослушание распространилось даже и среди крестьян, истребите все живое в одном или двух округах (го). Этому приказу надлежит строго подчиняться в более чем 60 провинциях страны и никакая ошибка по небрежности не может быть дозволена даже в [таких удаленных регионах] как Дэва и Осю. Если [в результате этого приказа] в стране появятся территории, которые некому обрабатывать, это вполне приемлемо. Вы должны понять дух этого письма и сделать все возможное для осуществления, проникнув в самое сердце гор и так далеко в море, куда достает весло. Если ваши усилия ослабеют, сам Кампаку (Хидеёши) прибудет, чтобы надзирать за работой.

Сим приказано. Немедленно ответьте, можете ли исполнить подобающим образом.
Восемнадцатый год Тэнсё [1590], восьмой месяц, 12 день.
Киноварная печать Хидеёши.
Господину Асано Нагамасе."
[подстрочник с английского мой]

 И с этой инструкцией наперевес господин Асано Нагамаса поехал на север.

 Мне очень нужно было найти хоть какой-нибудь фанарт на Маркуса Лойкера, персонажа «Семиевия» Нила Стивенсона. Конкретно про него я, к сожалению, так ничего и не нашла, зато наткнулась на некоторое количество артов, посвященных технике из книги. И даже парочку персонажей нарисовали. Сразу оговорюсь, что здесь в основном то, что понравилось лично мне.
 По первым двум частям книги:


читать подробнее

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 А вот это уже, скорее всего, легенды — или приукрашенные до неузнаваемости истории — и в разных вариантах меняются действующие лица и мелкие подробности. Но, по-моему, обе показательны.

 Экземпляр первый, о верности

 1578. Ода Нобунага еще жив, а будущий господин регент — впрочем, еще не помышляющий о такой участи, и носящий фамилию Хашиба — осаждает замок Мика. Обычное дело, генерал у Ода взбунтовался... А поскольку возиться с осадами Хашиба Хидеёши умел, но терпеть не мог, начал он искать во вражеском лагере слабину — и показалось ему, что нашел. Некоего Накамуру Тадашигэ. Написал ему, пообещал большую награду, если тот проведет солдат в замок. Тот согласился и дочку в заложницы отдал. Отряд ночью пришел — и действительно пустили их в замковые ворота. А за воротами тут же окружили и перерезали. Называется ловушка. Девочку Хидеёши, конечно, тут же приказал распять.
 С замком возились еще долго, отвлекаясь на другие вещи — но через два года танцев он все-таки пал, мятежный генерал мирно зарезался, гарнизон сдался... Ну а Накамура, решив, что от сдачи ему ждать ничего хорошего не приходится, вовремя исчез. Но несколько не рассчитал — так что найти его нашли.
 — Я, — сказал ему Хидеёши, — все еще на тебя зол, очень уж много хороших людей я по твоей милости потерял. Хоть на куски тебя режь или в котле вари, ради утешения. С другой стороны, ты все это делал ради господина, дочку любимую не пожалел... в общем, вот тебе владение в три тысячи коку стоимостью, служи теперь мне.
 Накамура взял под козырек и пошел служить. Хэппи энд, занавес.


