Тихо. Слишком тихо. Только прерывистое дыхание Беллы разрушало тишину. Я молча стоял, закрыв глаза, и пытался представить выражение ее лица. Что отражалось в ее взгляде? Ужас? Страх? Сомнение? Непонимание? За свое существование я достаточно насмотрелся на свою кожу, и то, что она сейчас видит, я ненавидел в себе. Мрамор и алмазная крошка… Бесконечно красивое сочетание пород для ценителей и в то же время бесконечно бездушный и холодный камень, который даже палящее солнце пустыни никогда не сможет согреть. Когда-то давно мы даже шутили между собой, что надо было работать в музее статуями, тогда нам цены б не было. Именно поэтому мы не ходили в школу, когда были солнечные дни. И именно поэтому переехали в Форкс и вообще всегда путешествовали по северу.

Медленно Белла подошла ко мне. Каждый шаг был неувереннее предыдущего, но постепенно она приблизилась настолько, что я снова почувствовал тепло ее тела. Жаль, что я не могу услышать ее мысли. И мне ничего не оставалось делать, кроме как стоять и ждать. Я не хотел ее испугать и не понимал, почему она до сих пор ничего не предприняла. Все-таки я правильно поступил, что поохотился до этой встречи: жажду было намного легче сдерживать, и я не обращал на нее особого внимания. Я слушал. Биение сердца Беллы, глубокий вдох. Вот она затаила дыхание, затем последовало легкое шуршание одежды, и спустя мгновение меня будто огнем обожгло в груди. Странное ощущение для того, кто не чувствует боли и кого нельзя обжечь.
Я удивленно открыл глаза и перевел взгляд на свою грудь. Белла, не дыша, стояла практически вплотную ко мне, а ее ладошка касалась моей ледяной кожи. В ее глазах не было ни капли страха или сомнения. Их переполняли любовь, нежность и восхищение. И всё, чего я боялся, просто перестало существовать.
На поляне, где мы сейчас находились, мне всегда было спокойно. Я бывал часто здесь в солнечные дни. В этом маленьком мирке я мог не прятаться от взглядов, мог сидеть часами на солнце и смотреть по сторонам. И ничто не отвлекало от раздумий о том, что я сделал в своей жизни, что делаю и что еще только собирался сделать. Иногда, пролежав в траве несколько часов, складывалось ощущение, что я их проспал. Хотя это было не так.

Я неподвижно лежал на траве, закрыв глаза. Сегодня капитулировала моя уверенность в том, что мне никто не нужен. Когда я справился с первой и самой нестерпимой жаждой тогда, в школе, я понял, что не смогу жить без Беллы. Теперь же я был уверен и в том, что ей нужен я так же, как людям нужен воздух. Легкий ветерок пробегал по траве и цеплялся за волосы Беллы, ероша их и разнося ее запах по поляне. Я иногда вдыхал аромат, проверяя, насколько хорошо могу себя контролировать, и осознание того, что я не сорвусь, придавало уверенности.
Уже несколько часов мы пробыли вдвоем на поляне, сохраняя молчание. Я наслаждался тем, что рядом со мной была Белла. Она же никак не могла привыкнуть к тому, как я выгляжу, и до сих пор не сводила с меня взгляд. Я практически беззвучно напевал себе под нос мелодию, которую придумывал прямо сейчас лежа на траве. Наверное, со стороны это смотрелось немного глупо: лежащий на изумрудной траве цвета алмазного мрамора человек, побледневшие губы которого то и дело двигались, причем очень быстро, словно подергиваясь дрожью. Но мне было слишком хорошо, чтобы думать о таких мелочах.
Я думал только о том, что мне нельзя полностью расслабляться. Что я вампир, а ее кровь – самый желаемый источник для утоления моей жажды. И, несмотря на самоконтроль, мне не стоило забывать об этом.
И в то же время я хотел снова почувствовать ее тепло своим телом, ощутить ее прикосновение, услышать стук ее сердца кожей. Я приоткрыл глаза и увидел, как Белла неуверенно протянула ко мне руку и очень осторожно провела пальцем по моему плечу. Нужно было немало смелости, чтоб осознанно коснуться меня. А не так, как несколько часов назад, когда она была в состоянии некоторого аффекта. Я улыбнулся: смелость Беллы имела крайне призрачные для меня границы. Точнее, пока что в вопросах отношений с вампирами границы попросту отсутствовали.
- Я тебя не напугал?
- Не больше, чем обычно, - последовал спокойный ответ. С тем же тоном она могла попросить в магазине пачку печенья.
Она пересела чуть ближе ко мне и уже всеми пальцами стала водить по предплечью, очерчивая каждую вену.
- Не возражаешь?
- Конечно, нет, - я зажмурился. Легкая дрожь ее пальцах вкупе с обжигающим теплом были столь приятны, что я забыл обо всем, включая собственную жажду, и в полной мере наслаждался теплом и нежностью Беллы. Складывалось ощущение, что до появления её в моей жизни я был пустым сосудом. Теперь же все менялось…
Я следил краем глаза за тем, как Белла водит пальцами по моей руке, словно изучая. Постепенно она спустилась к локтю, потом на запястье. Дальше вена, за которой она следовала, уходила на тыльную сторону руки. Я перевернул ладонь. Но, судя по всему, слишком быстро. И этим испугал Беллу. Ее пальцы замерли на моей руке.
- Извини, с тобой так легко быть самим собой! – Я действительно слишком расслабился и перестал контролировать скорость своего движения. Поэтому шевеление рукой от скорости смазалось, и это смутило Беллу.
Она долго играла с моей рукой: то подносила близко к лицу, едва ли не пробуя на вкус и словно пытаясь понять, где в кожу вшиты алмазы, то смотрела сквозь мои пальцы на солнце, то собирала ладошки вместе и закрывала ими свет, чтобы сравнить эффект сияния на солнце и в тени.
- О чем ты думаешь?.. Так странно - не слышать мыслей другого.
