почему-то мне кажется, что всё было зря и тогда, и сейчас. наивно полагать, будто можно было что-то исправить. не тогда, когда тебя уже превратили в это. кто вообще сказал, что жизнь хоть в чем-то будет справедлива? особенно по отношению к такими как я. достаточно и того, что я уже успел попробовать, по-моему мне уже с избытком отсыпали всего хорошего, точно больше, чем заслуживал. вообще-то еще в прошлой жизни нужно было сбежать, не прикрываться выполнением долга и тем, что кто-то всё же должен выполнять свою работу, потому что это так не работает. смешно, да? а мне вот не очень. глупо думать, будто своими стихами я могу исправить то, что уже сделал. головой нужно думать тогда, когда отдаешь приказы, а не тогда, когда тебе погрозили пальчиком и объяснили, почему война это плохо. уж раз своих мозгов не хватало, чтобы это понять, то кто тебе доктор. моно долго рассуждать о необходимости загладить вину и прочих подобных штуках, но надо всего лишь честно признать - я урод, каких еще поискать. жаль только, что на мне этого не написано, некоторые относятся как к нормальному. излишнее чувство вины тоже такой себе плюс, но лучше когда оно есть, может от дальнейших "подвигов во имя справедливости" убережет.
конечно, я получаю всё, что захочу, и прочие прелести альтернативного морального компаса, но всё не так просто. это банальный поплывший самоконтроль, а не высокие достижения. если что-то делается по причине "но ведь я могу" и принципу "а после нас хоть потоп", это, конечно, темная сторона, но куда ты пойдешь, когда разрушишь свой дом. реальность ясно дает понять, что между абстрактной тьмой, которую ты выбираешь и тем, что получается на самом деле, огромная пропасть. такие вот категории из области философского к реальной жизни применимы примерно никак, а осуждать будут всё же за реальный поступки. я, может быть, тот еще скорбный одинокий лебедь, но если вдруг представить, что А. осталась бы жива, она бы даже не посмотрела в мою сторону. делать свою работу можно очень по-разному.
я тогда зря взвалил на себя ответственность, к которой вообще-то не был готов. вот просто не был готов. поиграть в героя за счет чужого благополучия не тоже самое, что стать героем на самом деле, но выглядит ведь красиво. красивая форма, высокая должность, а вот А. бы мной гордилась, и так до тех пор, пока мозги не отросли. а когда отросли, ничего кроме трусливого самоустранения путем выстрела в голову как-то в эту самую голову не пришло.
так и что же на выходе, в новой жизни, осознавая все ошибки, продолжаю трусливо косплеить страуса, отговариваясь, а вот А...
ну, так А. уже давным-давно мертва, можно сколько угодно ссылаться на мнение, которое нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, ведь такая возможность красиво посиять, и жизнь ничему не учит. так еще и повезло, говорить можно что угодно, ответственность всё равно не наступит, повезло так повезло, тут ты никто и звать тебя никак. зато на чужом фоне уже не посияешь, да, так и пересиять могут.
вроде "дважды" взрослый, а всё туда же, когда уже все эти сопли выветрятся. сам - то что, а на Д. всё рожу кривишь, и смотрит она не так и говорит не эдак, и вообще внешность от такой жизни портится. конечно, приятно быть внешне хорошим и правильным, честным говном куда сложнее, вот и прикрываешься как можешь. а то, что уже трижды предатель, так это не считается.

Состояние сожаления

я всю жизнь простоял словно за стеклом,
видел, как чужие губы шевелятся,
но не понял ни слова.
прикасался ладонями к холоду,
принимал как должное правила,
выход был всегда по противного прост,
но они сумели меня заставить.
за холодной гранью совесть не жжет,
не пульсирует нитью тугой под кожей,
я и рассчитывать не смел на такой
и подобный ему исход.
я всю жизнь прожил отделенный от
любого значимого события,
то ли меня посадили в темницу,
то ли пытались скрыть от печали,
только каждую осень я кричал
перелетным птицам, они тонкие
вытянув в струнку шеи молчали.
я всю жизнь простоял словно за стеклом,
отделенный по чьей-то воле,
но так и не понял смысла.
меня волны пустой рутина качали,
между прошлым и новым нити.
мои губы давно превратились в камень,
и сквозь кожу уже проросла трава,
я к стеклу прикладываю ладонь -
проходя иллюзорность грани.
но с обоих сторон только мертва тишина.