 Экземпляр второй, о вежестве — или подожди команды отставить


 1590, осада замка Одавара. Господин регент учинил для своих генералов пирушку с театральным представлением. Мимо мероприятия едет верхом некто Ханабуса Мотоюки, ронин на временной службе у Уэсуги Кагэкацу, владетеля провинции Этиго. Едет, видит эту картину и начинает ругаться — мол, мы уж сколько здесь сидим, три замка можно было бы взять, а они тут дурака валяют "враг увидит, что столица ест и пьет, и веселится..." — а враг, между прочим, если бы стоил чего-то, уже показал бы нам козью морду во всей красе и еще, может, покажет — с такими гулянками. Глупость, в общем, позор и поношение.
 Часовой ему:
 — Ты понимаешь, что и о ком говоришь? Ты кто такой? Ты пьян или безумен?
 — Я? Я Ханабуса Мотоюки и я-то трезв и в своем уме, а о командующем нашем явно того не скажешь — вот выяснил бы ты, спятил он или не просыхает? Был бы кто другой, я бы и измену заподозрил, но тут, наверное, просто маразм. А вся эта шайка даймё, что маразм этот терпит — видно трусы все поголовно...
 И так далее. В общем, у часового быстро от ужаса все свело, а Ханабуса, сказав о господине регенте что-то еще неприличное, плюнул и поехал.
 Часовой, спустя некоторое время отмерз и доложил по команде. Командир смены пошел с докладом выше, и существо инцидента быстро добралось до главного театрала. Каковой почернел лицом, прервал представление, грохнул какую-то ценную посуду и приказал Кагэкацу найти эту сволочь и распять ее вниз головой.
 Уэсуги Кагэкацу, человек крайне флегматичный и сдержанный, покивал и ответствовал, что он, собственно, только что приехал в лагерь, на представление пришел, едва умывшись с дороги, ничего не слышал, ничего не знает, вот, пойдет выяснит, что именно случилось, примет меры и доложит. И все, кто хоть что-нибудь в чем-нибудь понимал, сделали вывод, что выяснять правитель Этиго будет, как наилучшим образом _не_ исполнить приказ регента, потому что если распинать всех, кто в лагере ругается, без армии остаться можно.
 Пошел. Двух сотен шагов сделать не успел, как догоняют, ведут обратно. Однако. Худо может обернуться дело. Регент, впрочем, уже не черный, а так, синий, встречает ласково и говорит — я тут вспылил и перебрал. Этот твой хам, он все-таки не мне лично все это оказывал и высказывал, он с часовым за оградой препирался. Не надо его вниз головой вешать, отрубите ему голову и все.
 Ладно. Пойду все же, разберусь, говорит Кагэкацу и уходит.
 Двух сотен шагов сделать не успел... регент уже просто красный и говорит — постой. Это же вообще не твой вассал, он же наемник. Ты его судить как сеньор не можешь. Прикажи ему покончить с собой, от моего имени. Ну и объясни всем, почему.
 Хорошо. Я пошел.
 И идет уже совсем медленно. И верно. К выходу дойти не успел, возвращают.
 Регент уже нормального желтого цвета, разводит руками — слушай, говорит. А он ведь прав, этот твой ронин. Я тут представления даю, танцы устраиваю, в общем же — для Ходзё, что в замке осаждены. Демонстрирую, что и с провизией у нас хорошо, и со всем — и что мы тут, сколько надо, столько и будем сидеть. А Ханабусе твоему никто этого не объяснял. Он зря ругался, но со своего уровня — по делу же. Сказано "большого врага не бойся, малым не пренебрегай" — а я эту заповедь вторую неделю нарушаю... и, между прочим, большая часть тех, кого я тоже в свои планы не посвящал, мне сказать об этом не рискнула. Даже не спросили, что это меня укусило. Храбрый человек твой ронин и дельный. Возьми его в вассалы, не пожалеешь.
 Кагэкацу пожал плечами и пошел все-таки разбираться. А, разобравшись, действительно взял. И не пожалел.

