К Всевышнему взывая
Бежали два трамвая:
О, Господи, спаси!
Большее гран-мерси!
И выжги глаза всем зайцам!

На сцену выходят зайцы, поднимают головы к небу и поют:
А почему здесь так темно
Куда вы дели все софиты?
Где реквизит, гримерша где?
Ну та, что Клавдией зовут…
Ей наш директор дорогой
Недавно дал под дых ногой.

На сцену выходит репка и растет.

Из-за репки выглядывает Дедка и шепчет:
Вчерась я был у вас в буфете,
Я был нетрезв, не скрою я,
Пускай все дети на планете
Переживают за меня!
Вдруг я умру? Меня не станет,
Меня накроет хладный мрак,
И грустный батюшка положит
Мне на глаза один пятак.
Второй пропьет в пустом трактире
И будет плакать до утра,
А я ворочаюсь в могиле
Один как раньше. И тоска
Меня накроет с новой силой,
И станет жалко мне, как встарь.
Всех тех, кто не лежит в могиле.
Всех тех, кто не лежит. А жаль!

Зайцы окружают Дедку, поют, заглядывая ему в глаза:
Ты начал грустные базары,
Наш старый и беззубый дед.
Мы сразу вспомнили те нары,
Что тянутся сквозь толщу лет.
Давай, короче, дед, присядем,
Покурим, тихо побухтим,
(в зал)
А на прощание, вам, бляди,
Стишком мы рассказать хотим.

Зайцы садятся на рельсы, закуривают, цыкают зубом и тут их переезжают два трамвая, битком набитые детьми. Дети поют. Дедка крестится. Зайцы лежат. Вокруг кровь.

Из-за кулис выскакивает крестный ход из двух человек, преимущественно из стариков и детей, они несут чушь.

1-й голос:
Не донесем! Уроним на пол,
И непременно разъебем!
2-й голос (отвечает):
Ты потерпи еще, мой милый,
Сейчас останемся вдвоем.
И вот тогда, мой друг сердечный,
Восторжествует благодать.
1-й голос:
О, да, конечно, охуенно ты придумал!

Из-за кулис решительно выходит Агния Барто и показывает красную карточку, говорящему не в рифму. Говорящий не в рифму краснеет.

ЗАНАВЕС отвердевает и падает

(Авторы пьесы жгут. Тьфу… Авторы пьесы хотели жечь)

Сами знаете кто, делают сами знаете что. Сами знаете, зачем.
Просим принять сами знаете какие меры.

С ув., Братья кого? Правильно. Нет, эти… доброкурители.

Кстати, вы, если что, можете не смеяться над нашими произведениями. Мы что, клоуны, чтобы над нами смеялись? Мы просто пишем и сами смеемся. Вы даже не можете представить, что делают эти радиолюбители по ночам! Они, оказываются, держат связь, а мы держим радиолюбителей. А они ка-ак упадут, а мы ка-ак поднимем!

Current music: Lacrimosa - Der Ketzer

Семитское овощеводство как всегда на высоте.

Current music: Lacrimosa - Der Ketzer

Уж дворники и голубые
"Ин вина веритас" кричат,
а я за ними наблюдаю
и мастурбирую тихонько.

Специальные танки
На улицах Праги
Стоят и хлопают в ладоши…

В моем подсознании
Кроется мысль
Что я тростникъ
И расту высокый такой…

Мы тянемся к свету
Но это лишь свечка.
Поздняк метаться.


Current music: Lacrimosa - Lacrima Mosa

Мы переполнены любовью к вам, наши дорогие читатели! Читатели - читайте! Писатели - писайте! Любители - любите! Фотолюбители - фотолюбите. А уж что должны делать радиолюбители, вам лучше и не знать, ей-богу. Это настолько грязно и пошло, это настолько цинично, дорогие читатели! Они обколются своей канифолью, а потом трахают друг друга в гетеродины. Такое ужасающее зрелище!

Current music: Lacrimosa - Der Ketzer

Я вообще-то очень добрый, но как только начинаю стихи писать, то пиздец какой хитрый становлюсь.

