свирепый йожик & психоделические камушки
свирепый йожик
дневник заведен 11-12-2002
постоянные читатели [57]
3_62, Aak, Agneshka, alexant, Ashico, Azimmers, Borovik, chron, croix, d-r Hogart, Elkiria, Eroshka, GanjaMan, gtm, Hunger, inneres, Javded, Jeanne Osoien, karamazoff brothers, li tochka, Maria Verso, Mikki Okkolo, Morticia Addams, O De San, paka, point69, Pulka, rlxa, Skiminok, SunJazz, surabayt, toad, Vedmed_2003-2008, Wildberry, Yanna dArt, Ануца, Барби, ванимен, Доктор, Журнал, Ким, Ласковый партизан, Лес, НиКа, Ромм, Та сама киянка, Танец ветра, ТАРЗАНКА, Таурон, Тин, Утреннее Солнце, фиолетова, Шаинтли, Щепка, Ю-ю, Януш, _Небо_
закладки:
цитатник:
дневник:
[12] 15-12-2011 00:15
победа

[Print]
свирепый йожик
[4] 30-10-2010 11:12
732

[Print]
свирепый йожик
[2] 20-10-2010 12:01
пальцы

[Print]
свирепый йожик
[7] 01-09-2009 13:00
огурцы

[Print]
свирепый йожик
Пятница, 14 Ноября 2008 г.
12:16 Декабрьское тенсёгрити
Коля надыбал где-то
магический пасс
который должен
остановить его сердце.
Коля включил на кухне газз,
открыл холодильника дверцу,
нашарил кастрюлю с супом
в местном филиале белого безмолвия,
подкрепился напоследок,
вздохнул полной грудью,
посмотрел в зеркало,
из зеркала на него смотрит
смуглое, безбородое,
шеей двигает,
из пальцев фигурки
складывает.

Коля нащупал пульс —
а пульс-то под двести
(в «скорую» надо бы),
из горла вылезло сердце
и упало на пол,
на линолеум,
как тряпка мокрая,
как капля на темя —
шлёп!

Коля поднимает его,
а оно мурлычет, дрожит,
передаёт сигналы точного времени.
И, пока в глазах не совсем стемнело,
Коля сердце в горло обратно пропихнул,
запил вчерашним чаем,
чувствует, как оно там на место пристраивается,
расталкивает соседей,
которые его встречают,
бурчит что-то себе под нос.
А на улице красота,
снег, дети на санках.

Коля выходит на балкон,
там, на полке стоит трёхлитровая банка,
в которой плавает сердце Капы.
Сердце Капы кувыркается в физрастворе,
оно влюблённое во весь мир,
оно думает, что банка это море такое
а оно — дельфин.
Вторник, 2 Сентября 2008 г.
10:03 в остальном
А в остальном — всё в порядке.
Снятся колья, виселицы,
смешные человечки в тетрадке
корчатся на разлинованном поле,
инквизиция — это по приколу.
Особенно, когда внутри себя
выжигаешь чёрным по красному:
«A jove principum»
или что-то типа такого
в золотой середине сердца.

«Я твой папа, здравствуй.
Сегодня, в половине второго,
днём, восемнадцатого июля,
засвистело у меня в лёгких,
впрочем, это неудивительно.
Меня, прямо вот так, на простыне,
вынесли из четвёртого корпуса
и перед моими раскрытыми
глазами птицы.
Представляешь, сынок,
птицы летали.
Это мне небо.
От тебя.
Привет.
Твёрдо верю я,
захлёбываясь музыкой лета,
что ты сейчас где-то
рядом со мной.
Я, раздетый,
лежу на холодной лавке,
кафелем режет глаза,
в лёгких уже пусто,
я заглянул за.
Там грустно.
А в остальном — всё в порядке.
Ты хорошо учись,
в тетрадках твоих
не должно быть
ни одной помарки.
Приеду — проверю.
Твой папа».