 Прекрасное с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Курода Нагамаса, сын Куроды Канбэя, унаследовал от отца воинский талант выдающихся пропорций, упорство - пропорций еще более выдающихся, а также вкус к риску, в масштабах, поражавших воображение современников. Неудивительно, что именно он командовал арьергардом японской армии в Корее - и держал Пусан, пока не ушли корабли. Неудивительно также, что в сражении при Сэкигахара он показал себя так, что Иэясу потом при всех поклялся: пока стоит дом Токугава, носящие имя Курода не смогут сказать, что их интересами пренебрегают.
 Отцовского честолюбия Нагамаса не унаследовал, стремился откусить ровно столько, сколько мог переварить - и полагал, что страну целиком он переварить не сможет - что Токугава Иэясу считал большим достоинством в полководце такого класса.
 А еще - как это часто бывает с детьми хиппи и прочих нарушителей конвенций - Курода Нагамаса имел привычку придерживаться всех мыслимых правил во всем и всегда, что, в сочетании с прочими его качествами, систематически давало интересные результаты.
Иллюстрация: то самое сражение под Сэкигахара, бой завис, куда прыгнет Кобаякава Такэаки, чья измена потом и решила исход сражения в пользу Токугава, пока непонятно. Иэясу пальцы себе уже сгрыз - и шлет верного человека на передовую к Куроде, с вопросом, что там у него с Кобаякавой.
 Курода Нагамаса в это время некоторым образом ведет бой. И тут на него налетает тот курьер, Ямагами Гоэмон, и орет человеческим голосом "Косю! Эй, Косю, так переходит тюнагон [придворный статус Такэаки] на нашу сторону или нет?" Косю - название одного из личных владений Нагамасы. Обращение такого рода со стороны нижестоящего выглядело... да, в общем, затруднительно даже описать, как оно выглядело. Не как попытка назвать Генерального секретаря Лёнчиком, но немногим лучше. Курода вопль этот выслушал, пожал плечами и ответил: "Я об этом деле сейчас знаю не больше вашего. Но если он предаст и бросит своих людей на нас, что с того? Как мы идем сейчас, так прорваться сквозь людей Исиды и ударить на Укиту и Кобаякаву нам недолго. А сейчас, простите, я занят, мои люди нуждаются в руководстве." И нырнул обратно.
 Вынырнув же в следующий раз, раздраженно сказал одному из своих штабных: "Этот человек, кажется, вообще не знает, что такое вежество. Да, конечно, у нас тут сражение идет, но это же не повод в такой вопиющей мере пренебрегать этикетом. Что он вообще имел в виду? Кричит тут "Косю! Косю!" как последний грубиян, будто это его собственный вопрос, а не слова досточтимого найдайдзина [среднего министра] Иэясу, на которые подобает давать ответ только спешившись? Невероятно."
 То есть, для Куроды главным предметом претензий было не действительно редкого хамства обращение, а то, что оное хамство начисто исключило для него возможность ответить своему командующему, найдайдзину Иэясу, способом, соответствующим статусу их обоих. Спешившись и так далее. Посреди рукопашной, да. Потому что она - не повод.
 Иэясу же всю эту эпопею выслушал с большим удовольствием - во-первых, если Курода Нагамаса считает, что он пройдет, значит он пройдет, во-вторых, если Курода Нагамаса за такие крики не оторвал кричащему голову, значит действительно числит Иэясу командующим и господином, по крайней мере, на сегодня, а в третьих, Кобаякава-то, в отличие от Куроды, ни талантом, ни злоупорностью, ни большим вкусом к риску не отличается... и перспектива встречи со всем этим не может его не подтолкнуть к политически верному решению - сменить сторону. Что и произошло.

 Прекрасное с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Одна из тех вещей, которые Хидеёши категорически запретил господам князьям, было заключение браков без уведомления и разрешения. Поскольку любой брак на этом уровне – это политический союз, а зачем нам тайные политические союзы?
 Естественно, после его смерти порядок этот должен был сохраняться - любой контакт такого рода должен был идти через совет (пять регентов, пять администраторов).
 Посреди всего этого господа Токугава и Датэ совершенно открыто сговариваются о браке между детьми - заключают и все такое прочее. Скандал. Комиссия. Очень высокая, выше нету. Иэясу смотрит на комиссию прозрачными глазами - закон запрещает ТАЙНО браки заключать. А мы, что, тайно? Мы громко, как положено, через посредника лицензированного, я полагал, вас уведомили - собственно, явно же уведомили, раз вы с этим тут вообще. Масамунэ смотрит на нее непрозрачным глазом - это как это, вы хотите сказать, что посредник заключенный брак не зарегистрировал, где положено? И вообще, нашли тайный брак – да о нем разве что в Макао не слыхали, то есть, пока не слыхали. Посредник бьется в истерике - у него и в мыслях не было, что ЭТО должен оформлять ОН - такие семьи... включая члена регентского совета... он был уверен, что разрешение уже получено.
 Пат.
 Понятно, что пока идут объяснения, все стороны еще и лихорадочно собирают войска (за сотню тысяч, однако) – но несмотря на высокую температуру в кабинетах, на улицы пока ничего не выплескивается.
 Ну ладно, говорит совет. Раз такое дело, то формально виноват посредник, ему и рубим голову. Иэясу зеленеет и отвечает, что если совет, придравшись к такому делу, наладился рубить человека, который ему, Иэясу, оказал услугу, то следующим шагом он, Иэясу, будет рубить совет. Его новый родич пожимает плечами - как посмотреть на существо дела, так посредник все-таки виноват: если ты о таких вещах не докладываешь, так предупреди хоть, что не докладывал, во избежание вот таких недоразумений на всю страну, так что позиция выходит несколько уязвимой... Но, впрочем, предлагаемый метод решения проблемы настолько соблазнителен сам по себе, что демоны с ней, с позицией. Дорогой сват, где мне к вам удобнее пристроиться?
 И все понимают, что это они ВСЕРЬЕЗ.
 То есть, комиссия и сама с усами – а уж совет просто состоит из одних усов - но умирать компанией здесь, сейчас и по этому поводу тоже никому не хочется. И еще меньше хочется начинать войну в ситуации, когда непонятно, за кем преимущество (тем более, что фактический глава регентского совета Маэда Тошиэ не вполне уверен, на чьей он тут стороне).
 Ну хорошо, значит нетайный, извините, что побеспокоили.
 Отбой. Свадьба.

