Снова похолодало.
Не люблю когда холодно. Наверное, если говорить откровенно моя жизнь делиться здесь на «холодно» и «терпимо». Роджер глядя не меня, конечно, потешается немного, но в пределах разумного. Вот так сидючи в теплых носках с чашкой горячего чаю на кровати, я размышлял о вечном. Я пускался в такие демагогические дебри, что ко всему привычный Тэйлор временами хмурил брови, отчего его милый лобик, обрамленный локонами золотых волос, делался задумчивым, и на нем появлялись морщинки.
Рядом с ним на ковре сидела девушка совершенно дегенеративного вида. Она временами похихикивала и кивала мне головой, мол, да так она и думала, хотя мне казалось, что у этой красотки не может быть сотрясения, а тем более мозга.
Меня понесло. Я не знаю, чего я собственно так завелся, может оттого, что мне на время удалось согреться при помощи чашки чая? Роджер был так озадачен моей пламенной речью, в которой, как мне позже стало известно, английские слова перемежались с непонятным наречием, которое позже окрестили магией вуду. Зато, окосевшая дегенератка казалось, подмигивает мне всем своим лицом, понимая каждое слово, сказанное мной. Я проникся к ней глубочайшей нежностью, хотя бы за то, что эти маленькие морщинки раздумий не портили ее дегенеративно-пьяной мордочки.
Ее носик был заострен как у лисички, казалось, вот сейчас она поведет им из стороны в сторону и у нее появятся настоящие усы, а глазки из сбледнувше-серых станут глазками-пуговками…
Я стряхнул наваждение.
- Роджер, что ты добавил в мой чай? – беззлобно поинтересовался я, на что тот глуповато хихикнул и развел руками, мол, сам не знаю, хотя я, кажется, начинал догадываться…
Я устал пересказывать историю связанной с полицией Скотланд Ярда, тем не менее, повторюсь еще раз. Дело в том, что все мы естественно были не равнодушны к травке, ну и нередко покуривали на репетициях и просто так. Кто-то из добродушных и доброжелательных соседей, должно быть устав от моих божественных песнопений заявил на нас в полицию. Самое страшное, что нам могло грозить это штраф за нарушение тишины и спокойствия, если бы ни трава! Предприимчивый Роджер просто ссыпал канабис в заварник, а остатки швырнул Брайану в тесто, дескать мята…
Полицейским это было в принципе по барабану, ну попили чайку, посмеялись и ушли, даже не взяв с нас денег, а вот как нас потом с чайка колбасило… … …
Сдавалось мне, что это и были остатки той самой «заварки».
Выговорившись, я поставил чашку на журнальный столик, закутался в плед, потому что теплее за окном не становилось, и в полудреме слушал щебетание Лисички (так я прозвал про себя новую девушку Тэйлора) и Роджера, кажется, в комнате был еще кто-то, но это не имело никакого значения. Скорее всего, это был все же не Мэй, поскольку уж Мэя бы я точно заметил и запомнил, он занимал гораздо больше места, чем все прочие обитатели и гости сквота на Деграсси.
Проснулся я опять же от холода. Какой-то дегенерат догадался открыть форточку, чтоб его с новым годом налоговый инспектор поздравил! Стуча зубами, и дрожа, я пробрался к окну и закрыл форточку. Теплее не стало. Я вернулся под теплое оделяло. Рядом без задних ног дрых Тэйлор, кажется, ему было абсолютно все равно, что я тут, между прочим, замерзаю! Не долго думая, я осторожно приподнял край его одеялки и самым наглым образом прижался к Детке. Тот заурчал как довольный котяра, должно быть, принимая меня за ту Дегенератку, которая испарилась точно эфир, а мне то и надо было, ведь он был теплый как батарея в начале осени! Уткнувшись в теплое плечо новой грелки, я быстро вернулся в свой любимый сон про море, солнце, облачка.

Пробуждение было приятным. Детка обнимал меня трепетно и нежно. О, что это была за чудная картина! Мы словно 2 слепых кутенка в носочках! Не расчесанные, с заспанными физиономиями, еле продрали глаза.
- Фредди, скажи мне честно, - начал Роджер и тон его мне не понравился, он портил всю идиллию, и, кроме того, совершенно не вписывался в мою картину наступающего утра, которая прямо вот так, взяла и треснула по шву! – Скажи мне честно, ты пытаешься меня совратить?
Что вы! Как можно! Как, ну объясните мне, может такое статься, чтобы я чистое и непорочное существо, не имеющее никаких других мыслей, кроме как согреть свое бренное тело, и имеющий лишь одну мечту – после смерти стать белой коровой, мог вообще подумать. Нет! Допустить мысль о том, что могу соблазнить самого миленького ударника, самой великолепной группы, с самыми длинными ресничками, тонко очерченным ротиком, девчачьим личиком и золотыми волосами? Да ни в жисть!
- Что ты такое говоришь? – возмутился я, как будто речь шла о чести ордена Меровингов, - неужели ты, прожив со мной под одной крышей два года, до сих пор не понял, что моя тонкая душевная организация…
- Ты демагог хренов, - грубо прервал он мои душевные излияния, - я вчера всякой хрени на 10 лет вперед наслушался, сегодня я хочу спать, а ты мне мешаешь!
- Вот как! – я надулся, - вот значит, как ты ко мне относишься! А если я заболею и умру! Что ты тогда делать будешь? Вот простужусь, заболею и умру! – я чихнул для полной убедительности. Простите, граждане, а что бы вы сделали, если бы ваша грелка высказывала вам свое «фи», по поводу того, что вы ей собственно греетесь? У меня просто не было выбора!
- Ладно, - сдался он, - только, чур, не приставать! – эх, несмотря ни на что он все-таки любит меня! Он боится меня потерять!