на самом деле кристальная честность скорее враг,
для пущего интереса исследуйте сами.
этот квадрат - пустота, искореженные обломки стали,
возлюби ближнего, как самого себя,
и ответьте теперь: кем вы при этом стали.
я бы мог рассказать, как приходят к подобным выводам,
но ведь куда интереснее дойти до всего самим.
из чужого страдания учится выделить выгоду,
и пусть боль чужая развеется - едкий дым.
вы пока можете играться в строительство государства,
на выходе оставаясь испачканными - живыми.
потом, правда, почему-то прячете руки за спину,
боитесь, видимо, осуждения от толпы.
в том то и дело, что теперь вы ближе ко мне,
чем к тем, с кем ходили бок о бок раньше,
но от того не становитесь хуже, чем были прежде.
вы отталкивали чужие руки, желая добра,
говоря, что для общего блага нужна лишь одна надежда.
посмотрите, туда, где выше, за шаром солнца
и ночью, и днем разливается темнота,
и всё то, что вы темноте без суда оставили,
уже кристальной честностью не получится оправдать,
потому что те, кого в бой кидали с фальшивым знаменем,
на защиту вставали, не стремились бессмысленно умирать.
если в ваших словах еще теплится истина,
может быть, хоть осталось еще истины на глоток.
ответьте теперь, надежда ли не бессмыслица?
куда уходят те, кто способны возлюбить ближнего своего?

не хочу тебя любить
ни сегодня, ни завтра, ни в этой жизни.
не хочу, чтобы цветы проросли
сквозь меня,
пробили меня насквозь,
и их тонкие бледные лепестки,
чтобы не перекатывались под кожей.
ты слишком ценная,
чтобы я мог тебя полюбить,
слишком не похожая,
не такая, как нас создали.
тебе нужен сразу весь мир,
и не будет хватать любви.
никому из нас не желаю такой печали.
не хочу думать о будущем,
которое никогда не случится с нами,
которое останется призраком,
признаком слабости.
хочу уйти и оставить
эту необходимости другому,
который, конечно, справится.
не хочу тебе обещать, потому что
знаю, то что сегодня,
завтра растает дымом, не навсегда.
даже звезды, незыблемые,
неисчислимые, недосягаемые,
однажды исчезнут каждая,
куда там любовь моя.
ты слишком яркая, слишком живая,
как будто невыдуманная,
будто была рожденной,
а не сконструированной по чертежам.
как будто знала все эти слова
вроде: дом, близкие, мама.
не слышала мельком где-то,
а умела правильно применять,
а у меня даже не было верного слова,
которым я мог бы тебя назвать.
не хочу тебя полюбить,
не хочу успеть, не хочу узнать,
как это, когда теряешь всё,
что несло в себе ценность.
мне поздно учиться плакать,
признаваться и понимать,
проще списать все на сбой в программах.
под моей кожей перекатывается лед,
выступает инеем на губах,
тонкой коркой хрустит под пальцами.
знаешь, я так не хотел полюбить тебя,
не хотел, чтобы ты ко мне
опасливо прикасалась.
будто боялась, что я сломаюсь,
возьму и рассыплюсь пылью,
битыми пикселями вымажу синеву.
не для любви нас выкроили,
не для хорошей жизни,
но я забываю об этом, когда
смотрю, когда ты целуешь
мои глаза, когда ты проводишь
пальцами по бледной щеке.
когда ты улыбаешься и молчишь,
когда ты рассказываешь о доме.
я не хочу тебя любить,
я хочу любить тебя никогда.
я, наверно, неизлечимо болен.