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Камия Со:тан, торговец из Хаката и большой знаток чайной церемонии, зимой 1600 года записал в дневнике следующее:

 «9 числа второго месяца 1600 года Ишида Мицунари принимал у себя Укиту Хидэиэ, Датэ Масамунэ, Коничи Юкинагу и меня. Использовали дайсу [специальную полочку-подставку для высших разновидностей чайной церемонии]. Чайница и чашки были из современной керамики, а все принадлежности – покупные. Разошлись по домам уже глубокой ночью. Обсуждали всевозможные темы и рассматривали множество примечательных и редких вещей. Пили виноградное винное и пятицветный ликер, привезенный из Нагасаки.» [подстрочник мой]

 Зима 1600. Всем очевидно, что до конца года начнется война, запад и восток страну будут делить. И сидит, значит, в чайном домике эта компания – будущий фактический командующий и двое ведущих полководцев западной коалиции и второй человек в восточной (к зиме 1600 стороны уже более или менее определились), пьют чай и вино из Нагасаки, португальское, вероятно, обсуждают всякие разности – и явно получают большое удовольствие от всего происходящего и от общества друг друга. А кто, кого, сколько раз, каким образом и с каким результатом пытался, пытается и в ближайшее время будет пытаться убить, для чайной церемонии не имеет значения.

 Прекрасное с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Как-то раз собралась вечером в замке Эдо большая компания. И, как водилось в обычае, в какой-то момент разговор зашел об оружии. Нужно ли говорить, что к тому времени сакэ успело обойти всех? Нужно ли напоминать, что господин дракон и сакэ - вещи не то чтобы несовместные, но последствия непредсказуемы? В общем, к тому времени, как всем становится ясно, что пора сворачиваться, Като Ешиаки, провокатор вдруг спрашивает - мол, Датэ-доно, вы, как владетель столь обширных земель и все такое прочее, наверняка же клинок-то работы мастера Масамунэ носите, с вашим-то именем? И вот этот вакидзаси, что при вас - не таков ли?

 Провокация двойная, потому что к тому времени все уж знают, что а) любимое и родное оружие господина дракона - тот самый "седлорез" и парный короткий клинок работы Кагэхидэ, вторая половина 13 века, и б) на такого рода вечеринки он железо старается вовсе не носить во избежание. Ну и, вроде бы, нету у него такого оружия.

 Господин дракон, Датэ Масамунэ, смотрит на Като как лягушка на кузнечика и отвечает, что, да, носит, такую рифму не пропустил бы - но не сейчас, потому что сейчас они пить собирались - или у достопочтенного собутыльника возражения есть? А вернувшись домой в резиденцию - потребовал, мол, мне назавтра вакидзаси работы того самого. Ему... ваше чешуйчатое крылатое, нету. Как нету? Да так, нету. В коллекции в Эдо - нету. Вы ж не любите. Вот и нету. Меч есть. Тати который. А вакидзаси нету. Ну и в чем сложность, интересуется не успевший протрезветь, а потому крайне логичный господин князь? Это удлинить короткое сложно. А укоротить длинное просто. Меч есть, оружейник хороший есть - в общем, к утру чтоб было.

 А поутру господин дракон проснулся - и обнаружил, что у него есть вакидзаси работы Масамунэ. А меча нет. Развел руками - вы мне и из пятистрочия трехстрочие сделаете тем же макаром, если я в пьяном виде того потребую? И луну на небе сократите? Так у луны хоть отрастет...

 Но делать нечего, сам виноват. Укороченный клинок назвал в честь детской прически, а верней в честь строчки из Повести об Исэ - и на следующее собрание явился с ним. И естественно, поверг всех коллекционеров с Като Ешиаки во главе в долгосрочное обалдение, перешедшее в лихорадочные поиски - ибо если, вот, у Датэ-доно завалялся неучтенный вакидзаси работы Масамунэ... то мало ли что еще может где заваляться.