Current music: Lacrimosa - Lacrima Mosa

Уважаемые коллеги, в прошлой диссертации мы упоминали про чайник, который кипел, и мы не должны были про него забыть. Короче, убег чайник, не смотря на неоднократные упоминания в тексте.

В этот раз, мы тоже поставили чайник, но по другой методике. Методике Куклачева-Рибентропа. Она заключается в том, чтобы о чайнике не помнить, а напоминать всем окружающим тебя фашистам, о причинах возникновения которых, вы, наверное, уважаемые коллеги, догадываетесь.

При использовании этой методики чайник убегает в три раза медленнее и его представляется возможным догнать и догнаться самому. Ворд не понимает, как это самого себя можно догнать, и мы тоже не догоняем, что, согласитесь, уважаемые коллеги, не радует, а в двойне приятно.


Current music: -

Ты ласкала мне ласты,
Ты сосала мне трубку,
Ты боялась напрасно
И сжимала мне руку.

Я ушел безвозвратно,
О, мама, посмотри на меня
Я водолаз!

Я хотел тебя, детка,
Я хочу тебя, жучка,
Я люблю тебя, мышка,
Но тут появилась Репка

Я ушел безвозвратно,
О, мама, посмотри на меня
Я водолаз!

Но все дороги, запомни крошка,
Ведут, неизбежно, к разлуке
Ну и что ж теперь, что ты крошка,
Я люблю тебя, сука.

Я ушел безвозвратно,
О, мама, посмотри на меня
Я водолаз!


Current music: -

Мытищи, вокзал.

Гудок паровоза и стук удаляющихся колес феназепама.
На перроне провинциального вокзала стоит немецкий офицер. Постукивая стеком по голенищу сверкающего сапога, он произносит с еле заметным акцентом на русском языке:
- Где я?
Голоса из толпы:
- Понаехали тут!
- Все ходють и ходють!
- Ехай в свой фатерлянд!
В следующую секунду, неизвестно откуда появившийся китайский партизан Ю, ударяет немецкого офицера в лицо и говорит:
- Дас ист Мытищи, сука!

Москва. Кремль.

Человек очень похожий на Иосифа Сталина раскуривает трубку и смотрит на заснеженную Красную площадь. Он задумчиво танцует и поет:
- Ну что, Георгий, полководец,
Задушим гадину к весне?
Полководец Георгий отвечает:
- Задушим точно, генецвале,
Висеть фашистам на сосне!

Берлин, Рейхстаг.

Адольф Гитлер рыдает над картой России. На грязном биллиардном столе спит Гиммлер, иногда вскрикивает и постанывает.
Входит уборщица со шваброй и ведром. В сердцах кидает швабру на пол:
- Нет, ну вы, блядь, точно фашисты! Такой срач развели…
Гитлер поворачивается, смотрит на уборщицу мутным взглядом:
- Ох, Марфа Петровна, уйду я от вас, куда глаза глядят. В бункер, например. К жене и собаке-бобаке.

Мытищи, партизанский зиндан №1

Пьяные китайские партизаны пытают трезвого немецкого офицера. Тот лежит без чувств. Через специальный командирский лаз в зиндан вползает хороший русский командир. Встает на ноги, отряхивается, от него пахнет тонким одеколоном, он курит "Казбек" в длинном позолоченном мундштуке и поет:
- Мао, виват! Мао, виват!
Китайцы отвечают хором:
- Если ты, большой белый человек, еще раз назовешь имя нашего правителя, то получишь бонус - дополнительную плошку риса, и полкоробка мака!
Немецкий офицер приходит в себя и кричит:
- Лучше мне мака дайте, у меня что-то все болит! И вот тут и вот здесь!
Из толпы вылетает кирпич и разбивает нашу дорогую цифровую камеру. Нашу прелесть. На которую мы копили всю жизнь. Хулиганы, честное слово, а не актеры.

Конец первой серии.

Во второй серии впервые на киноэкране появляется Агния Барто со своими стихами, что коренным образом меняет ход войны. А актеры напились, разбили два софита, и сломали вон ту штуку, которой ассистенты щелкают.


Current music: -