- Зато ты знаешь, о чем думают все остальные, - она примирительно улыбнулась в ответ. Если бы ты только знала, сколько я готов отдать за то, чтобы слышать твои мысли…
- Это не всегда удобно. Но ты мне так и не ответила.
- Пыталась угадать, о чем думаешь ты.
- А еще?
Она немного помолчала, прежде чем ответить.
- Мечтала, чтобы сегодняшний день длился вечно. И чтобы мне не было так страшно.
Все мое спокойствие и расслабленность как рукой сняло. Она боялась. Меня. И я не мог соврать, что ей нечего со мной бояться. Я не мог игнорировать свою жажду, которая ее едва не убила в первый же день нашего знакомства. Сказать, что ей нечего бояться, значит, предать и себя, и ее. А я не имел права так поступить. Она мне доверяла. И мои желания не стоили того, чтобы обманывать Беллу.
- Не хочу, чтобы тебе было страшно.
- Ну, страх не совсем то, что я испытываю, хотя какие-то опасения, конечно, есть.
Я так хотел, чтобы Белла начала хоть чуточку бояться меня. И она наконец начала. Но от осознания этого было горько на душе, будто проглотил нестерпимо кислую пилюлю, а теперь не могу отбить послевкусие.
Я молниеносно поднялся, опершись на руку. Мое лицо оказалось на уровне лица Беллы. Я хотел увидеть ее глаза, хотел найти в них боязнь меня, хотел понять подоплеку ее опасений. Я хотел найти в них ответы на все вопросы, которые терзали меня днем и ночью с момента первой нашей встречи в школе. Которые я раз за разом пытался решить, лежа часами на этой поляне. И которые до сих пор остались без ответа.
- Чего же тогда ты боишься? – я отчеканил каждое слово.
Белла сглотнула, опустив голову. Я слышал, как ее пульс участился, видел, к щекам и губам прилила кровь. А мой рот начал заполняться ядом, обволакивая клыки. Только не сейчас!
Я резко встал, вырвав руку, и мгновенно покрыл расстояние до противоположного края поляны, усевшись под раскидистой елью в тени. Мне надо было прийти в себя и успокоиться. Вдох-выдох. Наконец запах хвои и нагретого за день леса помог мне окончательно справиться со своей жаждой. Я поднял взгляд на Беллу, но прочитал в ее глазах не страх, а разочарование. В ком? В чем? Почему? Кажется, я никогда не научусь ее правильно понимать.
- Прости меня, - и сейчас она снова искала причину в себе. Не во мне! В себе!
- Подожди, - я глубоко вдохнул, давая хвойному запаху полностью заполнить легкие, и прислушался к своим ощущениям. Жажда отступила, даже вкуса яда не было. Мне удалось справиться с собой.
Я вернулся обратно на поляну к Белле и присел в метре от нее. Пара глубоких вдохов. Я был готов снова сорваться и ретироваться обратно под ель при первой же малейшей опасности, но жажда не спешила возвращаться.
- Это ты прости меня, Белла. Жаль, не могу сказать, что я всего лишь человек!
Впрочем, моя шутка не удалась. Белла просто кивнула в ответ. А я понял, что ей со мной стало неуютно. Мне до сих пор казалось, что она не понимала, с кем связалась. Одно дело - видеть во мне красивого, умного, воспитанного молодого человека с явно нечеловеческими способностями, и другое – осознавать, что за всей этой сказочной красотой скрывается монстр, которого ей лучше бы даже во сне не встречать. Я ухмыльнулся. Сейчас самое время показать свою вампирскую сущность. Она должна знать обе стороны меня: и реверс, и аверс.
- Я самый совершенный хищник на земле, ясно? Тебя привлекает все: мой голос, грация, лицо, даже запах?.. Можно подумать, мне это нужно! – я резко поднялся и, не скрывая скорости, переместился под ель на край поляны.
- Можно подумать, ты могла бы скрыться! Я бы добился своего и без смазливой физиономии!
Я легко отломил толстую еловую ветвь и, даже не замахнувшись, бросил в сосну напротив с такой силой, что иголки долго осыпались дождем на землю.
- Можно подумать, ты смогла бы мне сопротивляться… - с той же скоростью я вернулся к Белле и замер в метре от нее. Наконец в ее глазах явно читался страх. Она сидела в оцепенении, молча смотря на меня. Она видела во мне настоящего зверя. Видела и боялась. Но сквозь страх, сковывающий ее тело, я видел в ее глазах восхищение. Она даже сейчас любовалась мной. Так смотрит жертва на своего убийцу за мгновение до смерти, восторгаясь его силой, мощью и хищным совершенством.
Вздохнув, я как-то сник. Ее глаза неотрывно следили за мной. Я не хотел ее пугать, не хотел причинять ей вред. Напротив, больше всего мне хотелось защитить ее от всех вокруг, хотелось обнять, успокоить и согреть. Впрочем, последнее мне точно не грозит... Однако сейчас после такого яркого показательного выступления я не знал, что теперь делать.
- Не бойся, - я растерялся и не смог придумать ничего умнее. - Я не причиню тебе зла, клянусь!
Я хотел, чтобы мои слова оказались правдой. Я прислушивался к себе, вникал в собственные мысли и понимал, что я скорее разорву сам себя, чем причиню ей хоть малейший вред.
- Не бойся, - я подошел и неспеша опустился на траву, стараясь снова ее не напугать. Она молчала и не шевелилась. Отчаяние начало шептать мне на ухо, что я разрушил всё раз и навсегда. Но я не хотел верить этому шепоту.
- Пожалуйста, прости. Я в состоянии себя контролировать. Просто ты застала меня врасплох. Впредь обещаю вести себя примерно.
Я смотрел на нее, и в ее глазах отражались мои горящие глаза. Глаза хищника.
- Сегодня мне не хочется ни пить, ни есть, - я не мог сидеть молча, меня терзало то, что я несколько минут вел себя как последний идиот и умудрился всё испортить.
