Казнили как-то Генри Джонса,
Что священника убил.
Дело было жарким летом,
Генри сильно пил.

Птиц на улице не слышно,
Страшная жара,
Генри выпил лишних триста
И сошёл с ума.

*** проигрыш ***

Он зарядил свой револьвер
И покинул бар.
Он метился в чертей,
Но в священника попал.

Теперь он в камере сидит
И знает, что умрёт.
Трансформатор зло гудит,
Стул-убийца ждёт.

*** проигрыш ***

Пришли за Генри конвоиры
На заклание отвести
За руки по коридору
Генри волокли.


midi

Тонкий лист в руках вертя,
Наблюдаю за ветрами.
Поднимают ветры пыль,
Лист сложился в оригами.

И в ладонях моих робко
Бьётся тихо, чуть шурша,
Чьё-то сердце из картона,
Чья-то новая душа.

Бьётся сердце еле слышно,
И качает вместо крови,
В венах той, кого не видно,
Свежий воздух, что на воле.

Лишь одно моё движение
И от сердца, что в руках,
По асфальту ветер гонит,
Лишь обрывки от тебя...

Он вгрызается в глаза,
Он летит - его несут обрывки - крылья-провода.
Выдран с корнем, оголённый провод электричеством искрит.
Он смертельной любви полон, нежность как кастет лелеет, он к тебе уже летит.

Ты прими его объятия,
Вытирая с губы кровь - поцелуй его жесток.
К крыльям лишь не прикасайся, под напряжением они.
Разлетелось в тихом взрыве оперение с этих крыл.

В страшной судороге-спазме, мышцы в крыльях струнами свело.
И остались провода, тонкие - стальные.
И к кому они прибудут, и кого они обнимут, тот пропащий человек,
Жизнь прожил - не повезло.

А в груди песчаной бурей, вместо ритма барабанов,
Завывает стаей диких волков-псов.
Он не дышит только смотрит, взглядом-местью на тебя
И выискивает брешь, что б всадить в твоё тело сустав провода крыла.

Как странно летали сегодня птицы...
Как осенние опавшие листья.
Десятки кружили ни стаеей, ни клином.
Как странно летали сегодня птицы.

Пять лет так мало для бога...
И пять лет для бога так много.
Жаль я не бог... да и мы с тобой тоже.
Пять лет так мало для бога.

Ты же знаешь, боги счастливы...

Посеревшим от рутины,
Взглядом - мутной паутиной,
Ты находишь на шкафу
Позабытую вдову.

От пустой глазницы деки
До потёртого колка
Всё покрыто слоем пыли,
Под вуалью прячет взгляд вдова.

Разрезая в лоскуты
Серую вуаль вдовы
Проводя рукой вдоль грифа
Оставляешь тонкие следы.

Ты вытягиваешь струны
Дыбой маленьких колков,
Твои пальцы их ласкают
Словно кончики сосков.

Струны стонут в наслаждении,
К ним никто не прикасался уже многие года.
И за годы их забвения
Они полностью смирились - что никто и никогда...

Спустя несколько минут,
Твоих ласок нежных,
Струны слаженно поют
О днях прежних.

И ты вместе со Вдовою,
Вспоминаешь сам себя.
То, каким ты был когда-то и что в жизни потерял.
Как своих друзей-до-гроба на работу променял.

И твой голос - тихо тихо,
Подпевая в такт Вдове,
Постепенно обретает
Силу, звонкость прошлых лет.

Я променял терпкий чай
На подслащенный кофе.
Я забыл всех кого знал
И кого любил - тоже.

Тот ли я, что когда-то тут жил,
Или кто-то чужой, кто вдруг вместе с гитарой
Старый фотоальбом чей-то открыл
И обрёл всю его память

Я вспоминаю кого-то... себя?
Как гулял с чужими друзьями,
Тот кто помнит - тот я и не я,
Память моя и одновременно чужая.

Я променял терпкий чай
На подслащенный кофе.
Я забыл всех кого знал
И кого любил - тоже.

Ворковали слизни в море,
Мёртвом море, полном соли.
Растворялись слизни в нём,
Отошли в экстаз живьём.

Жертвуешь на пьедестал
Куклы бремя,
Час утра -
От жизни время.

Я верховный жрец
Забвения,
Всем кого забыл -
Тем нет прощенья!

То что было – было сном,
Сном чужим ещё при том.
И приснилось не тебе,
Как забыв в миг о себе,
Ты пришла ко мне – не мне.

Я – не я, с тобой был ласков,
Я – не я, с тобой был нежен.
Но теперь кто был тот я?
Ныне он уже повержен.

Одержал победу камень.
Камень соли, просто камень.

Паразит на теле Гидры
Пьёт взахлёб гнилую кровь.
Гидра, может, стала чище,
Но осталась без голов.

Ведь у Гидры на лице
Было множество прыщей,
Паразит их поглотил с головою и мозгами,
И теперь он командир с липкими руками.

Он указывает путь,
Гидра прётся стройным шагом
В лес, в болото, в тьму и муть
Зыбких топей, с ядовитыми парами.

