Попытки удешевить психоанализ путём отказа от психоаналитика (помнится, за это пуще всех ратовала Хорни) ущербны вовсе не тем что оставленный наедине с собой клиент разобраться в самом себе якобы неспособен, ибо является профаном в психологии – это он сделает лучше любого аналитика – и даже не отсутствием эротики, хотя оно весьма огорчительно, но утратой мистического ореола. Когда начинаешь копаться в себе – получается заурядно и скучно. Поверхностные пласты в любом случае доминируют над глубинными. Даже если у вас получится высветить кусочек бессознательного, оно будет видеться сквозь призму стереотипных когниций, т. е. ему всегда будет недоставать трансцендентного привкуса.

Это как яму копать. Чтобы докопаться до нижних слоёв надо сперва снять верхние. При этом яма воронкообразна. Чтобы обнажить маленький фрагмент глубинного слоя надо раскопать многократно больший диаметр верхних пластов. Психоаналитик же выступает в роли медиума, имеющего способность непосредственного общения с вашим бессознательным. Метафорически говоря, он подобен бестелесному духу, беспрепятственно проникающему сквозь верхние слои грунта.

Отсюда мораль: успешный психолог должен изображать из себя пророка. Рациональный или формальный авторитет всегда уязвим для критики. Быть умнее и опытнее клиента безусловно полезно. Обладание этими качествами безусловно возвеличивает психолога в глазах клиента. Но предполагать что психолог сможет выступить экспертом во всех клиентских проблемах по меньшей мере самонадеянно. Специфическую ситуацию своей жизни клиент всегда понимает лучше. Предъявление статуса тоже полезно, даже в большей степени чем предъявление мозгов, ибо, во-первых, освящает любое суждение (неважно истинное или ложное) авторитетом классиков (у которых можно раскопать при желании любую истинную и любую ложную идею), во-вторых избавляет психолога от необходимости доказывать интеллектуальную состоятельность непосредственно клиенту, поскольку она уже доказана на экзамене при получении ксивы. Но рано или поздно до клиента доходит что ксива служит не более чем прикрытием для личных проекций психолога. Только в одном клиент не может и не хочет состязаться с психологом – в мистическом постижении своей души. В рациональном – может и хочет. А в мистическом – нет. От мистика же требуется буйная фантазия, самоуверенность и бессовестность, но в то же время чутьё и проницательность чтобы просечь какие интерпретации клиент схавает, а какие примет в штыки.

Парадоксальность ситуации в том что клиент приходит к психологу не ради мистики, а ради решения проблем. Соответственно, психолог должен вести ролевую игру с двойным содержанием. На внешнем плане – рациональный дискурс о том что клиенту надо сделать во имя преодоления его жизненных трудностей. На скрытом же – пифийство. Мастер психоанализа должен владеть обоими этими искусствами, а кроме того – умением вплетать одно в другое. Профанство же заключается не только в неспособности дать дельный совет, но также в непонимании самоценности мистики, в идее-фикс откопать в бессознательном ключ к разрешению проблемы.

Дружеские разговоры "за жизнь" тоже страдают отсутствием мистического компонента. Поверхностный план разрешения проблем является в данном случае единственным. Сам формат "дружеских" отношений предполагает осязаемую и преимущественно утилитарную рациональность (помощь в беде, вместе по бабам и т. п.), во что мистика, естественно, не вписывается. Впрочем, дружеские беседы всё же лучше самоанализа возможностью обмена жизненным опытом.

Наоборот, в эротике мистика занимает важное место. "Настоящей" любовью считается любовь "ни за что", любовь "просто так". Под такой любовью на практике подразумеваются две вещи. Во-первых, нежелание сообщить человеку за что мы любим его на самом деле. Во-вторых, любовь к трансцендентному Я этого человека, которое может соответствовать его бессознательным пластам, а может быть продуктом нашего воображения, в типичном же случае представляет смесь того и другого. Не-сексуальная часть эротического отношения содержит в себе не только мистику, но также приязнь к вполне реальным и перцептабельным качествам, как то особенностям внешности, характера, ума. Последние, строго говоря, весомей, но мистическое отношение катализирует чувства, без него они представляются слишком сухими, рациональными, недостаточно пылкими и горячими, одним словом "ненастоящими".

Мистика в эротике и мистика в психоанализе значительно отличаются друг от друга. В первом случае мистическое ищется в партнёре. Во втором – в самом себе, но при посредстве партнёра (т. е. психолога). Собственное бессознательное психолог клиенту никогда не откроет, потому что это подорвёт его статус и сделает уязвимым, да клиенту это и не надо, он интересуется собой и своими проблемами.

Способов постижения мистического в эротике два: диалог и ебля (а лучше сочетание того и другого). Первый долгий, но общедоступный. Второй – быстрый, но табуированый. В диалоге объект эротико-мистического отношения побуждается вопросами к рассказыванию, раскрытию себя. Ебля же эксплуатирует то обстоятельство что неуловимая мистическая сущность партнёра заключена таки в его телесную оболочку, а посему познание этой сущности логично осуществлять через познание последней. В этом случае демистификация объекта начинается снятием с него одежды и заканчивается проникновением в него (или его поглощением). При этом взаимодействующие в когнитивном процессе органы являются не просто проводниками в мистическое, но, судя по всему, содержат его в себе, поскольку их-то больше всего прячут от посторонних глаз.

Осуществление эротического сближения имеет двоякий результат. С одной стороны, мистическая личность партнёра частью растворяется, а частью становится обыденной. Отсюда возникают пресыщение и разочарование. С другой стороны, какая-то часть этой личности остаётся непостижимой и затягивающей несмотря на все когнитивные процедуры. В этом предельном проявлении эротический импульс становится мортидным. Единственный шанс познать объект до конца, добраться таки до его мистической квинтэссенции – подвергнуть этот объект деструкции и поглощению, т. е. совершить в отношении него акт каннибализма. Об этом весьма красочно рассказал Зюскинд в "Парфюмере", нам же остаётся добавить только ту банальность что столь разрушительное влечение, естественно, табуируется и вытесняется. Существует даже природный механизм его сдерживания – оргазм, благодаря которому когнитивная недоудовлетворённость сводится на нет нарастающей сонливостью.