Полено - это я, бесчувственное и циничное. Вчера у меня умер единственный младший брат. Его звали Геной.

Current music: Mayumi Gojo - In This Serenity
Настроение: хреновое

Седьмого июня прошлого года произошло непоправимое — я посмотрел первую серию Simoun’а, без промедления начавшего восхождение на вершину моего личного топа. Нет, тогда я ещё не знал, что передо мной — серьёзный конкурент Madlax, тогда меня просто «зацепило». И ничего больше. Что ж, человекам не дано всё знать наперёд…

Сначала я хотел написать масштабный разбор всего сериала с описанием своих впечатлений от всех поворотов сюжета, благо почти все зафиксировано на форумах, но потом понял, что что-то с памятью моей стало… Да и слишком высокая нагрузка. В общем, сразу к главному.

Сериал о взрослении, о расставании с детством. Не о половом созревании и играющих гормонах, с которыми это традиционно принято путать, а именно о том, как становятся взрослыми, учатся принимать решения и берутся нести за них ответственность. Гениальным мазком авторы стирают традиционные гендерные роли, делая андрогинных Сивилл символами Человека, как личности, а не социологической роли, взамен делая выбор пола символом ультимативного решения — того, которое на всю жизнь, но которое надо сделать.

И все Сивиллы подходят к этому по-разному. Одна пугается, сходит с дистанции вскоре после старта — и захлёбывается слезами, не в силах понять, как ей жить наедине с решением, которое она не была готова принять. Две другие просто уходят, пытаясь найти друг в друге то, что им обещает сделанный выбор — и находят, что самое красивое, действительно находят. Они пошли своим собственным путём. Четвёртая тоже уходит, но одна. Уходит красиво, как идёт на дно фрегат, расстрелявший все снаряды, оставив чувство рваной раны у всех. Но это её выбор, и хотя смотреть в её укоризненные глаза потом каждый раз в опенинге невыносимо, он тоже приемлем.

Потом происходит то, что зовётся обстоятельствами. Время не ждёт, время подстёгивает Сивилл. «Пора, вы и так уже в девках засиделись». И пятая, самая сильная, пожалуй, принимает решение, о котором мало кто и подумать-то мог. Пожертвовать жизнью, чтобы любимая могла жить, — это благородно. А пожертвовать смертью, чтобы любимая смогла обрести покой? Не знаю, как вам, но по мне так это высшее самопожертвование… Из оставшихся девяти семь делают выбор вместе. Поразителен контраст между бьющейся в рыданиях Эри и этими семью, идущими навстречу будущему, взявшись за руки. И они не только принимают свои решения, они покупают этим время для Ааэру и Невирил.

Именно в тот момент, когда Ааэру спрашивает остальных, кем они стали, я осознал, что на самом деле, с самого начала было глубоко пофигу, КАКОЙ выбор сделают Сивиллы. Был важен сам факт осознанного отказа от чего-либо в пользу чего-то ещё, после которого не придётся реветь в три ручья. Любой их выбор был в порядке, включая решения тех, которые не дошли до края привычных координат. Даже Ааэру с Невирил. Да, пусть они фактически пошли по стопам тех двоих, кто совершили Изумрудный Ри Маджон до них, но именно они стали Вечными для помогавших им, выйдя за пределы своего Темпус Спатиума…

Концовка намеренно открытая. Угроза новой войны, необходимость сражаться друг с другом, танцующая пара на палубе корабля, когда-то считавшегося домом… Очень редко когда удаётся оглянуться на просмотренное/прочитанное произведение и понять — путь пройден изрядный. Последняя серия — именно такой вот оборот через плечо, милосердно короткий и очень, очень красивый. Может, это только у меня, но при взгляде на выживших Сивилл в груди появляется какое-то щемящее чувство не то жалости, не то гордости за них...

Красота вообще — основное достоинство Simoun’а. В наши дни, когда красоту меряют количеством пикселей на миллиметр, редко встретишь художника, классическим арсеналом производящего на свет шедевры. Простой набор пастельных красок — и экран расцветает радужным цветком, которого я не видел со времён Эскафлона. Просто набор классических инструментов и мотивов — и наушники приходится отдирать от головы через не могу, хочется слушать на бесконечном повторе… Целая плеяда женских голосов — полторы дюжины красивейших и харизматичнейших персонажей за несколько лет. Ну и дальше в том же духе.

За бортом отзыва осталась гора сиюминутных впечатлений, скрупулёзно записанных «на будущее», и неразобранных тем, которые, пожалуй, такими и останутся до следующего просмотра, ибо я и так уже переборщил со словоблудием… Что-то мне говорит, что в Симуне столько слоёв, что пищи для размышлений и переживаний осталось ещё на десяток просмотров. Хорошо и хорошо весьма.

