- Мама…
- Ну что опять?
- Мам, показать тебе мой рисунок?
- Потом, потом…

Маленькая девочка прикусила влажную губу, склонила голову набок и снова стала водить карандашом по бумаге усердно и сосредоточенно. В кофейных глазах ребенка мелькнула искорка, которая всегда напоминала ей Его. Или скорее того, кого на самом деле у нее никогда и не было. Или был, но тот, который никогда ей не принадлежал…

- Ну, давай я посмотрю, только быстро! - сказала она, почувствовав, как холодок прошелся по коже вместе с сознанием отчужденности между ней, дочерью… и им…

Эта отчужденность и непонимание, мелькавшая в глазах ребенка, тот взрослый огонек, от которого ей становилось не по себе и хотелось бежать, была … частичка Его. Потому что он тоже ее не понимал. Даже когда уходил. Потому что она не плакала, не кричала и не просила его остаться, не умоляла его не уходить. Он сказал, что уходит, и собрал вещи. А она просто улыбнулась и сказала, чтобы он не забыл забрать пальто из химчистки и не забыл оставить воспоминания у нее, потому что иначе он будет одинок даже с той, к которой уходил. Но он не понял ничего и точно в таких же кофейных глазах мелькнул такой же огонек отчужденности и непонимания…

- Что это?
- Это ты…
- Похоже на ангела…
- А кто такие ангелы?
- Потом расскажу…
- Расскажи сейчас! - упрямо настаивала девочка, слегка смяв рисунок, который уже потерял для нее всякую ценность.
- Ангелы… Это помощники Бога… У них есть крылья…и они умеют летать… Впрочем, они похожи на людей…, но они помогают им… Ангелы заботятся о людях… Они наши ангелы-хранители… Как и ты мой ангел… Мой маленький ангел, который пришел спасти меня однажды…
- Но ведь у меня нет крыльев… Значит я не ангел…
- Ты уже спасла меня, моя маленькая, когда появилась на свет… Однажды ты расправишь крылья и взлетишь…, высоко-высоко…

Простишь ли ты меня, мой ангел? Нет. Она знала что стена, которая разделяла ее с дочерью, была
неразрушима. Так было и с ним. Слишком много преград, слишком много слов…
А однажды слова закончились… Он ушел, так и не прочувствовав ее до конца, а она через несколько месяцев выпустила на свет то, что так долго колотилось между ребрами и жило под сердцем. Ей казалось, что она обманула его тем, что скрыла боль, не сказала про дочь… А на самом деле, она обманула саму себя. Теперь она ласкала свое прошлое, слегка поглаживая девочку по волосам…, а он держал где-то в своих объятиях будущее…

- Мам, а почему ты плачешь?
- Я тебя люблю…
- И я… А хочешь, я еще нарисую ангелов?
- Хочу… Только не грызи карандаши и грифель…

Она его любила… Очень. Поэтому и отпустила. Потому что когда он уходил, выглядел счастливым. Он был, как ей показалось счастлив,…когда уходил от нее, от будущего с ней, от ее любви… Он остановился в проеме двери и заглянул ей в глаза. Это она помнит хорошо….:
- Ты хочешь мне что-нибудь пожелать? – спросил он, все еще пытаясь понять ее, увидеть боль, мольбу о том, чтобы он не разбивал ей сердце, не бросал, не уходил… Она тогда пожала плечами и улыбнулась:
- Хочу… Я желаю тебе удачи… Только не ешь цитрусы, ты же знаешь как тебе потом бывает плохо…
А он ничего не понял. И еще раз посмотрел на нее, гордую, независимую и почти одинокую. Или свободную? В ее глазах была лишь тень тех самых слов, которых ждал он, но которые она никогда не произнесла бы вслух. Потому что слова не смогли бы его остановить. Слова даже не смогли бы сделать ему больно. Слова уже ничего не могли…
- Я желаю тебе счастья, любви…- растерянно пожелал он ей и ушел. И она закрыла дверь. А когда он уже вышел на улицу ее голос окликнул его. Он обернулся. Бросил довольный взгляд на нее, закутавшуюся в собственную гордость и прятавшую за ресницами боль. Он думал, что она сейчас будет говорить то, что он хотел слышать…
- Я забыла… Это тебе… На День Рождения… Другого случая уже не привидится… И она заботливо всунула ему подарок между его вещами. – Ну… Теперь все…
И ушла. А у него появилось чувство, что это она уходит от него.