Раз в сто лет у Гидры вновь
Вырастает голова.
Голова жрёт всё вокруг,
Ведь она ещё глупа.

К тем годам, когда умнеет,
Неизменно на щеке
Созревают, и краснеют
Сотни меленьких прыщей.

Current music: Antonio Vivaldi - | 2. Largo (from "The Four Seasons")

Он шёл по ночному городу. Кроме него на улице не было никого. Не чувствовалось ни одного взгляда. Он шёл по мокрым от недавно прошедшего дождя асфальтовым дорожкам. Город был тих и тёмен. Ни один фонарь, ни одно окно не излучало света. Не сияла ни одна рекламная вывеска.

По небу медленно плыли тёмные облака. Сквозь дыры в этой тёмной мантии неба изредка проглядывали звёзды. Вот в одной из таких дыр показалась луна. Её свет мягким, но настойчивым лучом ударил по мостовой и вырвал из тьмы часть города.
Он вошёл в оазис лунного света. На нём не было одежды. Но он шёл не обращая на свою наготу ни какого внимания. Так всё и должно быть, так было всегда.
Босые ноги шлёпали по дороге весело разбрызгивая капли воды, если под ногами попадались лужи. Он шёл посреди автомобильной дороги, прямо по белой разделительной линии. Глаза его были закрыты. Он не обращал внимания ни на что. Даже на то, что на встречу ему идёт Она...

Глаза у Неё были открыты, но смотрели в пустоту, как будто вокруг не за что было зацепиться взгляду. Как в полной тьме или как слепец. Но в отличие от слепца или человека во тьме, Она шла уверено и ровно. Не смотря на выбоины в асфальте и лужи под ногами. Она шла навстречу Ему.

Луна наблюдала за ними, и небо не осмеливалось закрыть Их от неё. В городе покрытом тьмой, лишь на одной улице мягкий лунный свет освещал двоих нагих людей идущих друг к другу.

Расстояние между Ними становилось всё меньше и меньше. Они должны уже слышать шаги друг друга. Услышать дыхание. Прикоснуться...

Они прошли сквозь друг друга, как это умеют только тени и миражи.
А Луна посмотрев ещё немного на две удаляющиеся друг от друга фигуры, скрылась за тёмными облаками.

Минута и замигали, пробуждаясь от спячки и оцепенения уличные фонари. Так моргают люди, когда выходят из темноты на солнечный свет. Осветились некоторые окна рисуя квадратные узоры на домах.
Из неоткуда, выехал одинокий автомобиль и, выхватывая фарами мокрый асфальт, до которого не дотянулся свет фонарей, исчез за поворотом. Пропал в складках города.

Город проснулся. Но он не был интересен Луне. даже когда облака расступились. Город смотрел на Луну, но она не смотрела на него.

И преамбула любви,
Между бравым генералом,
Что сильней всех судей в мире
Осудил солдат на смерть,
И священником, что видит,
Сквозь гранёный телескоп,
Свет божественной квартиры,
Где на кухне курит чёрт,
Породила в этом мире,
Не порочном, в страстном сексе,
Грех и рая дисциплину,
Да пожарище на пепле,
Что остался от сознанья,
Столь открытого для всех,
Взгляда, мира созерцания,
И хоронят они вместе
Вне устава добрый смех.

У меня ожёг сетчатки,
Выжег взгляд себе дотла,
В тот момент когда смотрел я
В твои дивные глаза.

Я теперь ослеп для мира,
Я не вижу краски дня.
Перед взором моим диво -
Твои чудные глаза.

Ты прости меня, родная
Я забыл всех кого знал.
Мою память поглотили
Твои дивные глаза.

Этит мир столь сер, безцветен,
Для меня он дым, он газ.
Я забыл про всё на свете,
Кроме дивных твоих глаз.

Пусть все радости земные
Позабыты для меня.
Вижу - серо-голыбые,
Твои зелёные глаза.

Мой разум во тьме.
Мои глаза словно крючья,
Цепляются за то, что я узнаю.

Я вырос давно
Разорвал мир для себя в клочья
И теперь по его обрывкам хожу.

Мой разум глух.
А уши мои слышат звуки,
Лишь те, что узнал я ребёнком.

Я слышал ноты и голоса,
Теперь лишь они окружают меня.
Но звуки другие слух мой обходят сторонкой.

Найти бы в себе ту ниточки жизни,
Что так натянулась во мне
Мешая увидеть мир в полной красе.

Убрать бы тот груз, который так тянет
Ту нить до самой земли.
Тогда бы моя своенравная память
Не посмела бы больше за меня жить.

Разорвав нейронов связи
И взорвав мозг изнутри,
Я пишу в своей тетради
Лишь нелепые стихи.

Я скольжу по тонкой грани,
Прыгаю по корке льда.
Разорвать в клочки тетради,
Что б исчезло навсегда.

Я – огрызок, часть себя,
Дань прошедшим временам.
Надкусила жизнь меня,
Остальное съел я сам.

Счастлив ныне до безумства,
И безумен до блаженства.
Я стремлюсь постичь все грани
Вдохновенья – извращенца.