Current music: Black - Wonderful Life
Настроение: очень

Глухую ночь пронзили вспышки холодного огня, откидывая от деревьев подлеска причудливо изломанные тени. Одна из них метнулась из своего укрытия, потом снова стало темно. На мгновение — и вновь поток сполохов. Оборванная фигурка убегала через лес от слаженного полукруга преследователей, посылавших ей вдогонку бесшумные смертоносные вспышки. Когда она на секунду обернулась, грохнуло, один из загонщиков упал, ещё один остался рядом с раненым.

Больше зарядов у убегавшей не осталось. Бросив бесполезный револьвер, она выскочила на открытое пространство — неохватную поляну, окружавший какое-то строение. В сердце беглянки затеплилась надежда — возможно, там найдётся кто-то, кто сможет защитить от убийц, или хотя бы спрятать до утра, до прибытия помощи… Усталое тело отказывалось бежать зигзагом, как советовало сознание, помнившее о погоне, а уже неслось по прямой к зданию.

Преследователи не отставали, выскочив из подлеска, они споро рассредоточились в более широкий полукруг, не прерывая обстрела цели магическими снарядами. То ли бег сказался на их меткости, то ли какая-то сила хранила беглянку, пока ей удалось избежать попаданий. Но долго продолжаться это, разумеется, не могло. До строения в центре поляны она добежать никак не успевала.

Первый удар пришёлся ей в спину, когда до дома оставалось менее половины пути. Она всем телом почувствовала, как распадаются пробитые щиты, но продолжила бежать. В ста шагах она, наконец, разобрала, ЧЕМ было строение, куда она так стремилась в надежде на спасение. Преследуемая едва не застонала от досады: на лесной поляне стояла церковь.

Второй удар швырнул убегавшую на землю, нарушив способность чётко мыслить. Ползком, потом на четвереньках, она продолжала движение, уже не рассуждая, насколько полезным оно будет. Там, в церкви, возможно, было спасение, здесь же была грязная, болезненная смерть от рук наёмных убийц. Последние, впрочем, не торопились, сбавив шаг и перестав тратить силы на магический огонь: четверо продолжали «вести» цель, остальные настороженно разглядывали церковь.

Когда убегавшая добралась до входа, убийцы были совсем рядом. Она могла бы даже различить в темноте их лица, но она не смотрела, обессилено скребясь в запертую дверь. «Вот и всё», подумала она, оборачиваясь и пытаясь встать, опираясь спиной на створку.

— Ночь добрая, хорошие люди, — когда дверь неожиданно подалась, беглянка качнулась назад, падая под ноги высокой сутулой фигуре в рясе и со свечой в руках.
— И тебе, почтённый пастырь, — на скорость реакции главарю наёмников можно было не жаловаться, и теперь все разглядывали старика-священника, оценивая его способности.

Слепой старик, с ужасом поняла она, глядя на плотно закрытые веки настоятеля. Теперь и его убьют, потому что его церквушке не повезло оказаться на её пути… Жизнь престарелого клирика в какой-то момент показалась ей во сто крат ценнее жизни молодой прожигательницы жизни.

— Какое у вас дело до этой женщины, хорошие люди?
— Простите, достопочтенный, но наше дело касается только нас, и мне бы не хотелось вмешивать в него представителя церкви. Пожалуйста, отойдите в сторону.
— А если я откажусь?

И здесь девушка поняла, что не давало ей покоя, когда она смотрела снизу вверх на чёткую фигуру слепого и размытые силуэты убийц. Он не боялся их. Его голос оставался ровным и мощным, таким отдают приказы капитаны океанских линкоров, легко перекрывая крики шторма и паники. В какой-то момент она… нет, не поняла — поверила! — что это этот человек сможет её защитить.

— Dominus Deus, exaudi me et misrere, dona nobis pacem et salva me a hostibus… — прошептали пересохшие губы. Священник присел рядом с ней и благословил странным жестом — будто прикрыв ей на секунду рукой глаза.
— Вы слышали? — учтиво осведомился он у убийц, поднимаясь и делая шаг вперёд. — Теперь я тем более не могу позволить вам войти.
— Уйди с дороги, слепец, — усмехнулся нелепым словам главарь. — Я не знаю, кому ты молишься, но ни один клирик не в силах помешать Слугам Смерти.
— Никогда не недооценивайте могущество незнакомого, сын мой… и силу веры.