В середине сердца
мягкой лапой
зверь.
Пятница, 18 Июля 2008 г.
08:32 everything in it's right place
Бесконечное число
звёзд на небе
вызывает приступы
удивления у Йорка.
– Everything in it's right place,
шепчет он во сне,
а там будто бы всё правильно
ёлочки-иголочки
(попробуй, сосчитай),
воздух, пропитанный махоркой,
хрустит морозная каша
под ногами в валенках.
Кашляет сосед,
стены инеем самоубились,
это я такой искаженный,
это ты такое белое,
к груди крепко прижало,
не отпускай меня,
тепла всегда так мало.
Ти-ши-на, только пальцы
выстукивают по дощатым
бокам барака:

вроде бы всё правильно,
вроде бы всё правильно,
вроде бы всё правильно,
вроде бы всё правильно,
но...
Среда, 16 Июля 2008 г.
13:26 чёрно-белое
Скучные мои грядки осознают,
что в девятнадцатом году
ничего не может быть хорошего,
чёрно-белое всё,
дачный посёлок заброшен,
а с улицы – странное здесь: «зер гут».
Поднимаю голову – передо мной подростки,
высокие, тонкие, мальчик и девочка,
за руки держатся неловко,
лопочут по-немецки что-то.
А я не люблю немецкий,
предпочту французскую горошину
катать во рту.
Или, как там, на туманном Альбионе:
«Ху из ху»?
Вы, говорю, по-русски умеете?
Умеем, мол, напирая на гласные
по захватнически,
отвечает мне мальчик,
скажите, пожалуйста,
кажется здесь три года назад
семья доктора Крайцера
снимала комнату,
нет ли здесь их этим
чудесным летом?
Дети мои (втыкаю лопату в землю),
красиво говорить не умею,
но, сдаюсь на милость молодости,
какое же это прекрасное лето,
когда всё вокруг чёрно-белое и немое?
Это просто кино такое,
говорит вдруг девочка
голосом треснувшей чашки.
А мы ищем Свету и Надю Крайцер,
у Нади шрапнелью выбило зубы
и всё, что за ними,
а Света прячется у вас в подвале.
Вы её там не видали?
Помилуйте, отвечаю,
в подвале давно уже ничего не храню.
Может быть чаю?
Сахар есть свекольный.
Нет? Ну что ж…
Вольному воля.
Они по дорожке из гравия
уходят за калитку,
а я, сам себе напоминая
винную улитку,
ползу медленно к подвалу,
открываю трясущимися руками дверь.
А там Светка плачет, трясётся.
Ничего, говорю ей, не бойся,
сейчас вторая серия закончится
ты мне поверь,
и тебя спасут какие-нибудь принцы,
или кто там есть вообще,
в этом пустом мире,
между последним эпизодом
и титрами.
Вторник, 15 Июля 2008 г.
13:10 северные фотографии
Смотрели северные фотографии,
когда водка уже закончилась.
Через плечо лампочка подглядывала,
а в руках у нас белые листики
с редкими тёмными пятнами.
Мы их умеем разгадывать,
как молчаливые мистики.
Пальцем ткнул – помнишь?
Угу. Ноги были ватные,
плечи выламывало,
глаза замазало
назло ветру
белым-белым,
как тут не вспомнить.
Было дело,
чего уж там...
Поседела тундра
пятого июня,
а седьмого надо выйти,
хотя бы до той сопки
докатиться
пушистым шариком,
а там уже будет лето
и спирт. Девки, а!?
Одна – Райка-радистка,
моя жена будущая.
Вот и вспомнили –
обмороженная память
шевелит обрубками пальцев.
А у дома шатаются зубы,
ему не хватает кальция.
Понедельник, 14 Июля 2008 г.
10:02 сон емельянова
Вот Емельянову снится сон
как будто бы он влюблён
в свою жену,
а на дворе зима
тридцать седьмого.
Для побега через границу
всё готово,
спички, соль
и немного керосина.
Пора уходить,
но болит спина сильно,
это о себе напоминает
осколок испанский.
Давай,
говорит Емельянов жене,
выпьем немного,
да я пойду потихоньку
на станцию.
Ждёт меня Колька,
договаривались
на полчетвертого.
Если спросит кто,
я в районе,
а оттуда мне надо в Зотово.
Короче, долго меня не будет.
О, безумные, жестокие люди,
злое время зубами
стальными клацает.
Куда ты положила
мой китайский паспорт?
Где лыжи? Да, хорошо.
Может забыл что-то,
голова пухнет.
Волнуюсь, болтаю,
несу чушь,
а надо совсем другое говорить.
Пальцами хотя бы дотронуться,
шея, шея белая,
а мне всё бинты кажутся,
госпитали переполнены
были год назад,
а ты мне приносила
какие-то безумно вкусные вещи,
что же мне это мерещится?..
Время, давай-ка, крутись назад.
Неумолимо полчетвертого
зубы выбить и упасть лежать
мягко прикасаясь к тебе
что же сказать напоследок
что же будет
что.

