когда тогда. Хаммонд играет, слушаю и пишу. Хожу по улице и слушаю, укладывая в ритм. Пассивная
агрессия, пустая от соли плотина, иду, слушаю и пишу. Сейчас закурю, что-то вспомню. Теперь редко
пару фраз подряд читают - в себе не уверены, что-то отвлечёт. Много неудачных клавиатур, без
верхних точек, как известно, труднее удержать внимание. Внешний лоск преобладает, образность
восприятия начиная с себя. Так внимательно смотрят, что, как на том избыточном свету, не
рождается ничего, кроме чужой воли. Всегда нужен враг, с другой стороны, с кем
противоборствовать. Иду по улице, голова с утра дырявая. Обычно люди так и живут, давно
подмечено, квадратная голова - сгладь чуждую. Одна - розовая. Стоит, ожидая автобуса,
отворачиваюсь, не хочу. Хоть полчаса следующего ждать, как то, собственно, и вышло. В автобусе
знакомый какой-то тембр, поворачиваюсь - может быть до точки назначения доведёт, не довёл, но
наводчик - точно. Чем ближе к лесу, тем вернее дышу. Синие борта тряской подвески. В доме
круглое окно. Зря, никому не досталось, общая лестница. Максимально усложняю маршрут, отмечая, в
каких подворотнях заявить непричастность к выбору. Местами похоже на как везде. Грустно, как
дежавю. Только осознанность гасит - ты всегда так идёшь, просто. Невнятные объявления, левые
рожи по периметру, компьютер, уровень восемьдесят пять шесть семь лет года. И ноги проскакивают
лишний шаг, прежде, чем ты его запишешь. Дальше продолжать? Нашла нужное здание, на входе
уронила шапку, пытаясь из волос сделать причёску. Прошлась между стеллажей, многое (sic!)
отметила, а по большей части, нет. Умный человек, больше для меня в тот момент похожий на
предмет страдающей скептицизмом мебели, мне сказал. Было грустно, но не обычным образом, больше весело.
Но, думаю, тридцать тысяч. Обошла здание кругом, захолустье, напротив - пруд. Пожарная
часть, белая стена парковки - прекрасный фон для инстаграмма, не воспользуюсь, а черноту и
подавно с собой не беру. Через магазин отправилась в лес, храня бутылку, помня о Дике Френсисе,
- пригодилось, милиция конная (с), дамы на меня смотрели долго. Добралась не снижающим бодрости
шагом до твёрдых деревьев, спряталась, выпила. Почему-то думала о группе Продиги, откликались
имена. Ну, потом Флинт умре, до деревни дошло, все об этом теперь знают. А мне ещё было стоять в
лесу, смотреть на чужие замёрзшие следы, и закладывать в них пустую бутылку. Потом дом, отъезд
от намеченных планов, отключённый телефон, пара несмешных комедий, и всё. И всё.