Наконец Белла рассмеялась в ответ. Только смех был слишком натянутым. Таким образом она выгоняла из глубины души страх, напряжение и скованность, которые я поселил в ней своим абсолютно глупым поведением.
- Все хорошо? – я осторожно коснулся ее, ожидая, что она тут же одернет свою руку. Однако она растерянно посмотрела на мою ладонь, потом перевела взгляд на меня и кивнула в ответ. Я был готов провалиться сквозь землю за свою выходку. Кажется, еще никогда я так сильно себя ненавидел. И желал лишь одного: чтоб она простила меня за весь тот бред, что происходил на поляне в течение последних минут. Наконец она взяла меня за руку и кончиками пальцев стала водить по ладони, а набравшись смелости, улыбнулась. Я сидел, не шевелясь, чтобы не наделать еще больше глупостей, и каждое ее прикосновение давило во мне остатки зверя и отдавалось в груди взрывом тепла.

Скорость позволяла мне выгнать из головы мешающие мысли и привести всё в порядок. Я все думал, что же расскажут Блэки отцу Беллы. Не то чтоб я боялся Чарли Свона, однако он мог помешать мне в будущем видеться с Беллой. К тому же мне не хотелось ставить ее в неудобное положение, поскольку была потрачена уйма сил, чтобы создать хоть какое-то общение, как-то обосноваться в Форксе, и я не имел права разрушать всё то, что было создано.
Я ненавидел себя за все мысли о Белле, за то, что мне хотелось быть рядом с ней постоянно. Я необоснованно подвергал свою семью опасности. И я не мог справиться с собой и оторваться от нее, я не мог о ней не думать. И каждый вздох, каждый взгляд, каждое слово, обращенное ко мне, приковывало меня еще крепче. И самое кошмарное, что я сам этого хотел и был рад любому теплу, исходящему от нее. Оно согревало лед внутри меня.
- Я поеду с тобой на охоту, - Элис перешла уже к звуковому общению, поняв, что мыслями меня из задумчивости не выбить, и я банально не слышал того, о чем она думала.
- Что ты сказала?!
- Я поеду с тобой на охоту,
- Но…
- И никаких «но». Я тоже хочу поохотиться. Да и потом, ты не будешь против моей компании, ведь так?
- Элис!
- Да, я знаю, что наглости мне не занимать.
Я вздохнул. Спорить с ней было бесполезно. Если Элис что взбрело в голову, то было проще согласиться, нежели испытать на себе всю мощь упрямства моей сестры. Она довольно улыбнулась в ответ. И я понял, что видение будущего охоты сформировалось, я внутренне согласился. А звукового ответа и не требовалось.
- Я с тобой еще поговорить хотела. Или, что еще лучше, если ты отвлечешься наконец от своих дум, ты сможешь услышать мои мысли. Это очень важно.
- Извини, я действительно задумался.
Элис заинтересованно на меня посмотрела, но вопросы оставила при себе. И я был ей очень благодарен. Я и она понимали друг друга без слов. Только мы вдвоем знали секреты других членов своей семьи и окружающих людей, если это было необходимо. Я слышал мысли, она видела будущее. Для кого-то это были страшные умения, мы же за многие годы привыкли к тому, что могли. И научились управляться со своим знанием. Она всегда поддерживала меня, я – ее. Но в последнее время мы стали отдаляться друг от друга. У нее появился Джаспер, за которым приходилось постоянно следить, я познакомился с Беллой.
Элис со всей тщательностью показала мне мои же планы на субботу, однако я не видел, чтоб мы добрались до Сиэтла. Что-то было не совсем так. И это беспокоило ее. Будущее не было четким, а это значило, что мне стоило быть крайне осторожным и бдительным. Я был благодарен Элис за то, что она помогала мне, следила за будущим, чтобы я, не дай бог, не сделал непоправимого. Все-таки я люблю свою сестру.
На последней фразе я улыбнулся, окончательно прогоняя очередную волну негатива.
- Ты чего? – Элис краем глаза наблюдала за моей реакцией.
- О тебе подумал.
- Я ж наглый вампир, сам сказал.
- Да, сказал. И не отрицаю этого. Ты наглый вампир. Еще и невоспитанный, раз так настырно и без зазрения совести лезешь в мою жизнь.
Она гордо кивнула в ответ.
- Я такая! И ты меня такой любишь.
- Все-то ты знаешь, - я притворно вздохнул.
- И не вздыхай. В ближайшую тысячу лет тебе всё равно от меня не отделаться! – Элис встала и, улыбнувшись самым наглым образом, направилась в свою комнату.
«Я однозначно иду с тобой на охоту. Увидимся здесь же. И да, разговор еще не окончен, продолжим на охоте», - услышал я ее мысли.

Вечер я провел в гостиной, пребывая в задумчивости. Иногда я видел и слышал, как по дому ходят члены моей семьи, но их мысли не пробивались сквозь стену моих дум, и они тактично не отвлекали меня. Все, кроме Розали. Той все равно удалось влезть. Причем самым бесцеремонным способом, ударив подушкой меня по затылку. После чего она с гордостью ушла к Эммету хвастаться, что быстрого Эдварда удалось обогнать. Смех брата был еще долго слышен в доме, но он меня уже не отвлекал.
Я решил, что в эту ночь не пойду к Белле. Не то, чтоб мне не хотелось пойти, просто надо было подумать, и присутствие Беллы рядом было явно отвлекающим фактором. Когда я был рядом с ней, я будто сходил с ума. Мне хотелось чувствовать только ее запах, слышать только биение ее сердца, ощущать только прикосновения ее рук. Прощай, мой разум. Раньше я был самым серьезным и надежным из младшего поколения Калленов, теперь же я стал хуже Джаспера, и если ему было еще простительно как-то ошибиться, то я не мог себе этого позволить. От меня зависели безопасность и спокойствие моей семьи. И я же, как никто другой, подвергал свою родню наибольшей опасности. Сначала Белла, чья кровь была самой желанной в мире, теперь потомки Эфраима Блэка. Чем дальше, тем больше становится проблем. И ни одного решения.