Тут он просыпается,
и весь оставшийся день
понимает только одно:
сон продолжается тем,
что в жену свою
до сих пор он влюблен.
Что-то косматое
сверху светит.
Мы,
шепчет Емельянов
жене своей вечером,
взрослые дети,
я с тобой всегда буду
дружить, говорю тебе честно.
Только спина немного болит,
в остальном же мир безупречен.
Воскресенье, 13 Июля 2008 г.
18:36 инсект
каждый литературный конкурс (пусть даже местечковый) увеличивает Великого Ментального Кузнечика на 60 м в длину. а он довольно стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет стрекочет....

большой и неуклюжий,
прячет изумрудное брюшко своё
в облаке оорта,
а жвалы его представляют собой
жернова, которыми
звёзды в пыль
в клочья
в абсолютный стих.
Пятница, 11 Июля 2008 г.
13:58 три шестьдесят
Это же пельменная, Вадик!
Бля буду, та самая,
что на углу Войцеховского
и Перельмана.
Помнишь, тут еще мажоры тусили,
а мы, наглые и дикие
пугали их своими криками,
гоняли аж до Малой Бровки,
пока с ними не начал кантоваться
тот полукровка,
то ли китаец наполовину,
то ли монгол.
Вот здоровый, сука, был.
Вадик, ну ты чего заглох, олух,
тормоз ты, ей-богу,
давай тяпнем как раньше?
Ввалимся в мокрое тепло
из мёртвой осени:
«Тётя Маша,
как обычно, два кофе
и два по два пельменей»
Вадик, ну ты представь себе,
что может быть проще:
немного горчицы из серой баночки,
интеллигент за соседним столиком
поправляет очёчки свои, уже пьяный,
сумка тряпочная под столиком на крючке.
Обыкновенное волшебство.
Вадик, ну ты чего? Зассал мажоров?
Так тут нет никого вообще,
ни их, ни этого монгола.
Стволы здесь оставим,
мы почти дома,
кого нам здесь бояться?
Вадик! Вадик?!
«Вадик-во лбу дырка»
так теперь тебя зовут?
Мухи. Мухи.
Раскисшие газоны,
и салют из винтореза
почти не слышно.
Сдохнем. Сдохнем
все в конце
бархатного сезона.
Тёть Маш, ты здесь?
Два кофе – для меня
и друга моего Вадика.
Ну и пусть мертвый,
мы с ним с детского садика
вместе. Садись здесь, Вадик,
только в зеркало не смотри,
ты теперь не очень красивый.
Закурим? Закурим.
Горчица, уксус,
лев на картинке
махнет блеклой гривой.
Снова восемьдесят девятый,
Барыкину тесно в магнитоле.
Всё как прежде, Вадик,
девятый класс
средней школы.
Мы с тобой
смеемся
и ничего,
слава богу,
ничего
пока не знаем.
Три шестьдесят
звенят в дырявом
кармане.
Четверг, 10 Июля 2008 г.
16:25 остается только догадываться
Остается только догадываться,
зачем всё это было написано.
Грицюк, например, считает,
что это просто попытки
справиться с возрастающей энтропией.
По результатам его исследований
даже на рекламных щитах
в последнее время
буквы меняются местами,
особенно под конец трудного дня.
Вечер, у людей
звенит в ушах,
кровь тяжело ворочает
солёным языком,
а на плакате надпись:
«Рицк на дове».
Грицюк тихо смеется:
– Вот видите, я прав.