И что-то в его словах заставило наёмников попятится, когда старик-священник спустился со ступенек перед входом.

— Кто ты, Мастер? — неожиданно почтительно поинтересовался предводитель.
— Я тот, кому нравственный закон приказывает вступаться за преследуемых.
— Что ж, тогда наш спор решит только сила.
— На вашем месте я бы не стал столь скоро отрекаться…

Но убийцы его не слушали, вскидывая руки для совместного удара… Только, собственно, удара не последовало, ибо за мгновение до него прямо над башенкой полыхнула неистовым сиянием звезда, прямой шпиль церквушки завибрировал, и от церкви к нападавшим прокатилась волна чудовищной силы, разорвавшая тела в ошмётки. Только главарь, какое-то время оставался стоять, покачиваясь разом распухшим телом. Спросил, не обращая внимания на текущую из носа и рта кровь:

— Кто… ты? — и рухнул.
— Рауль, — печально вздохнул слепой священник, — меня зовут отец Рауль.

Он обернулся к спасённой, но та пребывала без сознания.

Когда Лэйра Врадика очнулась, было уже позднее утро. Она лежала в постели, заботливо укутанная в одеяло, рядом аккуратно сложенной лежала постиранная и заштопанная одежда. Внутренние помещения церкви, поняла она.

— Вы проснулись, ваше высочество? — вошёл слепой настоятель.
— Да, спасибо за заботу… Втройне спасибо за спасение, почтённый отец…
— Рауль, меня зовут отец Рауль, но право, не стоит благодарности…
— Вы слишком скромны, отец Рауль, я не знаю ни одного воина или мага, способного отбить нападение четырнадцати Слуг Смерти… Где они, позвольте поинтересоваться?
— Их здесь больше нет, — просто сказал отец Рауль, и в его голосе, казалось, промелькнула горечь. — Эти заблудшие души забыли про нравственный закон, полагая за бога человека, выторговавшего себе бессмертие…

Лэйра поднялась и споро оделась, совершенно не стесняясь присутствия старика — он ведь был слеп.

— Я полагаю, мне не надо представляться, отец Рауль?
— Нет, ваше высочество Лэйра, невеста Крылатого Императора, я о вас многое слышал.
— Зато мне бы хотелось узнать о вас побольше… Можно?
— Спрашивайте, дочь моя, но не раньше, чем мы переместимся в более подходящее помещение… По утрам надо завтракать, знаете ли.

Измотанной девушке завтрак пришёлся очень кстати. Прямо за едой она снова насела на хозяина с расспросами:

— Я читала, что Слуги Смерти неуязвимы для воли всех богов и драконов…
— Да, это так, однако во время своей аскезы Терей «забыл» вымолить клятву одного бога, посчитав его слишком малозначительным…
— Какого?
— Самого древнего из богов, самого пассивного и самого могущественного. Все нынешние боги — либо его дети, либо ученики.
— Но как его зовут? — такой ереси из уст священнослужителя Лэйре слышать ещё не приходилось.
— Никак. Он просто Слепой Бог.
— Слепой? — будущая императрица вздрогнула, чувствуя, как что-то происходит в её душе. Будто какое-то предчувствие, видение осеняет её… боль в глазницах… темнота… чьи-то сильные руки… голос…
— Куда это вы собрались, дочь моя?
— Простите, отче, я… — не зная, что сказать, Лэйра поспешила сменить тему: — Скажите, вы ведь совершенно непохожи на слепого, потому что ни один слепой не справился бы с дюжиной профессиональных убийц…
— Я не «справлялся» с ними, — устало возразил отец Рауль. — Им воздал по заслугам Он.
— Объясните! — потребовала Лэйра.

И он объяснил. Лэйра Августа Врадика всегда считала себя атеисткой, по крайней мере, никогда не понимала людей, поклоняющихся загадочным существам в категории «боги». Да, они могущественны, нити мироздания находятся в их руках, но поклоняться, заглядывать в рот и ждать чудес?.. Но Слепой Бог, про которого никто не знал, но который существовал, бог, послание которого было настолько чуждо обычному человеку, был чем-то иным. Он не требовал поклонения, не утверждал своё место в мироздании и душах людей, Он просто был. И ещё Он спас её жизнь.

Когда под вечер на поляну рядом с церковью сел вертолёт Долины, из которого появился бледный от напряжения Михаил, она уже знала, что вернётся. Она, будущая императрица Тройственной Империи, попросит отца Рауля взять её в ученицы. Просто потому, что он показал ей, что такое — высшая сила. Показал, что такое Божество в мире, поделённом на владения богами.