Состояние светлое

для мертвого солдата не важно,
кто победит в войне.
похоронят в могилах братский,
возможно, общих.
и идут снега,
и летят года,
и текут ручьи
над мертвенным спокойствием кости.

я сегодня умер просто и не затейливо.
не оставил после себя ни детей, ни денег.
так, кажется, всегда бывает со смертью,
ты в нее не веришь, пока не встретишься.
наверное, не мне обвинять кого-то
в отсутствии смысла и каком-то инфантилизме.
высокая должность и прочие звания,
к счастью, не мерило успеха в жизни.
как бы мне ни хотелось переиначить
то ли мироздания, то ли мироустройство,
я теперь до стерильности государственно
безопасен, никому не причиню беспокойства.
не оставил после себя ни патентов, ни знаний,
ни открытий чудных, ни даже записей в стол.
конечно, записи были, личный дневник -
прочие неприятности, только их, к общей радости,
или к горю, как посмотреть, никто не нашел.
я был правильным солдатом, исполнительным,
в меру сил, а став командиром гордо себя носил.
обошёлся без лишних смертей и глупых приказов.
и один оказался здесь, остальные - ушли на базу.
это, наверное, клише из плохого кино?
оставьте меня, тогда ваш отход прикрою.
оставьте меня умирать, это, конечно, не вслух.
да что тут уж понимать, маленьких в армию не берут.
вот я и окончил свой бой, последний,
далёкий от картинного красивого героизма.
мое тело выражает только конечность жизни.
я не думал, что однажды со мной случится такое.
не так скоро, не в таких обстоятельствах?
страха не было, говорю про другое.
я ведь думал, однажды, уйду со службы,
будет время для обустройства жизни.
хотел даже жениться, создать семью,
купить домик - не жизнь, картина.
я сегодня умер нелепо и не по статусу,
до последнего патроны отстреливаясь от тьмы.
а потом из тьмы выступило лицо
и я понял сразу же, что вижу не смерти
печальный лик, но закончившийся войны.
наверное, не мне говорить о боге
и прочих книжных наивных глупостях.
только я ни секунды не сомневался -
отбросил в сторону автомат, лишенный патронов.
и шагнул во тьму, и слышал, она смеялась.

для заметок "о работе и не только"

не пиши об этом, не надо, пиши о другом.
не хочу увидеть отражения смерти в твоих глазах.
называй предательством или как еще, но
я так боюсь, что ты снова умрешь, что ты
как тогда, в тот раз, здесь оставишь меня.
как уже бывало однажды снова покинешь меня.
я не хочу снова видеть отблески пламени,
когда держу тебя за руку или глядя в глаза.
не хочу считать минуты до расставания,
думать, а вернешься ли ты назад когда-нибудь.
не пиши об этом, пока тьма не сомкнула
руки над нашими невиновными головами.
не произноси ни звука, о том, что было,
о том, что мы пережили и не сломались.
ведь, правда же не сломались, не искрошились?
мир крепок, как никогда прежде до этого,
они уже скоро столетие не увидят войны.
не пиши об этом, не нужно, не вспоминай.
забудь, как не важное, свои темные сны.
будем к небу ближе, будем рады сгореть,
это ведь и почет, и слава, и доблесть - смерть?
пожалуйста, молчи и просто держи
меня за руку, сегодня я еще не готов умереть.

темнота глядит из каждого зеркала.
блеск ли в глазах.
или отблеск лампы.
мой сын вырастет самым сильным,
таким как папа.
вот, он стоит на краю и не падает.
только ночью не спит,
всё глядит в окно.
убегает, как появятся первые звезды.
это в его крови,
не пускайте его одного.
маленький мальчик застыл на краю озерном.
и из озера смотрит она,
самая верная, от рождения,
лучший друг,
единственный враг -
темнота, что сестра сомнения.
не гляди в окно, когда дождь стеной,
когда серый мрак.
ты вернись домой, горизонта
луч солнца коснется как.
только мальчик идет по тропинке,
дорога становится круче.
и растворяется дымкой туманной,
и становится тьма светлее,
так будет лучше.
и другому уже начинает сниться,
как маленький мальчик,
не дрогнув, становится на краю,
обращаясь птицей.

