Сладострастная отрава — золотая Брич-Мулла,
Где чинара притулилась под скалою, под скалою.
Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы, Брич-Мулле,
Брич-Муллу, Брич-Муллою.

Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы, Брич-Мулле,
Брич-Муллу, Брич-Муллою.

Был и я мальчуган, и в те годы не раз
Про зеленый Чимган слушал мамин рассказ.
Как возил детвору в Брич-Mуллу тарантас,
Тарантас назывался арбою.
И душа рисовала картины в тоске,
Будто еду в арбе на своем ишаке.
А Чимганские горы царят вдалеке.
Но прошло моё детство, и юность прошла,
И я понял, не помню какого числа,
Что сгорят мои годы, и вовсе дотла,
Под пустые, как дым, разговоры.
И тогда я решил распроститься с Москвой,
И вдвоём, со своею ещё не вдовой,
В том краю провести свой досуг трудовой,
Где сверкают Чимганские горы.

Сладострастная отрава — золотая Брич-Мулла,
Где чинара притулилась под скалою, под скалою.
Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы, Брич-Мулле,
Брич-Муллу, Брич-Муллою.

Мы залезли в долги, и купили арбу,
Запрягли ишака со звездою во лбу.
И вручили свою отпускную судьбу
Ишаку, знатоку Туркестана.
А на Крымском мосту вдруг заныло в груди,
Я с арбы разглядел сквозь туман и дожди,
Как Чимганские горы царят вдалеке,
И зовут, и сверкают чеканно.
С той поры я арбу обживаю свою,
И удвоил в пути небольшую семью.
Будапешт и Калуга, Париж и Гельгью
Любовались моею арбою.
На Камчатке ишак угодил в полынью,
Мои дети орут, а я песню пою.
И Чимган освещает дорогу мою,
И безумно прекрасен собою.

Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы, Брич-Мулле,
Брич-Муллу, Брич-Муллою.

(С) Татьяна и Сергей Никитины