Интересно, будет ли Михаил её ревновать, вдруг совершенно некстати подумалось Лэйре, когда подбежавший император обнял её своим особенным, двойным объятием — руками и крыльями, — радостно шепча какие-то успокоительные слова. Да нет, конечно, он же ангел, улыбнулась будущая жрица Слепого Бога собственным мыслям.

Заметил за собой интересное свойство: я прожжёный негативист во всём что касается обыденных и приземлённых вещей (вроде работы, учёбы, человеческих отношений и судьбы человечества), однако с почти религиозным трепетом отношусь к любым произведениям искусства. Иными словами, найти положительные стороны в текущем положении вещей мне не намного легче, чем заметить отрицательные в книге или аниме. Наверное, дело в том, что в глубине души я абсолютно уверен, что любое творчество заслуживает уважения, а повседневность всё равно ничего хорошего не принесёт. Это ли не интроверсия in extremis?

Current music: Hitomi - Stories
Настроение: скептическое

Хм, ну что тут сказать? Не удаются мне в последнее время вступления...

Chrono Crusade - аниме-сериал, на моей памяти ближе всего подбирающийся к вопросам веры. Не знаю, почему так совпало, но последние несколько недель я хотел посмотреть как раз что-то в этом роде. Что есть "вера"? Зачем есть "бог"? Зачем ему мы?

Подобное могли сотворить Bones с их-то "Алхимиком" на совести, но почему-то сработали Gonzo. Зачем? Чем их не устраивала убойная красота Trinity Blood, которая была центральна настолько, что философское наполнение просто не было нужно? В Chrono Crusade убийственно красивая концовка, здесь я понимаю одинокого путника из города Надыма, расплакавшегося в последних сериях. Я тоже почти расплакался - в конце 22-ой (что за цифра такая несчастливая?!) и в середине 24-ой. Почти.

Последние сцены разочаровали, как и в Trinity Blood, покушение на убийство Папы - это уже лишнее. Надо было сделать кат сразу после заката - ну, вы поняли какого. Вот еще что не понравилось: на месте Розетты человек вроде меня чувствовал бы себя намного счастливее. Понимайте, как знаете. И "не понравилось" в данном контексте значит "оставило чувство несправедливости", а не "авторы промахнулись".

Что еще сказать? Немного хорошего джаза не повредило бы - все-таки, двадцатые годы, мафия и все дела. По крайней мере, в первой половине сериала. И потом, блюз - это когда хорошему человеку плохо, разве не подходит это к теме?

Долго хотел что-то еще сформулировать, но не получилось. Жаль, наверное. Ах да, совет заинтересованным: не судите сериал по первым 8 сериям, к концу он все лучше и лучше. Разве что тема противостояния между Айоном и всем остальным миром мне не понравилась. Ненавижу таких персонажей, которые настолько сильны, что чувствуют себя в праве унижать других. Если ты сильнее, либо убей врага сразу, либо пройди мимо, раз он тебе не страшен.

Вот собственно и все, что могу выразить членораздельно.

Current music: Saeko Chiba - Sayonara Solitia
Настроение: так себе

С каким из четырех классических элементов (стихий) Эмпедокла вы себя ассоциируете? В комментариях можете даже отметить почему. %)

Мне вдруг пришло в голову, что наиболее двусмысленны с этической точки зрения древние предания о Пигмалионе и китайском мальчике, у которого была волшебная кисть. Для тех, кто не в курсе, поясню: кипрский скульптор Пигмалион создал статую, настолько похожую на живую женщину, что в нее и влюбился. А Афродита ее в добавок оживила, так что с личной жизнью у ваятеля до самой смерти проблем не было. А китайский мальчик (в каждой версии сказки у него иное имя), получив за свои художественные таланты от доброго духа кисть, все нарисованное которой становилось реальным, в итоге сам ушел в одну из своих картин (опять-таки, лишь в части версий).

Итак, морализаторский вопрос стоит следующим образом: насколько допустимо этически столь полная привязанность к своим собственным созданиям? По отношению к чужим произведениям это называется эскапизмом и антисоциальным поведением. А к своим, если это не тупое самолюбование типа "ах, меня, такого замечательного, никто не понимает", а действительно произведение искусства, способное привлечь внимание богов и добрых духов? Или это просто красочная аллегория на "настоящую жизнь", которую, в идеале, каждый человек создает самостоятельно, и потому можно не морочить себе голову?