Степаненко же, напротив,
пытается возразить,
разминая сигарету
в дрожащих руках:
– Причём здесь энтропия,
Грицюк? Что вы, в самом деле?..
Неужели не понятно вам, что это
просто последствия
информационного взрыва.
Люди, однажды начав писать,
никогда уже не смогут остановиться.
Вы когда-нибудь катались на санках
зимой, в три часа дня?
Под куртку забирается серый вечер,
а вы, Грицюк, маленький, горячий,
летите с горки, фонарный столб впереди
маячит пятном мутного света.
Как бы вы, Грицюк, не кричали,
столб всё равно приближается.
Так и здесь.
Даже если начать расстреливать
эту пишущую братию,
на их место встанут новые.
И нам, уважаемый,
никогда не перетаскать
эту груду книг.
Особенно, если будем
вот так расслаблено
курить. Вставайте, коллега,
пока директор не пришёл.

И они таскают до восьми вечера
книги на склад.
Потом Грицюк садится на трамвай,
а Степаненко идёт пешком.
Ему тут недалеко,
через Фурманский сад,
потом налево.
Вечер наливает молоко
в стакан. Крылатые девы
арфы терзают стан,
слышатся звуки красивых мелодий,
Степаненко, даже не пьяный вроде,
стоит в переулке, вытирает слёзы,
на небе колючие звёзды,
они заменяют ему слова,
буквы, знаки препинания.
Степаненко кричит:
– Попрошу внимания,
сейчас я вам буду читать
новые стихи мироздания.
И будет молча стоять допоздна,
пока не потеряет сознание
от невыносимой красоты
этого, в сущности, дырявого дна.
Вторник, 8 Июля 2008 г.
11:00 пока-пока!
Игорь «Ай эм зе монста» Кириллов,
надевает потрепанную косуху,
поправляет перед зеркалом
беретку, надевает серьгу
в левое ухо и выходит
на Большой проспект.
За ним упорно следуют
журналист и оператор,
Игорь идёт, словно
их не замечает.
«Респект!» кричат
летящие мимо девочки
лет пятнадцати,
он им смущенно кивает.
– Я, – поворачиваясь к камере,
говорит он, – не люблю,
когда обо мне вспоминают,
как о самом знаменитом ведущем,
всё это было давно,
всё это тает, водой течет
по проспекту,
люди наступают ногами,
хлюпает по весеннему.
Между нами – я давно
уже принял решение
уехать туда, где никто
меня не достанет.

Профессионально улыбается,
делает рукой «пока-пока»
и садится на мотоцикл.
Сердце города разбито,
глаза города слезятся.
«Пока-пока» – шепчет город, умытый
первыми дождями.
Понедельник, 7 Июля 2008 г.
14:41 тигр
Чтобы компенсировать
невыносимость
эпилептических
припадков,
в дни, когда
не болела голова,
он строил дома из песка
и пироги из глины пёк.
Мягко принимала трава,
шуршал между пальцев
тот самый горячий песок.
Он был почти счастлив.
Да.
«Тигр, тигр,
где твоя горячая пасть»
– так он пел,
а напевшись всласть,
падал спать
и тяжелый висок
диктовал ему сны,
которые он знал
уже назубок.
Сейчас выйдет
из дома
старый отец
и протянет ружьё:
«Вот, сынок,
не смотри
на треснувшее цевьё,
пристреляно оно».
Когда убью тигра,
думает он,
продираясь сквозь кусты,
всё пройдет,
голова перестанет
болеть сразу,
и счастливая гримаса
перерезает его лицо
напополам.
Вон! Вон там!
Видишь!
Тигр! Тигр!
Из-за дерева
выходит он.
Сладко зевнув
тигр смотрит
сквозь человека
с ружьем.
Красивый, мягко-твердый,
прыгает, надвигается его морда,
а ружье отказывается стрелять
и тихо становится сразу.
Просыпаясь на влажном
от пота песке,
думает: «вот зараза,
опять...»
Поднимается, идёт к реке,
зачерпывает коричневой
воды в ладонь,
а в голове загорается то,
что никому не объяснить,
никому не понять.
Ломит затылок,
вторит ему лоб.
Тигр, тигр,
бог, тигр, бог.
10:34 «шанхай»
Холодно ли, жарко,
всё равно
вино должно быть
прозрачным,
а обжарка
золотистой.
Быстро, быстро
забегали
официанты,
музыканты
поправили банты,
еще один вечер
в «Шанхае».
А эта, вон, в углу
сидит, вздыхает,
мигрень,
сизое облачко
дыма,
всё должно
быть красивым.
Это я в профиль,
с длинными руками,
сижу, костенею
под вашими взглядами,
отравляю ядом
скепсиса
воздух,
декаданс, хуё-моё,
а внутри,
ну-ка, открой
холодильник,
стынет вялое яблоко,
липкие макароны
прошлой ночи,
за которые
уже почти не стыдно.