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

Замечательный полководец, а так же прохиндей и пролаза, Курода Канбэй был незаурядно любопытен и падок на все новое во всех мыслимых отношениях. Поэтому, когда в Поднебесной появилась новая религия, он ею, конечно же, заинтересовался. Обнюхал. Распробовал. И решил, что ему нравится. А если нравится - значит берем. Так он и сделался из Канбэя доном Симеоном. Но тут случилась некая неурядица - господин регент возьми и запрети христианство. Кто такой Курода, чтобы спорить с уважаемым человеком по такому пустяковому вопросу? Собственно, дело верного вассала выполнить и перевыполнить - так что Курода не просто сменил религию обратно, а даже постригся в буддистские монахи, взяв себе имя Дзёсуи. Все бы хорошо, только при ретранскрипции получается что? Хесус-Джошуа-Иегошуа-Иисус. А что? Чем плохое монашеское имя? Желающих спрашивать у Куроды, как оно соотносится с буддизмом, как-то не нашлось. И слава богу, потому что от крещения менее замечательным полководцем и менее коварным и эффективным политиком Курода Дзёсуи не стал - и спросившим могло так или иначе сильно не поздоровиться. А какому именно богу слава - поинтересуйтесь у Куроды.

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:


 Господин дракон очень плохо переносил спиртное, то есть очень хорошо, то есть катастрофически. Потому что пьянел мгновенно и вдребезги, и от, в целом, следовых количеств – но вот физического выражения это опьянение не получало. Язык не заплетался, координация движений не страдала. Зато все слои и слои сдерживающих механизмов отказывали полностью и сразу. Последствия в данном исполнении можете себе представить сами. Хорошо, если дело обходилось очередным кулинарно-изобретательским запоем (любил и умел готовить и угощать всех подвернувшихся приготовленным, что в те времена для человека его положения было крайне неподобающим хобби), сеансом музицирования на сутки-двое (флейта еще терпимо, а вот барабан-тайко – это уже по классу кулинарии, хотя господину регенту, говорят, нравилось) или какой-нибудь сумасшедшей охотой (социально приемлемо, но шею свернуть могли все) – но он же политикой в этом состоянии пытался заниматься.
 Пытался – тут ключевое слово. Потому что собственные политические поползновения в виде нетрезвом раздражали даже самого господина дракона в виде трезвом (всех остальных они просто вгоняли в ужас, потому что в сравнении соревнование, кто соберет больше птичьих яиц на вертикальном склоне, выглядело верхом благоразумия). Поэтому ближний круг получил на сей предмет очень четкие распоряжения: (а) приказов, отданных в этом состоянии, по возможности не исполнять (понятно, что может и не получиться); (б) никого важного не подпускать ни при каких обстоятельствах и под любыми предлогами; (в) в случае, если мероприятие происходит на чужой территории и избежать его никак нельзя, позаботиться, чтобы обошлось без неподходящих жертв и разрушений, о правилах вежливости по отношению к вышестоящему для такого случая – забыть.
 Окружение старалось исполнять. О случае класса (б) существует история о том, как Датэ пропустил встречу с господином сёгуном, Токугавой Хидэтадой. Свита ссылалась на болезнь, им конечно не очень поверили, но сделали вид, что верят, а на самом деле ближний круг посмотрел на начальство и счел, что проще явным образом солгать сёгуну, чем допустить, чтобы тот – в самом лучшем случае – выслушал все, что господин дракон может сказать, когда его ничто не держит за язык (при том, что он и когда держит-то способен выразиться на сто сорок четыре государственных измены в пределах одной фразы).
 А насколько серьезно господин дракон относится к случаям класса (в) выяснилось случайно, когда в процессе какого-то банкета кто-то из сёгунских слуг решил воспользоваться случаем и потихоньку полез посмотреть на знаменитый меч-«седлорез» (*) – ну и обнаружил в ножнах бамбуковый заменитель, которым убить конечно тоже можно, но несколько более затруднительно.
 Да, а спрашивается, зачем он вообще тогда пил – ну, помимо неизбежных официальных ситуаций (когда как раз старался не пить)? Ответ прост – вкус нравился.

