ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

В Министерстве Безопасности всю ночь светилось одинокое окно. Сторож Митрич мучился бесоницей. Он допивал 46-ой стакан чая и грустно размышлял над стариковской долей. Как мало осталось радостей в жизни, как нудно влекутся серые дни.
Сегодня, правда, удача улыбнулась Митричу. Он заметил как министр, озабоченно шагая ко входу, мгновенно оглядевшись, сунул в урну газетный сверток. Запела в душе Митрича лихая нелегальная молодость. Он подтащил к урне кадку с пальмой, еще крепкими жилистыми руками выдернул растение, переложил в кадку сверток и водрузил пальму на место. Вскоре он уже сидел в своей сторожке, рядом валялась пострадавшая пальма. На столе перед Митричем лежали прекрасные почти новые тапочки.
Но размер! Острый взгляд старого разведчика сразу же заметил - тапки не налезут. Даже если смять задники и остричь ногти. "Ничего,- подумал Митрич, - зато жене будут в самый раз". Но привычка к аналитическому мышлению заставила вспомнить, что за долгие годы на фронтах тайной войны под легендой пассивного педераста, он так и не обзавелся женой. И уснула котенком в груди нерастраченная любовь. "Жизнь моя, иль ты приснилась мне?" - закручинился старый рыцарь плаща и кинжала.
За окном разливалась кровавая заря.
* * *
Нерасторопность сержанта Жумангулова сыграла с ним грустную шутку. Через сорок секунд айфон уже был в крепких руках лейтенанта Хряпова.
- Рано тебе, Тюлеген, такими игрушками баловаться. И по должности, и по званию. Служба собственной безопасности вопросы начнет задавать. Оно тебе надо?
Не прост был лейтенант Хряпов. Ох, не прост. И мудр. Не зря же он уже был лейтенантом, хотя до пенсии еще оставался целый год.
Любовно разглядывая айфон, Хряпов уже представлял как восторженно округлятся маленькие глазки Вальки из ХОЗУ. Но, все еще представляя ладную квадратную фигуру Вальки, Хряпов вдруг замер. По спине прокатилась ледяная волна мурашек.
На обратной стороне айфона была нацарапана надпись на русском языке готическим шрифтом: "Толику Страшнозайцеву от Сарайки Оккамы." И по кругу вилось "Судьба заставит нас расстаться, но не заставит разлюбить", и наискось "Вспомни наши дни в Вашингтоне."
Мозг Хряпова работал на максимально доступных ему оборотах, на лбу выступила испарина. Перед глазами маячила совершенно секретная утренняя ориентировка. "Сдать или не сдать? Вот в чем вопрос." - лихорадочно билось в черепной коробке. Можно получить орден, а можно и попасть в мясорубку. Начнут крутить: откуда, где, кто?
Дед Хряпова в свое время, пропив совхозных овец, попросил политического убежища в Монголии. Этот тщательно скрываемый факт висел всю жизнь дамокловым мечом над головой Хряпова.
Утопить айфон в канале? Но тогда придется топить и сержанта Жумангулова. А ну как не подчинится?
Решение полыхнуло высверком молнии. Убить сразу всех зайцев. Избавиться от айфона и подложить свинью Старшему Брату.
* * *
Бессменный Митрич поглядывал в окно, где уже на восьмой круг заходил непонятный мент с узкими глазами и приметной большой бородавкой на лбу в виде фаллоса. Когда загадочный служивый ринулся к переполненной урне у входа и начал что-то лихорадочно в нее закапывать, Митрич соколом выметнулся из двери и жестоким приемом из арсенала СМЕРШ пнул в оттопыренный зад.
Через минуту все было кончено. Руки Жумангулова были связаны его же ремнем, пуговицы на штанах оборваны и сами штаны спущены до щиколоток.
Лейтенант Хряпов наблюдал провал в боковое зеркало "лунохода". Трясущимися руками он завел двигатель и, повизгивая от предстоящего ужаса, поехал в Министерство внутренних дел.

(В этом месте у автора задергались в тике веко и щека. И он отложил в сторону перо от греха подальше.)

(Окончание следует)