Current music: P.O.D. - Alive
Настроение: да порядок, в общем-то

Виктор уныло переставлял ноги, изо всех сил пытаясь понять, какого дьявола он ломится по такой жаре в несусветную даль. Конечно, цель оправдывала средства, но уверенности в успехе предприятия с каждым шагом оставалось все меньше. Дома вокруг ничего выдающегося собой не представляли, хотя офис фирмы «Узнай» был буквально за углом… Как-то уже не так верилось в подобном контексте в их компетентность.

Вчера, когда Виктор после нескольких часов полоумного скитания по сети выбрел ее, фирмы, сайт, он вдруг понял — вот оно, решение его проблем. Всех. Дизайн сайта, спокойный уверенный тон внушали доверие. Конечно, профессиональный программер должен понимать, что написать можно все что угодно, тем более в инете, но речевые обороты в описании деятельности и услуг фирмы его просто заворожили. Или он просто хотел, чтобы его заворожили подобным образом.

Вообще-то, в инет он полез, дабы успокоить внезапно расшалившиеся нервы… Хотя какой там «внезапно»! После первой в жизни ссоры с любимой женой у любого нервы «расшалятся». Виктора все время подмывало позвонить Ане и узнать, как у нее дела, несмотря на все, что они друг другу наговорили, но наговорили они вчера друг другу столько, что… В общем, звонить было просто боязно. Вчера, когда Аня уезжала ночевать к подруге, у нее было такое лицо, будто она в жизни не вернется домой. Причем повод для ссоры ведь был совершенно дурацкий.

Виктор ненавидел дурацкие обыденные поводы для больших неприятностей. До женитьбы в его жизни были только такие проблемы, что прецедентов просто не было, поэтому, решая их, всегда приходилось импровизировать — и ему подобное положение вещей нравилось. Но Анне, судя по всему, такой настрой был несколько чужд… Как иначе объяснить эту чудовищную свару в лучших традициях мыльных опер, которую он лично мог с тоской спрогнозировать до мельчайших деталей через четыре минуты после того, как наметился конфликт?

В общем, это все была чушь, но ссора была совершенно как настоящая, и оставалось только ждать, пока все утрясется и можно будет исправить положение. Так утверждалось во всех пособиях по психологии, за исключением романтических рассказов, коим, как ни прискорбно, веры не было. Единственная проблема заключалась в том, что Виктор не желал ждать — сам факт размолвки с единственным существом на этой дурацкой планете, которое ему по большому счету небезразлично, его убивал. Толкал к действиям. Решительным, но, конечно, не ломая дров.

Фирма «Узнай» предлагала услуги квалифицированных психологов и психоаналитиков, специализирующихся на каких-то там случаях — из пояснения Виктор понял, что именно на таких случаях, как у него. И, что самое важное, ее офис располагался в его родном городе, хоте и на другом его конце. Но теперь дорога, наконец, осталась позади.

Осторожно приоткрыв дверь (офис располагался в двухэтажном здании старинной постройки), Виктор заглянул в пустую приемную, и неуверенно ответил на улыбку миловидной рецепционистки.

— Проходите, пожалуйста, — пригласила девушка. — Чем могу вам помочь?
— Здравствуйте, — неловко поздоровался Виктор. — Я случайно попал на ваш сайт в интернете и хотел бы получить консультацию по поводу личного дела…
— Да, конечно, — улыбнулась девушка и зашуршала бумагами. Виктор подумал, что у нее очень приятная, располагающая улыбка. — Доктор Крафферт готов принять вас сейчас.
— Прямо сейчас? — удивился Виктор.
— Сегодня не очень урожайный день на личные проблемы, как видите, — секретарша окинула пустую приемную смеющимися глазами, потом посерьезнела: — Пойдите, пожалуйста, по этому коридору, третья дверь налево.

Виктор прошел.

— Здравствуйте, — поднялся ему навстречу высокий плотный мужчина лет на десять старше его. Лицо его чем-то напоминало лицо рецепционистки в приемной, отчего Виктор как-то разом успокоился и уверенно пожал протянутую руку. Рукопожатие доктора Крафферта было сильным, но почти по-женски мягким и осторожным. — Меня зовут Йорг Крафферт, я доктор медицины со специальностью в психоаналитике и профайлинге.
— Виктор Шуманов, — представился Виктор, и почему-то добавил: — Программист по специальности сетевых технологий…
— Присаживайтесь, господин Шуманов…

Виктор сел в удобное мягкое кресло, Крафферт устроился напротив.

— Видите ли, — чуть помедлив, начал Виктор, — я поссорился с женой…
— Простите, — извиняющимся тоном перебил психолог, — прежде чем вы начнете, я должен предупредить, что наш разговор подпадает под постановление о тайне личности и исповеди, поэтому останется строго между нами. Просто чтобы вы не думали об этом.