(*) прозванный так за то, что однажды в ходе сражения хозяин разрубил им всадника – естественно, одоспешенного – вместе с частью седла.

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 В 1613 году Датэ Масамунэ отправил в Новую Испанию и далее в Европу посольство – к его святейшеству папе, испанскому королю и не только (о чем мы обязательно расскажем отдельно). Господин сёгун-в-отставке Токугава Иэясу, а так же сын его, действующий сёгун Токугава Хидэтада были прекрасно осведомлены о сем проекте, собственно, падре Сотело в этой миссии именно сёгуна и представлял. Однако, как выяснилось, некие подробности остались за кадром, так что в сентябре-октябре 1616, когда уже после смерти Иэясу в Эдо дошли кое-какие новости из, по-моему, Макао, между Эдо и Сэндаем состоялся следующий обмен письмами и сообщениями, приводимый в подобающем случаю пересказе:

ТХ: "Слушайте, я тут случайного священника поймал, вы что, действительно в письме к испанскому королю называли себя самостоятельным правителем, признающим власть императора? И предлагали ему соглашение о взаимном беспошлинном открытии портов?"
ДМ: "Ну да, а что? И вообще, кто санкционировал это посольство?"
ТХ: "Ну я, но _этого_ документа я не читал."
ДМ: "С ума сойти, а шпионы ваши куда смотрели? И кстати, этот ваш адмирал из моих бумаг вообще не вылезал. Собственно, оба не вылезали."
ТХ: "Представления не имею, куда они оба смотрели."
ДМ: "Ну ладно, я пришлю вам копию."
ТХ: (прочитав) "ЧТОООООООООООООО?"
(Вопль слышен не только за стенами замка, но и вообще надо всеми островами, так что зав. английской факторией Ричард Кокс отмечает в девнике за 15 октября, что сёгунат вовсю ищет головы «Масамунэ Доно». Между прочим, второй раз за этот год, первый был в августе.)
ТХ: (выдохнув) "То есть, я хотел сказать "что?"."
ДМ: "Ну что-что... все равно, кажется, не получилось."
ТХ: "Как не получилось?"
ДМ: "Не клюнули. По крайней мере, в Маниле так говорят."
ТХ: "Откуда вы знаете, что там говорят?"
ДМ: "А я вторую экспедицию послал, узнать, куда подевалась первая."
ТХ: "ЧТОООООООООООООО? Кхм - и что?"
ДМ: "И кажется не выгорело."
ТХ: "Вот это - и не выгорело?"
ДМ: "Представьте себе."
ТХ: "Идиоты эти южные варвары."
ДМ: "Вот и я так думаю. Кстати, так мы воюем или нет?"
ТХ: "Да ну вас с вашими... приезжайте, чаю выпьем."

 Прекрасное с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Баллада о том, как Иэясу Токугава счел бережливость чрезмерной

 Окубо Хикодзаэмон, он же Окубо Тадатака, он же автор бессмертной "Микава-моногатари", был неплохим командиром, замечательным бойцом (господину жизнь спасал неоднократно) и талантливым писателем — но язык за зубами у него держать не получалось. В принципе. Особенно если на язык подворачивалось что-то смешное. Вне зависимости от статуса собеседника и возможных очевидных последствий. Несвойственно ему это было. Его счастье, что Токугаве Иэясу было несвойственно разбрасываться людьми, особенно потомственными вассалами, особенно такими лояльными и полезными. Поэтому вопрос с длиной и неуправляемостью хикодзаэмонова языка был в какой-то момент решен раз и навсегда — и вовсе не так, как вы подумали. Полезному вассалу в качестве награды попросту разрешили говорить, что хочется — особам любого ранга. Сначала в княжестве — а потом в стране.
 В результате Окубо счастливо дожил до 80 лет и в хрониках своих пел господину совершенно искренние дифирамбы.
 Но уж и количество инцидентов с его участием было таково, что на отдельную книжку бы хватило.
 Например. Позвал как-то князь Токугава всяческих вельмож в гости - и - принимать-то гостей надо, как положено, а не как хочется - подали на столики, в числе прочего, то самое знаменитое блюдо из журавля.  Деликатес из деликатесов.
И после пира интересуется Иэясу у верного вассала - как ему блюдо.
 — Да ничего так, — отзывается Хикодзаэмон. — Но вообще-то для меня в нем и не было ничего особенного. Я такое частенько ем.
 Тут Иэясу несколько удивился. Во-первых, блюдо было и правда дорогое и редкое. Мало кто мог себе позволить есть такое регулярно. А во-вторых, практически никто из позволявших не был настолько самоубийцей, чтобы рассказывать об этом — ему. Самому большому поборнику скромности, бережливости и протягивания ножек по одежке по все три стороны моря. Но привилегия есть привилегия.
 — Однако. — говорит Иэясу. — Ну раз ты это часто ешь, так, может, как-нибудь и меня угостишь?
 — Да завтра же! — радостно отвечает вассал и уносится.
 С утра он под воротами с огромной охапкой зелени и овощей. Вот, говорит, принес. Ничего, окромя этого, вчера в моей посуде не было. Ни волокнышка журавлиного. Хотя, мало ли, может оно просто называется так... (До концепции "фальшивого зайца" Присолнечная тогда еще не дошла.)
 Иэясу посмеялся - а позже все-таки вызвал поваров и сказал, что хотя бережливость и скромность - высокие добродетели, но совесть все же нужно иметь. Особенно, если в числе гостей - Окубо. Потому что кто другой промолчит из вежества или страха, а этот же не станет.