Есть себя порой
так противно,
но надо.
Кто-то изнутри
следит твердым
взглядом,
за соблюдением
диеты,
и режима питания.
Позже, уже ночью,
в ванне я
пустыми хлопками
потревожу воздух,
отгоняя
мошек-антошек
от себя.

В человеке
должно быть
прекрасно всё,
так гласит
восемьдесят седьмая
статья.
Следует суровое
наказание
за невыполнение
– вечный вечер
в «Шанхае»,
фокстрот-ёбанаврот,
и танцы, танцы, танцы
убогих и беспечных.
Четверг, 3 Июля 2008 г.
12:38 рыжая
Про мою любовь.
Мне. Я бы.
Захлебываясь...
Да похуй,
всё равно
не расскажешь
всё как надо.

Мне Витька с пятого
её показал.
Смотри, стоит стройная,
волосы рыжие,
точно такие же,
как на картинке,
глаза бесстыжие,
ну точно,
как над твоей
шконкой тёлка.
Иди ты, говорю,
нихуя не она.
Блядь, дурак,
он меня тащит
поближе к витрине,
ну, смотри, ведь точно,
как на картинке.
Отъебись, кричу ему,
отъебись, неудобно,
люди смотрят,
а сам вижу – похожа.
Под пластиковой
кожей как будто
пульсирует жилка,
из одной ноги торчит
железка,
больно ей, что ли?
Витька замолчал,
бычится.
Обиделся, да?
Плечом на стекло надавил,
позвоночник забился
в истерике,
куртка порвана,
с той стороны
охранник
и еще один,
значит поровну.
Витька, левого руби,
а Витька уже за углом,
каркает вороном,
смеётся, улетая.
Один из этих
меня за ногу схватил,
другой за руки,
и за ними
целая стая.
Потом майор усталый спросит:
Ну нахуя тебе, дебил,
манекен этот нужен был?
А я заплывшим глазом
кошу в сторону.

Про мою любовь.
Мне. Я бы.
Захлебываясь...
Да похуй,
всё равно
не расскажешь
всё как надо.
12:37 научная секция поэтов
Женщин, как обычно,
выдают руки,
мужчин – дрожание подбородков,
в метро ехать не страшно
если... может быть... только...
Менты под напряжением
на станции,
собака душит
себя ошейником,
по рельсам
идёт демонстрация –
Есенин, Елин и Редников.
Редников плачет,
размазывая
по щекам
пресные слёзы,
Елин шепчет в усы себе:
«Поздно, блядь... Поздно, поздно!»
Один Есенин улыбается,
у него в груди темная ночь
персидская.
Судя по приборам,
концентрация согласных
в туннеле
поднимается очень быстро.
По экспоненте
растёт количество
акцентных стихов
на квадратный сантиметр.
Это значит, что скоро
наступит тёплое
до неприличия
лето.
И только
прозрачный
Есенин
знает
сегодня
об этом.
Среда, 2 Июля 2008 г.
12:45 десять лет
И вот мне десять лет
без права обжаловать,
школа просунула жало
под пуговицу пиджака,
подтягивает слегка,
чтобы не забыл,
не заблудился,
не умер в лабиринтах.
Город-город, чей ты?
Город злой с утра,
молчит, покрытый
сифилисом скуки,
жёлтый цвет,
провинция,
милиция,
злые руки,
водолазка,
свитер,
не забывай
осенью
дышать.
Сдавило грудь
зданиями-константами,
утрамбовали малыша,
завалило фантами
палых листьев.
Ветры разбудили
свистом своих лёгких
тяжёлые тучи.
Коридоры школы
жить тебя научат.
11:53 Джулия, Чероки и Чезет
Вот замечательная рецензия
на не менее замечательную аварию
на восемнадцатом километре
трассы Колотушки–Небожительство,
напечатанная в журнале «Автофобия».