После полуночи в гостиную спустился Карлайл. Мой приемный отец (хотя слово «приемный» я давно вычеркнул из обихода и из мыслей) всегда был для меня поддержкой, а также учителем. Казалось, он понимает меня лучше меня самого. И верит в меня на порядок больше, чем я сам. У него получалось удерживать меня от глупостей, но он делал это ненавязчиво, не давил на меня. И мое уважение к нему было безгранично за всё, сделанное для меня и для всей семьи.
Он сел со мной рядом, поставив кружку с кофе на стол. Старший Каллен спокойно относился к продуктам людей и любил пить кофе, хотя никто из нас практически не переносил человеческую пищу, поскольку она была противна на вкус.
- Что у тебя нового?
Я усмехнулся в ответ.
- Что может быть нового в школе, когда ты там уже далеко не первый раз? – он кивнул.
- А Белла?
- Тоже всё в порядке.
- Хорошо, что в Форксе всего один ученик ездит в школу на фургоне.
- Я сделал то, что должен был сделать! И сделаю еще раз, если потребуется! Никто не сможет причинить вред Белле!
Каллен молча сидел и смотрел, пока я, мгновенно взорвавшись, трачу силы, чтобы успокоиться. Я воспринимал любую фразу как издевку, ощущал себя ощетинившимся колючками ежом, которого как ни тронь, любое касание – проявление агрессии.
Лишь спустя некоторое время мне удалось справиться с собой. Карлайл сделал вид, что всё в порядке. Да и в его мыслях я видел, что он не хотел меня задеть.
- Извини, что сорвался, - я посчитал правильным извиниться, потому что огрызнулся на него без причины и был виноват.
- Все в порядке, - он кивнул в ответ, поднеся кружку к лицу и глубоко вдохнув запах свежесваренного кофе.
- Я, Эсме и остальные волнуемся за тебя.
Я лишь криво усмехнулся. Из всей семьи волноваться по-настоящему за меня могли лишь отец с матерью. И Элис. Эммету было не очень важно, есть ли у меня проблемы, братец был немного ветреный и не очень серьезный. Джаспер учился справляться со своей жаждой, это отнимало все силы, поэтому думать о чем-то еще насколько же серьезно, как о своем желании попробовать человеческой крови, он не мог. Розали бесило то, что я обратил внимание не на нее. И она не могла мне этого простить. Я знал, что в мыслях она нелестно отзывалась о Белле и на меня держала обиду.
- Элис сказала, что сегодня ты пересекся с Блэками у Свонов.
- Все-то она знает, - проворчал я незлобно. – Да, они видели, как я отъезжал от дома Беллы. Проблем не будет?
- Не должно быть. Договор в силе. И, думаю, никто не ищет повода для войны, так что не морочь себе голову. Всё в порядке. И я уверен, что ты всё сделаешь правильно и не ошибешься.
- Спасибо, твоя поддержка для меня наиболее важна.
- Я знаю. Ты мой сын, и я всегда буду тебя поддерживать.
Он молча допил кофе.
- Я пойду. Хорошей вам завтра охоты.
Опять Элис сказала?! У моей сестры явно язык без костей. И что самое ужасное – я не мог на нее обижаться и прощал все её выходки

Утром я снова опередил Беллу, успев припарковаться на стоянке за несколько секунд до того, как она выскочила из дома с рюкзаком за спиной.
Она радостно плюхнулась на пассажирское сидение, хлопнув дверью.
- Как спала? – я улыбнулся, рассматривая ту, которую любил и из-за которой сходил с ума.
- Отлично. А как ты провел ночь?
- Неплохо.
- Могу я спросить, чем ты занимался?
- Нет, - усмехнулся я в ответ. Какая она прыткая, оказывается. Но я не собирался уступать, мои вопросы еще не кончились. – Сегодня все еще моя очередь!
Я хотел узнать о ее семье, о ее родственниках, о друзьях. О всех людях, что окружали ее раньше. И не отказал себе в этом. Поэтому спустя некоторое время, когда мы уже подъезжали к школе, я знал достаточно о ее матери, которую звали Рене, о ее бабушке, о друзьях в Аризоне. И я также не мог не удовлетворить свое любопытство касательно молодых людей в ее жизни. Чем смутил Беллу, и ее ответная реакция на мой вопрос сказала больше, чем могли сказать любые слова.
Значит, до меня у нее не было ни одного парня. Значит, я не должен допустить ни единой ошибки. Я не хотел, чтобы она разочаровалась во мне. Я не хотел делать ей больно. С другой стороны, она была человеком, я – нет, и нам нельзя было встречаться. И мы оба этого хотели. Тупик.
- Вопросов еще много? – ее голос вывел меня из задумчивости.
- Достаточно. Но перерыв ты вполне заслужила!
- Интересно, что еще ты хочешь узнать? – она вполне искренне удивилась. Наверное, кроме меня никто раньше не спрашивал ее о столь многом. - Ведь богатой событиями мою жизнь не назовешь!
- Только не для меня, - я грелся в тепле ее тела, я чувствовал его даже через стол в столовой, где мы сидели последние полчаса. Зверь внутри меня постепенно снова просыпался, но по сравнению с первым разом было намного легче, и я позволил себе чуть расслабиться.
Спохватившись, я вспомнил, что собирался прогулять часть уроков и уехать на охоту. Замечтался настолько, что забыл про свои же планы! Прошло только несколько часов с начала дня, а я уже успел наделать ошибок.
- Кстати, сегодня тебе было лучше самой сесть за руль.
- Почему? – Я видел по ее глазам, что мои слова удивили ее и, видимо, огорчили.
- После ленча мы с Элис уезжаем.
- Ясно. Ничего страшного, я прогуляюсь, тут недалеко.
Она прогуляется… Одно сочетание этих слов наводило тоску. Зная способность Беллы влипать во всякие истории, я мог придумать миллион вариантов развития событий, пока она дойдет от школы до дома. Если вообще дойдет. Нет, я категорически против того, чтобы она ходила пешком. Я ж с ума сойду, если что с ней случится. Тем более если по моей вине.