- Мамочка…
- Да, милая…
- Уложи меня баиньки…
- Пойдем…

Ребенок засыпал. Она смотрела, как в полудреме улыбается частичка Его… Ее… Их…
И тишина… Ночь повисла на карнизе, перекрасив белую занавеску в грязно серую. Биение спящего сердца дочери она чувствовала даже сквозь фланелевую пижаму. Своего она не слышала. Оно растворилось с безмолвной пеленой осенней ночи. Точно так же, как тогда, когда она всучила ему подарок у подъезда…:
- Почему ты пожелала мне удачи? Почему ты не пожелала мне счастья? – спросил он, когда она отсчитала ровно девять шагов прочь от того, который уходил от нее навсегда.
Она обняла себя за плечи и, обернувшись к нему, сделала ровно один шаг навстречу. Он прошел к ней ровно остальные восемь, чтобы понять ее…, чтобы суметь найти в ее глазах отчаяние и потерю…, чтобы увидеть ее слезы… Которых не было…
- Ты не знаешь что такое счастье и любовь… Поэтому ты уходишь… Человеку не познавшему это, я могу пожелать только удачи… Удачи в поисках нового…
- Подожди! Ты не хочешь мне ничего сказать?
- Хочу… Не возвращайся…. Никогда. Даже если я когда-нибудь тебя об этом стану умалять…
- Почему ты просишь меня о таких вещах?
- Я учусь тебя ненавидеть…
И он запутался. Он опять ничего не понял. А она улыбалась, смотря ему прямо в глаза. Смело, с достоинством,… без боли… И ушла. Навсегда.
Ушла учится не ждать звонков, не ждать шагов… Ушла в пустой дом, в котором осталась боль и две чашки остывшего чая… Ушла прощать… Ушла туда, где каждую минуту стрелки на часах нашептывали его имя… Ушла туда, где на ржавых листьях были слезы дождей…, туда, где ветер прятал за тучами скомканное солнце… Она ушла к нему… К тому, кого на самом деле у нее никогда и не было. Или был, но тот, который никогда ей не принадлежал…


- Мама… Почему ты снова плачешь?
- А почему ты не спишь?
- Я услышала как ты плачешь и проснулась…
- Я не плачу… Спи мой ангел… Пусть тебе приснятся сладкие сны…
- Мамочка… - ласково провела ладошкой по руке матери девочка… - У тебя что-нибудь болит?
Она посмотрела на дочь…: небрежно разбросанная челка на лбу, большие кофейные глаза, в которых сквозит непонимание…
- Нет… Все пройдет… Я просто хочу спать… И ты спи… Сладко – сладко…
- Мам…, я тебя спасу…
- Конечно спасешь, милая… А теперь спи, уже поздно….
Девочка протерла кулачком сонные глаза, и улыбнулась… Ее глаза снова сверкнули, но уже без стен отчуждения и непонимания…, но она этого не заметила. Просто потушила свет и вышла из комнаты.

- Маме плохо… Я должна ее спасти…, потому что я ангел! – сказал ребенок плюшевому мишке, и поцеловала его. – Я ангел-хранитель мамы!
В два счета девочка забралась на подоконник по батарее, как делала это обычно, когда грустила…, когда видела, что мать украдкой смахивает слезу..., чтобы смотреть на улицу, на людей, на небо и рисовать в напотевшем от дыхания стекле снежинки на стекле.
Сейчас, она без труда открыла окно. В лицо ударил зимний ветер, смахнул челку с ее лба, и, пройдясь по комнате, задев картину на стене, с шумом хлопнул дверью.
- Тсссс… - прижав палец к губам, обратилась девочка к мишке, который лежал под ее одеялом с кукольными глазами и не понимал происходящего. – Я умею летать! Ангелы умеют летать!

- Что ты делаешь? Почему ты не в пастели? Слезь с окна!!!
- Я спасу тебя, мама… Мама, я ангел!

Крики. Два крика. Один из них подобный шепоту и чтению молитвы на латыни… И другой…, крик звериный, рёв, взрыв…
И тишина…