|
Высокие тополя чихают пухом на землю. Вязкая акустика воздуха. Деревья по такой жаре не способны шелестеть. Они издают изредка какие-то сухие низкие шумы, но эти шумы не трогают сердце и не задевают мозг. Тишина. Прислушиваешься к звукам не извне, а изнутри. Эта практика долгих размышлений в одиночестве учит различать все те качества тишины, которое нетренированное ухо воспринимает с одинаково глупым видом. Вслушиваешься и вдруг улавливаешь как поёт Ницше, как ветер колышет заросли утомлённой культуры, как танцующий Шива в танце созидая мир, схватывает всё отжившее, гнилое и захиревшее, унося ввысь под чарующую музыку третьего акта "Тристана и Изольды", как Дионис гуляет от Индии к Греции, смакует эту оригинальную метафору вечного возвращения и Терпсихора мягкой грациозной походкой шествует впереди всех муз с лирой в руках. И с самого рождения трагедии хочется не покидать сферу дионисийского, пытаясь выскользнуть из-под гнёта понятийных конструкций. Это ситуация тени, движение мысли приводит к абсурду, в основе этой песни лежит диалектика, уничтожающая саму себя. Ибо всякую мысль следует оценивать по тому, что она сумела извлечь из страдания. Страдать – не значит ли это быть поражённым в том, что имеешь, поскольку то, что ты имеешь, конституирует то, что ты есть? Что такое я? Это моя жизнь, на сей раз выступающая против самой себя и имеющая единственную привилегию отрицания, к ситуации, когда мысль ограничивается мышлением, а оно, в свою очередь, лишается всякого смысла, превращается в исповедь, в изгнание бесов, в травлю своих тараканов, в набор абсолютно личных пароксизмов, когда философия превращается в пытку мыслью. Мыслью, которая пожирает себя, но, вопреки - или благодаря - этим повторяющимся приступам каннибализма, остается в живых и даже ухитряется цвести, вырабатывая сложнейшие интеллектуальные формулировки для одного интеллектуального тупика за другим. Какой же прок переходить от одного неудобного положения к другому, всегда ища смысла там же, где потерял? Но в глубинах своего ума ты продолжаешь своё одинокое блуждание, вперёд, всё дальше и дальше к горизонту, ища тот город, что расположен за твоей спиной... |