- Нет, пешком ты не пойдешь. Мы пригоним твой пикап и оставим на стоянке.
- Я не взяла с собой ключ… Ничего, я с удовольствием прогуляюсь!
- Пикап будет на стоянке, вместе с ключом, — если ты, конечно, не боишься, что кто-нибудь может его украсть!
Мне не жалко было тех двадцати минут, что я потрачу на поездку от школы до дома Беллы и обратно. Надо только позвонить Элис, чтобы она помогла мне перегнать машину, а то в одиночку вести две машины проблематично.
- Ладно, - кивнула она обиженно. Да, она имела право обижаться на то, что я оставлю ее на некоторое время. Но мне нужна была эта охота. Как хоть какая-то гарантия того, что я не убью Беллу в ближайшем будущем, когда мы поедем в Сиэтл.
- Куда вы уезжаете? – она постаралась скрыть испорченное настроение за маской равнодушия. Я машинально отметил для себя, что ее попытки контролировать эмоции приносят плоды – кто-то другой на моем месте не понял бы, что это маска.
- На охоту. Если завтра я останусь с тобой наедине, следует принять повышенные меры безопасности. – В моей голове снова промелькнули образы того, как я нападаю на Беллу, впиваюсь зубами в ее плоть и начинаю пить кровь. Нет, только не это! И хватит уже думать. Карлайл верит в меня. Я должен верить в его веру. И себя. - Знаешь, ты ведь еще можешь передумать!
Я ненавидел себя в тот момент. Проведя ночь в раздумьях, разбирая все по полкам, прокручивая не раз и не два все возможные исходы, я был уверен, что справился с собой, что смогу себя контролировать. И все равно стоило мне на мгновение оказаться рядом с Беллой и задуматься о страшных последствиях, как все мои усилия потерпели крах. Мой разум хотел, чтобы она ответила «да, я передумала». Мое сердце разрывало меня изнутри на части и шло в атаку на разум, заставляя его капитулировать. Этот бедлам в моей голове никогда не кончится!
- Нет, я не передумаю.
Сердце победило, но разум все равно не собирался сдаваться. И из последних сил цеплялся за жажду ее крови.
- Ну что ж… - с одной стороны, мне бы радоваться, что мое желание исполнилось. С другой, мне казалось, что она бросает вызов таким поведением. И я вспомнил ее фразу «Я решила, что мне все равно». Не может быть всё равно, когда парень, с которым ты встречаешься, может тебя убить. Зачем ей это? Кому что доказывать? Она как мышонок, который с зубочисткой в лапах идет драться с котом, хотя заранее известно, что мышонок проиграет. Только это мышонок еще и дразнит кота.
- Во сколько мы завтра встречаемся?
- Не знаю… Завтра суббота, разве тебе не хочется выспаться?
- Нет.
- Тогда встречаемся, как обычно. Чарли будет дома?
- Уедет на рыбалку, - она явно была довольна данным стечением обстоятельств.
Я едва не ударил кулаком по столу. Она как маленький ребенок! Это ужасно. Никакой трезвой оценки ситуации. Для нее это была сказка, а не страшная реальность. Вампиры в ее понимании делились на плохих, которые спят в гробах, одеваются в лохмотья, отращивают длинные ногти и питаются кровью невинно убитых людей, и хороших, которые не спят в гробах, выглядят прилично и пьют кровь только животных. Видимо, в ее классификации я относится ко второму виду. Хороших-неопасных.
- А если ты не вернешься домой, что он подумает? – спросил я, понизив голос и придав ему металлические зловещие нотки.
- Не знаю… Я говорила, что собираюсь стирать, и папа может решить, что я упала в стиральную машину.
Спасибо моему воображению, угодливо подсунувшему в красках картину падения Беллы в стиральную машину. Как же она упряма! Я буравил ее свирепым взглядом. Она точно сведет меня с ума. Или я сам себя сведу.
- На кого вы сегодня охотитесь? – она снова сменила тему. Надо будет запомнить. На будущее.
- На того, кого поймаем в ближайшем лесу. Далеко не поедем.
- Почему ты едешь именно с Элис?
- Она самая… надежная и понимающая.
«И самый наглый и беспринципный вампир, которого я знаю. И люблю», - добавил я про себя.
- А остальные? Какие они? – кажется, вопросы ей давались с небольшим трудом, но интерес перебарывал смущение.
- Скептики, - Эммет и Джаспер уже успели заключить пари насчет событий планируемой поездки и утром, пока мы собирались в школу, по очереди приставали к Элис, чтобы она проговорилась. Но моя сестра стойко отражала их атаки, ей было весело.
Белла перевела взгляд на моих родственников, которые сидели недалеко от нас и ничего не ели, не разговаривали.
- Я им не нравлюсь, - чтобы это понять, надо было посмотреть всего лишь на Розали.
- Это опасно не только для меня, - их не волновала Белла, их волновало то, что я цеплялся за постепенно появляющиеся отношения и не собирался шагать с намеченной тропы в сторону. Они злились на то, что я, как последний мальчишка, подвергал необоснованно опасности свою семью. В их негативном отношении она не она виновата, а я и только я. Однако она искала причину в себе. И мне было очень жаль, что так все оборачивалось. Но я не мог ничего поделать. Разум капитулировал с каждым нападением быстрее и быстрее, и я хватался на любую соломинку из стога своих мечтаний.
- Мы ведь не прячемся, и если наши отношения зайдут слишком далеко…
- И что? – казалось, она не слушает меня. Или не слышит.
- А если все закончится плохо? – я закрыл лицо ладонями. Снова воображение! Оно, как всегда, очень невовремя дало о себе знать. Прыжок, удар, укус. И наслаждение. Ненавижу.
- Прости, – сочувствие и полное грусти тепло, которые она вложила в это единственное слово, устроили очередной переворот в моей душе.
- За что? – я посмотрел на нее сквозь пальцы.