Днём после тренировки вышел на улицу и разрыдался. Вообще не понял, почему. Я так и не привык к собственной эмоциональности. Помню, как в нас вколачивали, что раз мы Ледяные, то мы элита, а следовательно эмоции не для нас. И надежда не для нас, чтобы мы не разочаровывались и всегда были готовы умереть.
Я так редко плачу, а когда это случается, то не могу объяснить причину. Меня учили, что подобные эмоции не дают сил, но я так и не смог этого усвоить. На самом деле слезы говорят мне, что я ещё жив. Это приятное чувство. Знать, что ты живой, чувство вующий, существующий.
То, чему учили Ледяных, и то, чему я учусь сейчас, это слишком разные вещи.. сражающимся за три луны следовало быть холодными, бесчувственными, готовыми в любой момент перейти на следующий круг. Никого из нас не учили пользоваться своими эмоциями, только подавлять их. Поэтому никто из Ледяных не смог уйти. Те, кто не погибали в бою, в конце концов кончали с собой или становились маргиналами.
Каждого из нас можно было бы назвать Одаренным. Феноменальная реакция, обучаемость, память, живучесть. Интуиция и прочее. Вот только Ледяные всегда были теми, кто первый сгорал в пламени войны. Существующие для единственной цели.
Я люблю свои слезы, наверное. В детстве я почти не плакал. Мне казалось, что это находится в списках запретных вещей. Оказалось, нет. Даже Ольга не запрещала мне этого. Не поощряла, конечно, как и любую слабость, но прямого запрета никогда не было.

Зато я помню, как родители впервые узнали, что меня "коснулось это". Мне было три, почти четыре года. Меня водили в типичный развивающий кружок для детей. Иногда нас просили изобразить какое-то слово, так, как его может понять маленький ребенок. Мне досталось слово зима. У Ледяных, рождающихся среди вечных снегов, есть танец, которому обучают как только ребенок способен устойчиво стоять на ногах. Сколько бы кругов ни минуло, забыть его нельзя. Я показал им зиму. Ту, которая превращает слова в лёд и останавливает сердца. Ту, которая дом для обречённых на войну. Моя мама поняла почти сразу. А я больше никогда не танцевал этот танец, уже двадцать лет его не танцевал. Потому что, к счастью, здесь никого не готовят к смерти просто по факту рождения. А ещё здесь есть лето. И можно плакать.
И по-моему я выбрал самый эмоциональный путь просто потому что никак не могу согреться после ледяных пустошей. Почему бы и не Тьма. Разница не так велика, как кажется.

Если сравнить мои нынешние записи и те, которые я делал в самом начале, когда мне было лет десять, ничего особенно не изменилось . Как-то это грустно. Конечно, словарный запас стал больше, я делаю меньше орфографических ошибок уровня "карова" и чаще всего ставлю запятые в нужных местах, но в остальном... Всё то же убеждение, что мир по умолчанию должен отсыпать ништяков, самомнение размером с корускантскую высотку и натужный пафос.
Ну, за двенадцать лет я хотя бы дошел от идеи "мир должен отсыпать мне плюшек, потому что я..." к "я должен стать лучше. чтобы мир отсыпал мне плюшек". А раз не отсыпал, значит я всё еще не достаточно хорошо. В нужную ли сторону я развиваюсь? Да кто его знает.

