Александр Терехов, "Немцы".
Про тяжкое бремя государственного управления в префектуре дефолт-сити.
Хорошая книжка.

— Знаешь угол Институтского проспекта и Руднева?— Да, — участок меж «генеральскими» домами, что опекал монстр, а потом продал «Добротолюбию».
— Там — население какое-то… — Гуляев прислушивался, долетают ли его камушки в колодец, на какой секунде раздается всплеск.
Населению (генералам и маршалам ВОВ) стройка не нравится: снесут детские площадки, кусты сирени, зажиточное обособление, знаки особых заслуг в виде тропинок и рощицы; вызывает у населения ненависть дом для богатых и наглых, без спроса сажаемый прямо под окна, загораживая вид на Ярцевские холмы и — весь белый свет; еще — Аллея Героев: старики, летчики и танкисты с шестидесятых годов взялись после естественной смерти боевого товарища сажать елочку с памятной табличкой — кто, и — вот уже аллея, за каждым деревом ухаживают остатки семей…
— В курсе.
— В понедельник застройщик попытался приступить, но проявлено недопонимание… А застройщик, серьезная компания, хорошо так стоит в городе…
— Понял.
— А скоро, как ты знаешь, большой праздник. Их позовут, — Гуляев подождал, «понял кого?», — там, — «понял где?», — отметить. И они собрались группой подойти к человеку, что их пригласил, и свое вот это, необоснованное, высказать… В такой святой день.
Дожившие генералы и маршалы, подкласс шаркающих, в наградной чешуе, когда Путин на кремлевском приеме юбилея Победы пойдет чокаться вдоль столов, сговорились захрипеть: товарищ Верховный главнокомандующий, остановите беззаконие, творящееся в Восточно-Южном округе, — там куплено всё и оскверняют память ветеранов…

— Завтра туда выезжает папа. В десять, — замами, главой управы не закроешься, монстр должен понравиться вонючим седобровым, а они в благодарность погладят Путину рукав, слезливо прошамкав (пусть один процент вероятности!) «нас префект уважает». — Должны быть средства массовой информации.
— Хорошо.
— Но такие… Объективные.
— Будут разные. Но напишут, как надо. И покажут.
Гуляев вздохнул — новое дело, как повернется?
— Успеешь? И сам это — оденься посерьезней, часики какие-нибудь. Префект на часы всегда смотрит.