- За то, что делаю тебя несчастным.
- Белла, - она так и не поняла, что несчастным делаю ее я, а не она меня. Мое несчастье – это ничто, оно не имеет абсолютно никакого значения. Года моего существования равны бесконечности, и если в них есть несчастье, то оно не так ощутимо, как ее несчастье человека, длина жизни которого крайне мала. - Ну где же логика?
- Тебе, наверное, нужно ехать? – она снова перевела тему. Я взял себя в руки. Спрашивая ее о каждой детали ее жизни, я был уверен, что если я достаточно изучу ее, то смогу предугадывать ее действия и ответы даже без чтения мыслей. И предыдущие несколько дней у меня это получалось. Но последние полчаса доказали, что я слишком самоуверен.
- Да, самое время. Судя по всему, мистер Баннер снова собирается показывать фильм, а я не уверен, что смогу еще раз пройти такое испытание, - я улыбнулся, вспомнив, как в последний раз прошел киносеанс на уроке биологии.
«Если ты хочешь пригнать машину Беллы, то нам пора идти», - мысли Элис подвели жирную черту под нашим с Беллом общении.
- Элис! – я даже не стал поворачиваться в сторону своей сестры.
- Да! – наглый и беспринципный вампир во всей своей красе явно была довольна сложившейся ситуацией и тем, что она нас прервала. Ну ничего, я ей потом скажу всё, что о ней думаю.
- Элис, знакомься, это Белла. Белла, это Элис.
- Привет, Белла, – моя сестра одарила Беллу самой дружелюбной улыбкой. - Рада наконец с тобой познакомиться!
Я мрачно посмотрел на Элис. Если она хотела меня разозлить, то последняя фраза была уже излишней. Моей семье мало фактора опасности в виде общения меня и Беллы, так теперь еще и Элис собирается напроситься в подружки! И ведь напросится. Она всегда добивается своего. В данной ситуации это было не самым лучшим ее качеством.
- Привет! – Белла была явно смущена вниманием Элис.
- Готов?
Еще как готов. Дай мне пять минут, я устрою тебе хорошую жизнь.
- Почти. Подожди меня у машины.
Элис бесшумно развернулась и, грациозно двигаясь, удалилась. Я молча смотрел на Беллу. Уходить не хотелось. Но…
- Мне следует пожелать вам удачи, или это неуместно?
- Ну, удача никому не помешает, – я улыбнулся.
- Тогда желаю удачи!
- Очень постараюсь! А ты, пожалуйста, будь поосторожнее! – я оставлял ее одну почти на день. И не мог не волноваться. Опасности притягивались к ней, как железо к магниту. И рядом с ней не будет меня, чтобы останавливать разбушевавшиеся фургоны.
- Для тебя это действительно испытание. Дай мне слово!
- Обещаю себя беречь! Сегодня вечером собираюсь стирать — наверняка опасностей будет море!
- Не упади в машину! – кажется, образ со стиральной машиной занял сегодня лидирующее место в моем воображении.
- Очень постараюсь… Увидимся завтра, - сказала она словно обреченно.
- Для тебя это слишком долго? – ее легкий кивок в ответ выбил из меня ощущение одиночества и окатил волной тепла.
- Приеду утром, - я легко погладил ее по щеке, помятуя об осторожности. И ушел, ни разу не обернувшись и чувствуя ее взгляд на своей спине.

Утром, подъехав, я остановился не вплотную к дому Беллы, а чуть поодаль, чтобы мистер Свон, отъезжая, не наткнулся на серебристый Вольво. И прислушался. Конечно, неправильно было вслушиваться в чужие разговоры, но я хотел знать о ней все, что только можно было узнать. И не имея возможности читать мысли, я пользовался любым способом, чтобы хоть что-то узнать.
— Насчет субботы… — голос Чарли заглушался льющейся из крана водой.
— Да, папа? — а это Белла. Только голос у нее как-то тусклый.
— По-прежнему собираешься в Сиэтл?
— Пока не передумала, — я явно услышал, как она сделала паузу, прежде чем ответить. Но, видимо, ее отец не заметил заминки.
— Ты точно не успеешь на танцы?
— Пап, я не танцую!
— Неужели никто не пригласил? – я усмехнулся про себя. Зная способность Беллы подворачивать ноги на прямом участке дороги, танцы не были самой лучшей затеей.
— На весенние танцы девушки приглашают парней.
— Да? — у обоих Свонов была одна неплохая черта, упрощающая им жизнь в одном доме – они спокойно мгновенно переключались с бурного обсуждения на молчание, будто ничего не было.
Спустя некоторое время патрульная машина Чарли отъехала и двинулась в противоположную от меня сторону. Я тут же вдавил в пол педаль газа и лихо вырулил на подъездную дорожку. А спустя мгновение из дома вышла Белла.
Мне не надо было даже видеть ее, чтобы чувствовать, как воздух уплотняется. Я ждал, пока она подойдет, и не дышал. Хотелось, чтобы первый запах, который я вдохну сегодня, был ее запах.
Хлопнула дверь, я обернулся и, осторожно улыбнувшись, чтобы не напугать ее оскалом, тихо произнес, вкладывая в голос всю нежность, накопленную за ночь без нее:
- Доброе утро. Как дела? – я бегал глазами по ее лицу. Она казалась уставшей. Не выспалась, видимо. Но это не портило ее. Это все так же была моя Белла.
- Хорошо, спасибо. – Она поуютнее устроилась в кресле, пряча нос в воротнике куртки.
- Ты какая-то усталая, - я на мгновение задержал взгляд на ее темных кругах под глазами.
- Плохо спала, - она машинально прикрыла лицо прядью волос, скрывая от меня свое лицо. Она была в этот момент самой беззащитной из всех, кого я знал. И я с трудом сдержался, чтобы не обнять ее.
- Я тоже, - подразнил я ее, заводя машину.
- А чем ты занимался ночью?
Я усмехнулся в ответ: «Ну уж нет. Сегодня моя очередь задавать вопросы». И вопросов было очень много. Я хотел знать всё.