Крафферт улыбнулся. Виктор кивнул. И рассказал все с самого начала.

Как они с Анной-Марией встретились на каком-то дурацком семинаре курсе этак на третьем. Как потом осторожно, не веря собственной удаче, убеждались, что наконец-то, на двадцать втором году жизни по-настоящему влюбились. Как переписывались по е-мэйлу, договаривались о первой «правильном» свидании по аське.

Как они поженились на следующий день после выпускного бала, в кругу только ближайших родственников и немногочисленных лучших друзей. Какие замечательные у обоих оказались родители, не вмешивающиеся в жизнь взрослых детей. Как на семейном совете решили, что повторять ошибки предков — реально глупо, то есть, что заводить детей им пока рано. Как он по своей дурацкой, со школы еще манере разрабатывал правила поведения по отношению друг к другу, крайне отличные от общепринятого канона, но на эндцать процентов эффективней их, и с каким восторгом она отнеслась к этой идее.

Она вообще обожала жить по правилам, установленным им. Говорила всегда, что он — ее островок стабильности на этой придурошной планете. Это правда, он и сам себе часто казался гигантским пароходом, прущим через «бури душевные» с четким знанием, что им с ним — не справится. А если он и пойдет ко дну, то как Титаник — в смысле, еще и фильм про это снимут…

Виктор рассказывал долго, и психолог слушал. Умом он понимал, что все это — психоаналитические штучки, и даже мог назвать по имени большинство используемых приемов, но плевать он хотел на это с высокой башни. Он рассказывал, вываливал перед доктором от психологии свою почти безупречную историю личной жизни, шедевр собственной кисти, закончившийся столь уродливым мазком. Ведь повод-то дурацкий был — ну не отнеслась ее подруга с благоговением к коллекционному изданию «Властелина Колец»…

Он уже давно замолчал, а Крафферт все еще не шевелился. Викторы вдруг стало зябко, он передернул плечами. Врач как будто очнулся.

— Вы совершенно правы, Виктор, повод был не самый значительный, во всяком случае, недостаточный для прерывания столь хороших взаимоотношений, пусть даже и временного.

Виктор уныло покивал. Как-то сразу вернулась неуверенность в квалификации фирмы.

— Однако опыт показывает, что именно «дурацкие» поводы являются причинами подавляющего числа семейных неприятностей в случаях, подобных вашему. Ваш тип личности просто не допускает возникновения «серьезных» поводов для раздора, вас можно пронять только глупостью, поэтому вы ее так и ненавидите. Больше всего вы ненавидите собственную глупость.

Тут Виктор внезапно понял, что тело его почему-то судорожно напряглось, и усилием заставил себя расслабиться.

— Однако при всех ваших способностях, в действительности довольно редких среди homo sapiens, вам элементарно не хватает возможностей, чтобы контролировать все обстоятельства. Другими словами, вам не хватает информации. В большинстве случаев ваша так называемая «глупость» — просто не более чем незнание некоторых факторов. В случае с вашей ссорой, к примеру, вы не знали, что какое-то из ваших высказываний вызовет в душе вашей супруги субъективно неадекватную реакцию…
— Которое? Какую? — голос Виктора почему-то охрип, пришлось откашляться.
— Которое конкретно — я не знаю, потому что не присутствовал, но какую — скажу точно: желание причинить вам боль и убежать.

Виктор только слабо кивнул.

— Скажите, а моему случаю можно помочь? Ну, чтобы не ждать месяца два, пока все устаканится… Я не могу без нее жить, честно.
— Помочь можно всегда, — медленно произнес врач. — Дело лишь в том…
— Я заплачу, — поспешно уверил Виктор.
— А я клятву Гиппократа приносил, — отмахнулся Крафферт, неожиданно энергично поднимаясь и подходя к столу.

Когда он снова сел, в его руках был какой-то прямоугольный предмет, завернутый в подарочную бумагу.

— Вот, развернете, когда выйдете на улицу.
— Что это? — на душевных качелях Виктора вовсю качались опаска и жгучий интерес.
— Сила, — улыбнулся психолог. — Вернее, один из ее синонимов.

Виктор не понял, но сверток принял. Он был тяжелый.

— Чтобы вы не думали, что я продаю вам кота в мешке, спешу заверить, что плату можете внести, когда ваша цель будет достигнута — если сочтете нужным. А за плохие консультации я и сам деньги не беру.
— Спасибо, — растерянно поблагодарил Виктор и встал.
— Приятно было с вами побеседовать, господин Шуманов.