 Баллада о возвращенных головах

 Был у Окубо сосед - и, видно, тот ему тоже что-то такое сказал или как-то пошутил, потому что сосед спал и видел, как бы с Окубо рассчитаться - но тоже смешно и нелетально. Поэтому обнаружив, что у того на краю усадьбы посадили замечательные дыни, сосед озаботился тем, чтобы плети перекинулись через забор. И когда дыни созрели, срезал их все - и послал в соседнюю усадьбу с уведомлением, что, мол, обитатели окубовской вторглись на его территорию и он порубил им головы - что является его законным правом. Ответ не замедлил. Окубо написал, что вторжение он и сам наблюдал, жаловаться тут нечего, зарубили и зарубили, но правила вежества-то в таких случаях требуют отдать тела обратно - для похорон. Соседи мы иль не соседи? Сосед икнул, плюнул и дыни вернул. И даже не стал настаивать на том, чтобы их и впрямь похоронили - а то мало ли что тот еще придумает.

 Небаллада о роскоши и средствах передвижения

 А изображают этого милого господина систематически вот так

 Потому что после очередного ужесточения правил поведения, в частности, запрещавшего лицам ниже определенного звания путешествовать в паланкинах - дабы установилась в обществе должная стратификация, Окубо завел манеру демонстративно ездить во дворец в здоровенной кадушке для белья. Не паланкин? Не паланкин. И отстаньте от пожилого человека

 Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 "Когда божественный господин [Иэясу Токугава] отправился в Киото в годы Кэйтё, его принимал градоначальник Киото, владетель Итакура Кацусигэ. Господин даровал ему аудиенцию у Авата-гути [въезд в Киото по тракту Токайдо]. Божественный господин спросил: "Ты уже три года градоначальником здесь. Скольких преступников ты предал смерти?" Господин Итакура ответствовал: "Троих преступников приговорил я к смерти и казнил." "Трое за три года - это много.", вздохнул божественный господин и только потом осведомился, все ли в порядке при [императорском] дворе. Между тем, ответ господина Итакуры о трех казнях, был далек от истины. В действительности, казненные исчислялись многими дюжинами и "трое" ни в какой мере не приближалось к реальности. Этой ложью господин Итакура выражал преданность свою божественному господину. Ибо, когда божественный господин задал вопрос, рядом находилось несколько киотских горожан более низкого положения (славных своей привычкой стоять на своем, когда дело касалось градоначальников). Когда они услышали этот разговор с господином Итакурой, они подумали "Наш правитель воистину милостивый человек - он явно дал понять, что для него жалкие три казни за три года - и те лишние. И как любезно с его стороны спросить об этом, прежде чем он поинтересовался делами двора. А вот господин Итакура, наоборот, человек бездушный. Сказал, что казнил троих, а, между тем, речь идет о дюжинах и дюжинах. Надо бы его поберечься." И страх перед господином Итакурой принес в город мир и порядок. Да, верность людей того времени измерялась иной меркой."
 анонимный Буё Инси.