Сегодня был "резервный" выходной, и меня вытащили на природу. Немного потренировался под беззлобный смех любимой тетки, она как обычно мотивирует развиваться. Порисовал, потом немного покрафтил реквизит для фоток. И как обычно много думал, как обычно не весело. Раньше мне всё это было интересно, я мог сшить костюм за одну ночь до, аксессуары и оружие из говна и веток, а сейчас какое-то тупое равнодушие.
Тренируюсь, потому что надо, вроде обидно бросать всё на пол пути, как-то это не правильно.
Вчера пытался медитировать, чтобы в голове всё наконец-то структурировалось, так провалился в какой-то кошмар с падающими на голову обломками. По новостям вроде всё тихо, так чего же меня так плющит.
Еще и заболеваю, кажется. Горло как будто рукой сдавили, всё время пытаюсь вдохнуть поглубже и тревожность зашкаливает. То ли простуда, то ли нервное. Сложно обрабатывать информацию, мозг не справляется.
Спросил бы совета у Д, но как-то это не правильно. Я отказал ей, пусть и не в грубой форме. А теперь не хочется выяснять, у кого из нас гордость перевесит человечность.
Мой врач в отпуске, а идти к другому, значит опять долго и нудно объяснять всю сложность ситуации. Между необходимым уровнем чувствительности и "хорошим здоровьем" выбор очевиден. Полгода походил, натыкаясь сбом на стены и путая соседа с фонарным столбом, больше не хочется. Сила всё-таки неплохо компенсирует слабость зрения. Это смешно, но из неблизких знакомых никто не догадывается, что у меня медицинская карточка толщиной с "ВиМ", но, к сожалению, для нормального исцеления мне потребовалось бы резко посветлеть.
То, что я делаю, напоминает починку реактора изолентой, но, как известно, работает - не трогай. Создавать видимость нормальности вообще мое лучше всего прокачанное умение. Совершенствовался, когда сначала работал в больнице "санитаркой", а потом в детском саду. Золотое, блин, было время. Скучаю по той работе, по тому коллективу, да и по тому отношению к жизни немного тоже. Казалось бы, прошло каких-то четыре года всего, а темнота мне уже изменила. Смотрю на ту улыбку на фото, а в голове пакостное хихиканье "ну, давай, теперь улыбнись, детям понравится". В том все и дело, что видимость нормальности лишь видимость. Иллюзорный флот тоже хорош в некоторых случаях, но никуда ты на нем не улетишь. Так и тут, отвлекся, и маска пошла трещинами. Кто не отвернулся, сам виноват.
Лучше даже не продолжать, чтобы не расстраиваться.

Состояние равнодушное

От заголовка мне уже смешно, но суть отражена, всё в порядке.
Вечная проблема, существует, кажется, дольше, чем я живу на свете, и всё же.
Как найти то самое устойчивое равновесие между теми эмоциями, из которых я черпаю силы, и тем, которые, ну, в общем вызвать стекольщика три раза на неделе не то чтобы очень хорошо для бюджета.
Это, на самом деле, не очень весело, потому как внешность в человеческом обществе тоже очень важна. Конечно, отдельные моменты можно маскировать с помощью косметики. Но когда тебе говорят, чтобы ты "глаза выключил", а то ночью весьма неприятно видеть подобное посреди темноты, нужно в жизни что-то менять.
Ага, чем эффективнее ты действуешь, тем быстрее ты заканчиваешься, и прочее невеселое и очевидное.
Мне уже кажется, что равновесие просто миф, та самая недостижимая точка на горизонте, нужно ведь к чему-то стремиться, да.