Еще одно крепкое рукопожатие, и Виктор вышел в коридор. Оказавшись на улице, он аккуратно снял подарочную обертку с книги в твердом переплете, на обложке которой красовалось название:


Дрожащими от волнения руками Виктор открыл титульный лист.

Книга не рекомендуется к прочтению лицом, в честь которого названа. В случае несоблюдения рекомендации у вышеозначенного лица могут наблюдаться нарушение работы сердечно-сосудистой системы, психического здоровья и тенденции к суициду.

Книга издана 8 октября 2006 г. в 1 (одном) экз.

Дата была сегодняшняя. С гулко колотящимся сердцем Виктор перевернул страницу.

Данный справочник по личности Анны-Марии Шумановой (урожденной Винтер) рекомендуется к личному пользованию близкими родственниками. Использование представленных в нем материалов в корыстных целях преследуется законом.

Инструкция по пользованию:

1) Закройте справочник.
2) Откройте на случайной странице и ознакомьтесь с ее содержимым.
3) При необходимости ознакомьтесь и с другими указанными на ней страницами.
4) Повторяйте процесс до достижения успеха.

Виктор почувствовал, что шизеет. Затравленно обернулся на вход в офис фирмы «Узнай» и последовал первым двум пунктам.

Глава 6.4.1.5: Психические травмы в период 1996—1998 гг.

В сентябре 1996-го Анна-Мария серьезно разругалась с отцом. Поводом для ссоры послужило неумышленное уничтожение редкого экземпляра любимой книги герра Винтера («Властелин Колец», ISBN 0-261-10325-3), совершенное Анной-Марией и ее лучшей подругой на тот момент, Симоной Кнолль. Следствием стал двухнедельный домашний арест. 5 октября 1996, за два дня до окончания домашнего ареста, Анны-Марии, Симона Кнолль трагически погибла в результате ДТП, и Анна-Мария по сей день (октябрь 2006) считает себя отчасти виновной в ее смерти, так как уверена, что смогла бы предотвратить происшествие, окажись она рядом.

Узнав о смерти подруги, Анна приписала часть вины и своему отцу, однако тот категорически отказался считать себя причастным к данному инциденту. На октябрь 2006, Анна-Мария по-прежнему не простила своему отцу того, что он не позволил ей не дать погибнуть подруге.

Действительно, махровое незнание — вот что подумал первым делом Виктор. Но кто ж мог знать? Такие вещи не угадываются… Но в то же время, он отдавал себе отчет, что именно из «таких вещей» строится костяк информационной структуры, именуемой «личностью».

Виктор побрел домой. Дома было пусто и тоскливо.

— Ну, допустим, — внезапно обратился он к книге, как к живой. — А что мне-то теперь делать?

И снова открыл ее на случайной странице.

Глава 2.1.7: Порядок действий при негации последствий семейной ссоры

В связи со врожденной неуверенностью в себе, старших классах школы еще больше усиленной тремя крайне неудачными влюбленностями, Анна-Мария к октябрю 2006-го полностью отказалась от практики первого шага в восстановлении разрушенных ссорой отношений. Подобная пассивная роль также означает и то, что в деле восстановления она за редким исключением всегда является ведомой.

Рекомендуемые действия: немедленно связаться с Анной-Марией, попросить прощения и предложить стандартные методы и ритуалы восстановления отношений (см. приложение Г8).



Пролистал с конца:

Приложение Г8: Стандартные методы и ритуалы восстановления отношений

1) Пригласить Анну-Марию в греческий ресторан, список любимых блюд см. в приложении А2…

Дальше…

Приложение А2: Любимые рестораны и блюда…

Виктор поднял голову, посмотрел в темнеющее небо за окном и захохотал. Он уже едва слабо похрюкивал от смеха, когда обнаружил, что сполз с табуретки на пол, поэтому отряхнулся и потянулся за телефоном.

— Виктор Михайлович?
— Аня? Это ты?
— Это я, — в трубке слышался шум, будто она находилась на оживленной улице.
— Ань, я идиот и зануда. Очень прошу тебя — прости дурака, не стоит какая-то там дрянная книжка твоего отсутствия в моей жизни…

На том конце царило молчание.

— Ань, я, ведь, правда, не знал… Ну, про Симону, про десятую годовщину, про отца твоего… Мне очень жаль.
— Кто тебе рассказал? — испуганно прошептала Анна, так что он едва расслышал.
— Неважно. Важно то, что я хочу загладить свою вину. Хочешь, я приглашу тебя к Кристо? Тебе же там нравится.
— Но…
— Никаких «но», мы обязаны помириться, просто чтобы наша жизнь не стала похожей на «жизненный» рассказ не в меру пессимистичной девчонки.
— Какая девчонка? Ты о чем?
— Это меня занесло, — доверительно сообщил Виктор.
— Типичный ты, — хихикнула вдруг Анна, и у Виктора отлегло на сердце. — Ладно, Вить, я согласна. Когда и где встречаемся?