 Прекрасное с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Оно же - государственная измена совсем без горошка

4 дня 9 месяца 18 года Кейтё
(6 Октября 1613)

 "Я пишу Вам с величайшим почтением. Я слышал, что Вы - король, правящий большим королевством. Патэрэн Сотело рассказал мне об огромной Вашей власти и я решил снестись с Вами. О прошлом годе Bisoby Новиспании прислал генерала Бастиана Хисугай с вестью для нашего императора. Посланец этот приезжал в мой край и сообщил мне, что Новиспания лежит не так уж далеко от моих владений через море. И теперь я направляю к вам с посланием падре Сотело. Несколько раньше Император Японии намеревался отправить Сотело посланником в Европу, но Сотело внезапно заболел, на том дело остановилось и другой патэрэн был послан вместо Сотело. Но теперь Сотело здоров, так что в этот раз я посылаю его.
 Я слышал от Сотело о христианстве и верю, что это очень хорошая религия. Однако существует очень серьезное препятствие, мешающее мне стать христианином. Я, впрочем, хотел бы, чтобы мои вассалы сделались христианами и в этих видах желал бы, чтобы вы послали мне патэрэнов из ордена Святого Франциска. Я обойдусь с ними милостиво.
 Желая поддерживать связь с Вами и в будущем, я приказал построить корабли и послал их в Новиспанию. Будьте добры отправить ко мне патэрэнов на этих кораблях. Я буду посылать туда корабли каждый год. Если Вы возьмете мои корабли в Новиспании под защиту, я буду премного Вам обязан. Пожалуйста, склоните свой слух к моим людям на кораблях и помогите им, чем можете. Устройте так, чтобы они могли свободно останавливаться в подходящих местах и снабдите их паспортами.
 Когда ваши корабли прибудут сюда, в мою страну, я стану обходиться с ними так же. Когда суда, следующие из Лузона в Новиспанию, будут останавливаться здесь, я буду щедр с ними. Если потребуется ремонт, я снабжу их необходимыми орудиями, если станут строить новые корабли, снабжу лесом.
 В другом документе я предлагаю статьи договора. Сотело расскажет Вам подробности. Если Сотело умрет по дороге, иной человек, выбранный Сотело, займет его место и расскажет Вам все. Посылаю Вам также самурая. Посылаю пять предметов японской утвари в качестве маленького подарка. Патэрэн изложит Вам подробности.
 Искренне Ваш,
 Датэ Масамунэ"


 Предполагаемые статьи договора между Сэндаем и Испанией.

 "1. У меня нет возражений против того, чтобы мои подданные стали христианами. Посему отправьте мне патэрэнов, принадлежащих к ордену Святого Франциска. Я окажу им милость.
 2. Посылайте патэрэнов каждый год. В этот раз я отправил несколько кораблей в Новиспанию. Я послал Вам кое-какие вещицы из Японии. Будьте добры, непременно пошлите следующим рейсом что-нибудь с вашей стороны для меня.
 3. Когда мои корабли вернутся, Вы можете посылать с ними людей или грузы бесплатно. Если мои корабли будут повреждены, пожалуйста, снабдите моих людей всем необходимым для ремонта.
 4. Когда корабли, следующие из Лузона в Новиспанию, будут посещать нашу страну, я возьму людей под защиту. Если корабли будут повреждены, я предоставлю инструменты, необходимые для ремонта, а также прочие вещи. В случае, если корабль придется восстанавливать, я также позабочусь об этом.
 5. Когда Вы (ваши люди) пожелаете строить корабли в моей стране, я предоставлю дерево, железо, плотников и все прочее необходимое, как того потребуют обстоятельства.
 6. Когда сюда будут приходить корабли из вашей страны, я разрешу им торговать свободно и буду обращаться с людьми милостиво.
 7. Когда люди из Намбана [Европы] приедут, чтобы поселиться здесь, я дам им дома и иные вещи. Если кто-либо из них нарушит закон, я направлю дело к их собственному старосте и буду ждать, что он поступит с виновным по справедливости.
 8. Если ваши враги, англичане и голландцы, прибудут сюда, мы не окажем им уважения. Сотело расскажет Вам об этом подробнее.
 9. Если мы заключим соглашение по настоящим статьям, оно будет вечным."
 [подстрочник мой]

 Вопрос, что ж такого Сотело должен был рассказать на словах, если вот эти предложения, каждое из которых тянуло на ту самую измену в особо крупных размерах, господин дракон бестрепетно предал бумаге - остается открытым.