- Ладно, что ты хочешь узнать?
- Какой твой любимый цвет?
- Каждый день по-разному.
- Например, сегодня?
- Наверное, коричневый! – она перевела взгляд на свою водолазку.
- Коричневый?
- Конечно, — она стушевалась и, будто оправдываясь, продолжила, — коричневый — теплый. Я так скучаю по коричневому! А здесь все, что должно быть коричневым: стволы деревьев, скалы, земля, покрыто мхом.
Теплый… Тепло. Она любит тепло. Я не тот, кто ей нужен. Я ледяной. И уже никогда не буду теплым. Для той, которая любит тепло, каждый день чувствовать рядом с собой холод – это слишком жестоко. Я не хочу быть эгоистом. И если ей нравится тепло, я не буду заставлять ее чувствовать мой холод.
— Ты права: коричневый — теплый. — Я перевел взгляд на нее и, увидев прядь волос, заправил аккуратно ее за ухо. Остальное время я вёл машину молча.
Припарковавшись в школьном дворе, я продолжил задавать вопросы.
- Какой диск ты сейчас слушаешь? – не так давно я видел в ее комнате бокс из-под диска и, прочитав название группы, решил послушать. С тех пор несколько дисков лежали в бардачке моей машины.
Открыв бардачок, я вытащил пару боксов и показал Белле: «Неужто Дебюсси хуже, чем это?» Действительно, то, что она слушала, и в подметки не годилось Дебюсси, хотя я мужественно потратил пару ночей, прослушав несколько дисков, пока сидел на подоконнике и смотрел, как она спит.
Я не отставал от нее целый день. Я полностью пользовался тем, что была моя очередь. И я хотел максимально полно вытянуть всё, что мне было интересно. А интересно мне было буквально всё.
Встречая ее с английского, по дороге на испанский и даже во время ленча я задавал вопросы, узнавая всё больше и больше о ней. Вопросы один за другим возникали в моей голове, и я тут же их озвучивал: какие фильмы она предпочитает? Какие никогда не смотрит? Что читает перед сном? Куда хотела бы съездить? Когда я видел, что она тушуется, я не давал ей закрываться и высыпал очередную гору вопросов на ее голову. Я хотел знать всё, что только можно, чтобы по возможности максимально радовать ее. И она так или иначе рассказывала о себе, не задумываясь, наверное, ни на секунду, сколько нужной мне информации она дает. Я впитывал, как губка, запоминал, чтобы никогда уже не забыть.
- Какой твой любимый драгоценный камень?
- Топаз, - она в очередной раз стушевалась и густо покраснела.
- Почему? – интересная реакция на простой вопрос. И я не мог обойти вниманием детали причин ее румянца.
— Сегодня твои глаза совсем как топазы, — вздохнула она, нервно теребя свои волосы. — Возможно, две недели назад я назвала бы оникс. – Оникс – черный камень. Она дернулась, видимо, вспомнив начало нашего знакомства, которое я также не мог забыть, но я тут же успокоил ее. Я понимал, что ее тогда испугало, но я не был властен над данным свойством своего тела.
— Какие цветы ты любишь? — еще множество вопросов не было задано, и я не стал терять времени зря.
На биологии мы снова сидели вместе, и я не дал ее покоя, задавая один вопрос за другим до тех пор, пока в классе не появился Баннер. Пришлось временно поставить паузу в расспросах. Тем более что учитель снова прикатил столик с телевизором, и это значило, что снова час я буду бороться с жаждой и желанием. Как только выключили свет, я услышал, как Белла отодвигается от меня. Я улыбнулся в темноте и сложил руки на груди. Снова час безделья, но мне будет чем заняться – воздух между нами сгустился настолько, что я чувствовал ее тепло, слышал ее дыхание, и ее запах снова сводил меня с ума. Все-таки я еще не настолько хорошо держал себя в руках, чтобы сидеть абсолютно спокойно рядом с Беллой. Я скосил глаза на нее – она вцепилась в край стола так, что пальцы побелели. Ей было не легче, только ее желание не было смертельным, в отличие от моего.

Были некоторые проблемы, связанные с одним известным кланом вампиров. Моей семье срочно пришлось уехать. Но сейчас всё в прошлом.
Наступили солнечные дни, снова прогуливаем школу, всё равно там нечего делать - слишком скучно, а рассматривать трещины на стенах и пылинки в воздухе иногда утомляет.

Завтра я, Эмметт и Карлайл идём на охоту. Жажда постепенно достигает своего пика, Белла на днях тоже отметила, что мои глаза становятся черными. Впрочем, я и сам знаю, что пора.
Эмметту надо выбрать место охоты, поскольку нас стало больше, и охотиться приходится уезжать подальше от дома. В последний раз мы уехали за триста миль от города, а потом еще почти сто пробежали, выслеживая добычу. Это была непростая охота, но она того стоила. Только на такой охоте я чувствую себя свободным, я могу долго бежать без остановки, когда окружающее пространство смазывается. Я закрываю глаза и бегу, полагаясь только на собственное чутьё. Эмметт раньше несколько раз пытался меня подстеречь, таясь за деревьями, а потом внезапно появляясь на тропе, но я каждый раз уходил от столкновения. Это была своеобразная игра на проверку наших инстинктов. Эмметту было весело. Ему нравилось меня подстерегать, хотя и безуспешно. И он не оставлял своих попыток. А мне – всё равно. Я бежал не ради того, чтобы доставить ему удовольствие, а ради себя.
Последние два дня я провёл в гараже, мне надо было починить машину, и я неспеша перебирал двигатель. Белла не так давно умудрилась разбить джип Эмметта. Причем никто из Калленов не может понять, как ей это удалось. Но это Белла. И даже после обращения она умудряется периодически попадать в различные ситуации. Кузов я уже выпрямил, а вот двигатель и половину электроники пришлось перебирать.