«И все? Неужели это так просто было? Достаточно лишь прочесть пару абзацев…»

— В скверике возле Кристо, через час, пойдет? — на автомате он называл какие-то пространственно-временные координаты, а в душе все вопило и ликовало…

***

Аня уже давно спала, а Виктор все никак не мог наглядеться на ее болезненно-нежный профиль лица, сейчас безмятежно уткнувшийся в подушку. Все-таки… все-таки… В прихожей вдруг что-то шумно упало. Недостаточно громко, чтобы разбудить ее, но достаточно, чтобы заставить его пойти посмотреть, что там.

Упала ее сумочка, которую она бросила в спешке на край тумбочки. В предрассветном сумраке было видно, что из нее выпало нечто темное и прямоугольное. Книжка, понял он и посмотрел на обложку.


Осторожно, дабы, не дай Бог, не открыть, он положил книжку обратно в сумочку и на негнущихся ногах прошел на кухню, где вчера бросил «свой» справочник. Потом открыл антресоли на книжном шкафу и закинул его поглубже. Он знал, что у него найдутся силы не дать предательницам-рукам открыть «ее» книжку, а вот в ее самообладании он уверен не был… Ну и ладно, зачем ей оно? У нее есть тот, по чьим правилам она по каким-то загадочным причинам обожает жить. А ведь, все-таки, я и без справочника кое-что о ней знаю, с нежностью подумал он.

В данный момент ему не хотелось ничьих ни инфарктов, ни сумасшествий, ни самоубийств — это он знал точно. И еще он знал, что завтра же явится в офис фирмы «Узнай» и оплатит любой предоставленный ему счет. Эта пошлая, меркантильная мысль неожиданно согрела его, наполнив уверенностью в правильности происходящего. Он лишь не был уверен, возьмут ли они его деньги… Добрым богам, ангелам-хранителям — или кто они там? — они ни к чему, ведь так?

Мда, суровая штука. Я-то на в меру фансервисное и бездумное юри надеялся в глубине души...

Нет, фансервис, конечно, есть, не отрицаю, но он как-то отступает. А, к дьяволу! Перехожу прямо к наболевшему: японским сценаристам явно не дает покоя Утена. Причем не только в данном случае - в Лэйн та же абсолютно структура концовки. Не то, чтобы я шибко был против подобного сюжетного хода, но поскольку он мне чисто субъективно кажется жестоким и нехорошим, я в штыки воспринимаю его повторение. Хотя, конечно, финальные кадры немного спасают положение (в Лэйн, кстати, тоже было)... Utena the Movie в микроскопическом варианте, блин.

Что еще вспомнить? Про Тсубасу и Сому хорошо получилось. Я уж думал, разрабы вместе с юри и в дебри яоя скатятся, ан нет, оправдали доверие, несмотря на ехидные намеки. Тсубаса хоть и уголовник малолетний, но человек по жизни очень правильный. Хотя, может, это во мне комплекс старшего брата играет... Я и Эду симпатизировал. Все-все, смущаюсь и краснею.

Чтобы привнести побольше абстрактности, могу сделать вывод, что центр повествования явно смещен в сторону персонажей, а не сюжета. X TV очень напоминает... даже концовка, хм. Возвращаясь к персонажам, отмечу, что таких великолепных злодеев, как Орочи, я еще нигде не встречал! Просто-таки "жызненные" злыдни. Контингент хороших ребят проигрывает, хотя Юкихито, помощник главного жреца, - весьма кульный чувак.

А Химеко, кстати, весьма схожа характером с Карной Секачом - во всяком случае, с описанным в "Черном Баламуте" Олди. Истинная природа Солнца - светить, не думая о том, кому достается его свет. Кстати, ближе к концу высплыла из недр ассоциативной фраза: "Самой темной ночью что-то там светить ярче всего". Никто не подскажет, откуда это?

Ну ладно, не буду дальше терзать клавиатуру, тем более, что сам не очень понимаю, какой меня дернуло обзор писать после такого времени ("без отдачи" были просмотрены свыше ста серий Гандама, оба ГитСа и Grenadier). В общем, закругляюсь.

Current music: High and Mighty Color - Pride
Настроение: да порядок, в общем-то