После своей смерти я хотел увидеться с разными людьми. Со многими из них я хотел говорить - так, чтобы слушать и не отвечать и видеть их насквозь. И знать, что они хотят от меня услышать и ничего не сказать в ответ. Чтобы улыбнуться на прощание, когда они выжидающе остановят взгляд на моих немигающих глазах. Чтобы остановить этот миг навечно. И чтобы они помнили мою улыбку в суете жизни, их жизни, и были теми, кем никогда не стал бы я. Серьезными взрослыми людьми, знающими, что жизнь проста и легка, как дуновение ветра, а речь не более важна человеку, чем лепет ребенка через пару лет от рождения. Каждую секунду человек обретает себя в новых мыслях, поступках, движениях. Его душа умрет только тогда, когда перестанет быть душой ребенка. Ведь, когда ребенок был ребенком, он не знал того, как пошло искажен смысл любви. Потому что любил чистоту и тепло прикосновения матери, любил ее запах, любил сильные руки отца, и нежный поцелуй мамы перед сном. Когда ребенок был ребенком, он не превращал свой счастье в худшее из несчастий, он радовался каждому моменту жизни и каждому лучу солнца. Просто однажды родился ребенок, а потом умер человек - это был старик.
После своей смерти, я понял, что все равно умер бы ребенком. И потому, что не могу быть стариком, делюсь своим счастьем и теплом, которое получаю от многих вещей, с теми, кого люблю. Как я считаю, люди должны жить любовью, должны умирать любовью. Они не должны искажать смысл любви, не ради того я умер.

Первый раз я видел его где-то среди немногих людей, что поняли смысл моей смерти. Которые увидели мою смерть и не смогли жить прежней жизнью. Моя история была не первой у него. Но это не важно. Если что-то заставило изменить хотя бы мнение одного человека обо мне, значит мне стоит хоть ненадолго остаться в этом месте. Конечно, после своей смерти я следил за людьми. Но это более ранняя история моего создателя. Я не хочу вам навеять скуку или заставить думать о себе, как о плагиаторе чужих мыслей. У меня полно своего багажа в голове, от которого, на самом деле, я был избавлен при рождении. Ой-ой-ой. Я не помню себя таким, кем пришел в этот мир и даже таким, кем предстал в ваших экранах и мониторах. Я теперь участник другой истории, потому что хотел бы рассказать об одном человеке, испугавшем меня своими грустными мыслями. После своей смерти, раз уж я умер, хотел поставить перед собой цель помочь каждому, кто увидел во мне большее, чем был я в действительности. И, конечно, я познакомился с этим человеком, потому что он видел во мне то, чего я никогда не представлял в действительности. Он поверил в мой образ, иное существование. А я не хотел оставаться легендой, потому уцепился всеми силами за возможность отразить жизнь кого-то другого, близкого мне, а, наконец, не себя самого.

Беда в том, что я так и не смог узнать его имени. Я говорил с ним мыслями и чувствами - словами говорил он один. Он говорил, что устал и не имеет больше сил, чтобы бороться. Ему казалось, что все портит и теряет лишь одним прикосновением. И что не имеет цели, что хочет разделить свою жизнь с другим человеком, но не имеет ни настоящего друга, ни любимой девушки. О девушке он говорил, как о спутнике жизни, как о родственной душе или совпадении противоположностей. Я, если честно, не понял, но знал, что он имеет в виду.

Однажды ночью я увидел его девушку в распахнутом окне. Ее распущенные длинные волосы трепал ветер, а лицо освещал лунный свет. Я боялся спугнуть девушку своим присутствием. Но они были похожи чем-то неразличимым. Сперва я принял ее за другую. Но, посмотрев внимательнее, убедился в решении - да, это может быть только она. Девушка повернулась спиной и, подумал, что не смогу рассказать ему большего. Но она легла спиной на подоконник, а волосы теперь свешивались вниз, словно какая-то русалка, загоравшая на скале, только под Луной. Я подумал, что мой примитивный разум не в состоянии передать ему даже в чувствах то, что он хотел бы знать об этой девушке. Поэтому бросился в лунном свете по линии границ между городами, чтобы рассказать все ему.

И поэтому я остался только частью его недописанного рассказа, частью его недосказанных слов. Доказывая своим появлением лишь одну истину: он еще не готов писать от лица другого человека и не готов писать истории с сюжетом и диалогами. Но, что известно мне о том, к чему он готов, а к чему не готов? Что мне известно о том, кем он был и кем стал? Мне ничего не известно. Ведь я даже не смог узнать его имени. Единственное, что я смог - это рассказать о девушке. И не важно, как он называл меня - Том или Ник. Это был не я. Возможно, это был он сам. Это была его история. А я остался на кинопленке. Или на компакт-диске. Или в его воображении