Думаю, вернусь дней через пять, Элис как раз обещает, что солнце закроют тучи. А в следующий вторник играем в бейсбол. Мне удалось даже Беллу приобщить к игре, что не может не радовать.

Родился я давно. Достаточно давно, чтобы не говорить об этом вслух. Да и не имеет это особого значения. Своей родиной считаю Соединенные Штаты, хотя за всю свою жизнь немало перемещался по всему миру. Моё детство мало отличалось от детства любого подростка – разбитые в кровь колени, драки, походы с отцом в лес, школа и все те мелочи, которые присущи парню 7-14 лет. Я учился в местной школе, помогал отцу с техникой. Ничего особенного или уникального. Мою жизнь можно было уверенно назвать жизнью среднестатистического американского подростка. Шли года, мои родители начали жалеть о том, что я единственный ребенок в семье, но они уже не были в том возрасте, когда стоит заводить детей. Слишком была высока вероятность серьезных осложнений, тем более при не очень высоком уровне медицины того времени.
Потом началась Первая мировая война, которая затронула практически весь мир. Когда отец ушел на войну, я стал для матери опорой. Я считал себя ответственным заменить отца, пока того не было в доме. Помогал по хозяйству, старался не давать матери ни единого повода расстраиваться, не грустить вечерами. И я считаю, мне это неплохо удавалось.
Одно из негативных последствий Первой мировой - эпидемия испанского гриппа (La Pesadilla). Эта болезнь считалась и до сих пор считается едва ли не самой страшной эпидемией гриппа за всю историю человечества, было немало смертей, города вымирали полностью. И эпидемию было не остановить. За те два года, что свирепствовал грипп, погибло намного больше людей, чем в самой войне.
Когда мой отец вернулся, мать была без ума от счастья. Она всеми вечерами не отходила от него, они были вместе практически все сутки напролёт. Но это была преждевременная радость, к сожалению. Эпидемия не обошла стороной мою семью. Сначала заболел отец, он начал сильно кашлять, стал задыхаться, а на губах после очередного приступа оставалась его собственная кровь. Мы с матерью отвезли его в больницу, но врач сказал, что ему уже не суждено выжить. Он быстро умер. Прошла всего неделя с момента его первого кровавого кашля, как его не стало. Мать не находила себе места. Только ее надежда на его возвращение оправдалась, как она снова потеряла отца. Теперь уже навсегда. Вместо моей матери рядом со мной осталась лишь ее потерянная тень.
Практически сразу после того, как моего отца положили в больницу, заболел я. Я пытался скрыть этот факт от матери, не хотел ее расстраивать, не хотел терять остатки её, но, видимо, симптомы были слишком заметны. Она настояла на том, чтобы я также лёг в больницу, стала ухаживать за мной, поскольку врачи не могли постоянно заниматься одним пациентом. Я долго болел, долго и мучительно. Лучше не становилось, существовала лишь грань между бредом и реальностью. И эта грань была слишком призрачна.
Как и следовало ожидать, мать также заболела. И намного серьезнее меня. Даже будучи больной, она старалась ухаживать за мной, помогала по мере сил. Это и сгубило ее. Она очень быстро ушла из жизни, растратив слишком много сил сначала на моего отца, а потом на меня. Я уже был практически мертв, я мало что помнил. Этот небольшой, но переломный период своей жизни я восстанавливал по рассказам сначала просто врача, а потом того, кто стал моим отцом - Карлайла Каллена.
Перед смертью она, может, что-то почувствовала, поняла, что от Каллена исходит какая-то внутренняя сила, и со слезами на глазах, с приступами кашля, которые постоянно прерывали ее, она из последних сил умоляла Карлайла помочь мне, не дать мне умереть. Она так и ушла из жизни у него на руках.
Ту ночь я так и не запомнил. Я не помнил ничего, кроме дикой боли, которая из маленького очага на шее переросла в пульсирующий пожар всего тела. Ничего, кроме адской боли, которая не давала ни вдохнуть, ни выдохнуть. Легкие жгло изнутри, мышцы сворачивало в жгуты. И единственной мыслью, которая маяком пульсировала в моей голове, было «лишь бы поскорее умереть».
Шёл 1918 год. Зима.

Наверное, если кто найдет эти записи, то скажет, что очередной психованный фанат Сумерек пишет очередной бред с закосом под главного героя. Это глупо.
Когда я впервые услышал за спиной в разговоре одноклассников, что я похож на героя из книги, я усмехнулся про себя. Слишком глупо. Слишком банально. Слишком по-детски.
Фанаты окружали, брали в кольцо, если можно так выразиться. Стали проедать мозг. Было невозможно заниматься своими делами, когда вокруг в школе толпа народа ходит и скандирует «Эдвард! Эдвард!», когда на стенах школы появились плакаты с героями из фильма, а на каждой перемене несмотря на то, что я был не один, что меня обычно обходили стороной, как и всю мою семью, к нам и особенно ко мне стали приклеиваться девчонки и всё повторяли «ты так похож. Ты точно не прототип?».
После миллионной такой фразы я все-таки сдался и решил прочесть книги.
Потратить пять дней на чтение пяти книг, когда у тебя впереди вечность, не очень жалко. Прочёл.
Критики стиля написания тут не будет. Я не литературный критик и не собираюсь отчитывать автора за стиль или нечеткость написания тех или иных событий. Тем более что лично никто из Калленов со Stephanie Morgan Meyer (я специально буду писать имена автора, актеров и прочих людей в оригинале) не знаком и не рассказывал ей никогда, как всё было. И есть.
Тут будет моя история. Моя настоящая история, а не те малость измененные события, которые имели место в моей жизни и были описаны в книгах.
Кому интересно, читайте, но я заранее предупреждаю – я не умею писать и никогда не собирался становиться писателем, несмотря на немалое количество образований, что я получил за прошедшие года. Имена я сохраню, так будет проще воспринимать то, что вы тут прочтете. Естественно, имена будут на адаптированном русском, иначе читать будет трудно, а я всё-таки на русскоязычном ресурсе, и это ставит свои условия написания.