Психопата – вдохновенья,
Что безумным мотыльком.
Тянется к огню крылом
Когда крайность в настроенье.

Когда хочешь прыгнуть с крыши,
Когда жизнь лишь боль одна,
Когда счастлив, но безумен,
Когда спятила душа.

Вдохновенье любит психов,
Шизофреник - её страсть.
Посылает рифмы тем, кто
Смог в безумии пропасть.

Высох в счастье, и уснул.
Выпил жажду своего безумья.
Я забыл, каким я был,
Бред безумного раздумья.

И сбегая из окна, я, с восьмого этажа,
Нахожу в гнезде, что в кронах
Кости мёртвого птенца,
Что лишь пылью похоронен.

Так, под мягкими словами,
И под тёплые тона,
Я, под музыку Вивальди,
Отказался от себя.

Путь к безумью позабыт,
Брошен был на пол дороги.
Нынче я не индивид,
Я теперь один из многих.

Я забыл, что значит жечь
Свою жизнь костром до неба,
И раскидывать мысль,
Словно зёрна для посева.

Мёртвой жизнью на мосту
Выбрал путь я для себя,
И в руках моих горела
Моя тусклая свеча.

Как старик от ветров диких
Заслонил свечу ладошкой,
Так и я от стрессов жизни.
Прятал разум – жил немножко.

Брось свечу, дурак безумный!
Опусти ладони в пламя,
Пусть охватить твоё тело
Жар безумного огня

Лучше жить как полоумный,
Чем жить мёртвым – не дыша.

\\...AwaY...//

Не рассвет погасил фонари
Искры смерти сверкнули в зрачках
Прочь из жизни и прочь изнутри
Навсегда уводя боль и страх

Не слезой в тишине замерзать
Пустота,прах ночей,пульса нет
Разрезая запястья опять
Прожигает насквозь лживый свет

Не молчанием рваным шипеть
Безысходно в раздробленный миг
Резко память пытаться стереть
Выдыхать затаившийся крик

Не почувствовать в сердце тепла
Свежей кровью во взгляде чужем
Написать : я уже умерла
И рассыпаться чёрным дождём

отредактировано: 29-11-2006 07:36 - LiL

Ты выходишь из забвенья,
Покидая бессознание.
С век вековую пыль сдуваешь.
Ты здесь чуждое создание.

Ты раскидываешь взор,
Изучая этот мир.
Твоя сила – твой позор,
Ты сейчас не командир.

Твоя армия мертва,
Ты один на поле боя.
Поле сожжено дотла.
Птица мёртвая на воле.

(16-08-2006)

Путь...
...Исчезает позади,
Как из вен вино уходит.
Вытекает изнутри
И с собой дурман уводит.

Очищается твой взгляд,
Мир становится ясней.
Омывает глаз слеза,
Видишь мир ты без теней.

Без неоновой рекламы
Лживых слов и фальши клятв,
Без придуманных эмоций,
Без поддельных добрых глаз.

Путь исчезнет позади,
Вытечет из вен вино,
Оглянись, но не смотри,
Сзади тьма, ступай в ничто.

Жаль, за чистый ясный взгляд
Платишь ты дорогой в бездну.
И обратный путь назад
Обрывается навечно.

(15-08-2006)

Пусть в ладонях твоих ветер
И в глазах твоих моря,
Но язык покрыла плесень,
А в морях соль, не вода.
Разъедает души в пепел,
Лишь падёт с щеки слеза.
Проклинаешь всё на свете,
Проклинаешь навсегда.
Проклинаешь всё на свете,
Руки веером сложив.
Развернёшь – и шторм и ветер
Поглотит родных, чужих.
А потом уставший ветер
Принесёт осколки глаз.
Ты смахнёшь их словно пепел
С сигарет ещё не раз.
Да, в ладонях твоих ветер,
Но в ногах твоих печаль.
Ты уйдёшь,
И вечный вечер
Сменит день тьмой до утра.

(14-08-2006)

Влажные тучи друг к другу прижмутся
Разбитые звёзды сверкнут на прощанье
Когда мои мысли на правде сомкнутся?
Моя тишина мне ответит молчаньем

Мягкие капли и чёрные слёзы
Безцельно сольются в единый поток
Неиспугаюсь свихнуться угрозы
Волью в себя плавно последний глоток

Влажные тучи на клочья порвутся
Разбитые звёзды обронят свой свет
Когда мои мысли в бездну сорвутся?
Я ухожу, мне не нужен ответ.

змея сбросила рваные крылья
в разбитую лужу стекла
ночь прикрыла их шелковой пылью
и заплакав тихонько ушла

умирая змея понимала
что не сможет взлететь никогда
крыльев нет - тихо ночь прошептала
погружая змею в холода

Состояние: allmost dead,allmost free

Вырывается наружу,
Алый - огненный на стужу,
Лижет снег и плавит лёд,
Он змеёй ползёт вперёд.

Он спешит на волю - в землю,
Там где тёплый чернозём,
Там где миллионы дремлют,
Там где Солнце спит и днём.

Сорок восемь тонких струек,
Сорок восемь тысяч струн,
Он теперь в земле кочует,
Изучая тёмный грунт.