– Я, – говорит журнал,
разевая свой глянцевый рот,
– буду проклят навеки, если забуду
запах бензина в жухлой траве.
И наоборот,
будут прославлены те,
кто помнит
липкие листья
высоких деревьев
и кузнечиков в ржавой золе.
Ис-ко-ре-же-но и немного грустно
вздыхает Джулия
(её блестяще играет «Альфа Ромео»
сто пятьдесят девятой серии)
на второй секунде аварии
обнимает то самое дерево,
брызжет блестящей слюной осколков,
весело и колко ей отвечает
только что отъехавший
от бензоколонки
обычно серьезный «Чероки».
И под конец,
как фарс, задуманный богом
сверху на них наваливается
«Чезет» маленький и юркий,
трещит, трещит без умолку.
Мы видим как трагикомедия,
превращается в манифест поколения,
артисты горят от переживаний,
скрежещет металлом
саундтрек от Дженерал Моторс.
– Моя маленькая леди,
мы умрем, но наши души...
нет, вы только послушайте!
Наши души будут сигналить
проезжающим мимо
беспечным автомобилям.
Ах, как это мило...
Вторник, 1 Июля 2008 г.
13:13 фашист
В радужной оболочке глаза
отражаются трупы велосипедов
на стене два таза
телефон
гулкая труба коридора
крики «держи вора»
и «сука, это мои котлеты»
а еще дальше там где-то
за горизонтом событий
дети в коробке уплывают
воевать с фашистом Митей.
Митя прячется в ванной
он не хочет быть немцем
кутаясь в серые
от полусна
полотенца.
Четверг, 2 Августа 2007 г.
10:27 существительные
Сущие пустяки,
эти ваши существительные –
растворяются в кислоте
событий,
встреч и расставаний.
Было гордое «свобода»,
переломилось пополам,
как ложка в стакане.
Потом эти половинки
распались тоже.
А еще раньше,
в самом начале были
предлоги, корни,
суффиксы, окончания
и постфикс – топором по шее.
Это уже потом,
поздно вечером, на столе,
в крошках черствого хлеба,
пальцами серыми собрал
первое слово,
когда был навеселе.
Ночью, в половине второго,
во дворе ходил,
скрипел зубами
от осознания неизбежного.
Типографской краской
замазало небо
предрассветное,
буквами, буквами, буквами,
лестницу в будущее светлое
вымостил,
где механические
перья перечеркнут
праздник вымысла.
Суббота, 30 Июня 2007 г.
11:42 никогда никого
Летом,
на раскаленном песке
пляжа,
спорили хрипло,
не заметили даже,
как поступили
на первый курс
института.
Чудилось им,
будто
магия
сможет сломать
этот мир,
построить новый.
А через год
в тесной одежде
квартир
слушали
«братья и сестры»,
снова и снова
перебирали как
чётки слова
древних молитв
и решились.
Сняли сначала с себя
комнаты детские
(отгороженные уголки
во взрослых зиккуратах),
зашили суровыми нитками
окна и двери,
девочки наискосок
написали помадой
морковного цвета:
«здесь никогда
никого не было
и до сих пор нет».
Кухни пропахшие
мокрым бельем
свернули в рулоны,
на тощие шеи
как медальоны
повесили злые
дверные звонки.
Мы готовы.

Невский пятак,
начищенный кровью,
бледные тени,
январь сорок второго,
высокие, гордые, голые,
в небо уходят,
над городом свет
чужого электричества.
Послушайте, Небесное Величество,
мы сделали все, что смогли,
а им отвечают:
«здесь никогда
никого не было
и до сих пор нет.
Привет!»
Четверг, 24 Мая 2007 г.
17:56
надо бы продолжить. только сомнения загрызают...
Закрыть