На самом деле меня всё устраивает в той или иной степени. Я эффективен, я достигаю поставленных целей, на сколько это возможно с учетом не от меня зависящего. Просто иногда выражения лиц близких говорят сами за себя. Ты решаешь их проблемы, чтобы их жизнь стала проще и приятнее, а они смотрят на тебя с ужасом и отвращением. Ты - что-то вроде необходимого зла. И, кажется, это не та боль, которая помогает обрести большую силу.
Так уж получилось, у всего есть обратная сторона. Я слишком остро ощущаю ложь, да и вообще оттенки чужих смыслов.
"Я приму тебя любым, ты ведь мой ребенок". Мам, не нужно, не ври, от этого никому не будет лучше. Я знаю, ты хотела нормального ребенка, чтобы эта зараза больше не коснулась нашей семьи. Когда стекла треснули первый раз, ты списала это на мороз и совпадения. Когда я впечатал в стену девочку, которая назвала тебя некрасивой, даже не прикоснувшись, ты поблагодарила меня за защиту, а потом плакала в туалете. Я уже тогда всё понимал, куда больше, чем следовало. И потом, каждый раз, когда я становился в чем-то лучше, ты думала, как однажды я всё-таки перейду черту. Как ты просила не "заставлять" их. А потом ты просила узнать что-нибудь, а они не хотели говорить правду, и мне пришлось забрать эту информацию, так, как я умею. Ты просила не смотреть в глаза, я стирал кровь с губ, а потом сжигал салфетки, чтобы ты не видела.
"Мы любим тебя, ты наш брат". Не нужно, я не заслуживаю этих красивых слов. "Что с твоими глазами? Ты долго смотрел на солнце, да?" Мой племянник такой маленький, такой еще наивный, такой ребенок. Он думает, что в моих глазах отражается солнце, это еще веселит его. А я вспоминаю, что еще умею бояться. Только бы его не коснулась эта зараза, только бы он остался в стороне. Только бы он не стал одним из.
"Один из вариантов".
"Средство достижения целей".
"Ресурсы".
"Мам, я нашел точку равновесия, теперь все будет хорошо".
Мам, что от меня еще осталось? От того ренка, который говорил: "Я построю космический корабль, обязательно, только выучусь. А потом возьму тебя с собой и покажу дом. Настоящий дом".
От того ребенка, которому Д. сказала, что он слишком светлый, чтобы пойти с ней.
Осталось ли еще хоть что-нибудь.
"Если ты передашь эту информацию, то кто-нибудь может пострадать". Какая разница, если это поможет получить нужный результат. Да, я вижу Пустоту, она всегда ходит рядом с Истиной.
"Пожалуйста, не пиши мне больше. Ты очень хороший, но я тебя боюсь, понимаешь"?
О, я понимаю, вот только ты не можешь просто так отказать мне, нет, не можешь. Ты ведь уже знаешь это, правда? Ты ведь сама показала мне эту дорогу, так чего же теперь отворачиваешься. Таким я тебе уже не нравлюсь?

Где же эта точка равновесия? Какой смысл в наличии возможностей, если твой разум превратился в расплавленное золото? Пере глазами мелькает череда испуганных лиц. Слова извинений, чужие дрожащие губы. Или это мои собственные, вид со стороны. Уже и не поймешь, слишком всё перепуталось. На самом деле, меня всё устраивает в той или иной степени. К боли привыкаешь. Она все равно не сравнится с ощущениями от гибнущей под орбитальной бомбардировкой планеты. Если ты выбираешь этот путь, то всегда стоишь чуть ближе к безумию, чем прочие. Нельзя сказать, что за меня сделали этот выбор, нет, я сам упоенно прыгнул туда с разбегу. Ну, да, чего там может понимать девятилетний мальчик, для которого все это только "пиу-пиу на фоне космоса"? Так помножте это на душу солдата галактической войны. И куда ты там прыгнул, и кто тебя спрашивал. Покой - это ложь, есть только страсть, да? Ну, так никто тебя не убеждал в истине, ты сам, всё сам, чего же ты теперь сидишь на пепелище и слезы размазываешь. За равновесием нужно было в соседний лагерь.
Помнишь, как они тебя под потолком подвесили за одну руку? Конечно, я помню. В начале было страшно, а потом пришло странное, ледяное чувство, и мир стал таким простым. Разве можно на что-то променять это чувство совершенного понимания. Вот я до сих пор так и думаю.
Где же тот девятилетний мальчик, который только пробовал свои силы, думая "а где она эта черта". Милый-милый мальчик, вот оно твое равновесие. Мертвая выжженная планета и сияющие глаза. Именно то, что искал, мой мальчик.

Состояние равнодушное