- Хорошо, - примирительно улыбнулся я, - какой там приставать? Я отрубился сразу же. Это еще простите, кто к кому приставал! Я-то не знаю чего там происходило в его воспаленном мозгу пока я дрых, как 100китайцев!
Нет, я не идеал, ну что вы? Я, конечно, бывает, люблю покобениться, но, обычно не нарушая известных границ. К тому же последний раз я кобенился по поводу пищи, что вообще-то свято, сами ж понимаете, одной духовной организацией сыт не будешь. Однако то, то я отверг с удовольствием схомячил Дикки, а Бришка был слишком занят своими звездными расчетами, чтобы готовить что-то еще, вот так мы с Деткой и остались без обеда! Теперь я кобенюсь в меру. Чисто для того, чтобы показать кто в доме хозяин. Да и как говорят, мне добавляет это некий шарм… да, дорогуша, я весь такой обворожительно-прекрасный!
Где-то в пол второго пришел Брайан, интересно, а он вообще спит когда-нибудь? Велел всем вставать (все, это нам), по-моему, потрясающее хамство! Тут нужно отметить, что кобениться начал Тэйлор. Скорее всего, он уже понял всю прелесть обитания меня в столь непосредственной близости к нему, поскольку никак не хотел отцепляться от меня, когда я попытался выбраться и проследовать за Бришей на кухню, ведь завтрак был для меня святым ритуалом!
Впрочем, с некоторым трудом, ценой моей чудесной фланелевой кофточки с надписью «Moon Light» мне удалось-таки высвободиться и, ступая босыми ногами по холодному-холодному полу передислоцироваться на кухню.
- Вы что с ума сошли? День на дворе, а вы дрыхните как два ленивца.
- Я не дрыхну, я накапливаю силы! - с гордостью заявил я, тряхнув копной спутанных волос.
- Оно и видно, - саркастически усмехнулся Мэй, - сейчас что-нибудь приготовлю двум трогладитикам, странно, похоже Джонни никто покамест не считал, а следовало бы…
Да, он всегда называл нас так, или желудками с глазами, хотя как такое возможно? Уж он-то своим ученым мозгом мог бы понимать, что мы вовсе не похожи на это странное создание, если бы оно вообще могло существовать. Или хуже того, он говорил, что мы два спиногрызика, что, в общем, тоже было ложью от начала и до конца, во-первых, спину ему мы не грызи, и, во-вторых, мы вообще ничего против него не имели! Он-то всегда обижается, когда мы зовем его селедкой в целлофане, или там глистой в скафандре… так он думает, что нам не обидно, да?
Ну да ладно, все перепалки потом, главное это чудесный ЗАВТРАК!
На чарующий аромат свежесваренного кофе приполз Тэйлор, откуда-то выкатился Джонни и парочка совершенно непонятных субъектов, среди которых вчерашней Дегенератки отчего-то не оказалось, а мне было ужасно интересно посмотреть на нее при свете дня! Но, смею заметить, что данный вопрос мучил меня не очень уж долгое время. Немного повыпендриваясь перед остальными я с удовольствием вкусил плоды трудов Бриши. И принялся готовиться к новому творческому дню.
Особое внимание сегодня я уделил глаза, ведь глаза это в принципе зеркало души. Так вот, дабы душонка выглядела по приличнее мне пришлось применить современный подход к маскировке ее слабых сторон. Девушки это называют мэйк апом. Следующим этапом моего перевоплощения в человека стала подборка костюма, что мне, нужно сказать удалось не без труда. Я с полчаса раздумывал, какие же мне одеть брючки к этой чудесной шелковой рубашечке? Вот эти в тон, или те на несколько оттенков светлее, потому что в них мои ноги смотрятся эффектнее? Ох, иногда конечно, даже я сам от себя устаю… что и говорить? Тяжелый у меня характер и блядская походка. Как-то вот был случай я очень устал после очередного концерта, пришел домой, плюхнулся на кровать, на которой были в беспорядке раскиданы какие-то конспекты Бриши, или что-то вроде того, так я пол часа не мог решить занять мне позу поудобнее или все-таки встать и убрать их? Такой уж я человек, ага.
Так вот, приведши себя в порядок, я кое-как распихал, на ходу засыпающего Роджера, который одним глазом спал, а вторым караулил половинку бутерброда, которая еще торчала из его тонко очерченного ротика.
Мы не стали с ним особо церемониться, пусть доспит по дороге! Посему Дикки доел бутерброд, мы загрузили Детку в раздолбанный судьбой и мною пикап и поехали на студию.
О! Это была песня. Вы представляете себе нашу студию того периода? Вот-вот, там не хватило бы места даже поставить 4 стула и разом повеситься, а вы говорите! Тем не менее, нам разрешалось там писать свои гениальные творения, но при условии, что эта халупа больше никому не понадобиться!
Ок, сказано - сделано. Как славно было, что наш закуток был никому на фиг не нужен, как замечательно было иметь таких знаменитых соседей, играющих в стиле Iron Maiden и раннего Marlin’a Manson’а (не имеет никакого значения, что некоторых из них могло, как единиц музыкальных товариществ тогда не существовать)…
Нашей радости по поводу всех этих событий просто не было предела, учитывая наши слабенькие усилители, и не ахти какие инструменты.
Чаще всего на записи было слышно нечто нечленораздельное, кое с титаническими трудами пытался превратить хотя бы во что-то наш звукорежиссер, который к слову, поклялся, что застрелиться после очередной «записи», но так и не выполнил своего обещания, потому что сошел с ума. Мелочи жизни, с кем не бывает?
Мы приехали на студию.
Перед тем как приниматься за репетицию ранее написанного материала, мы таки разбудили Тэйлора, выпили с соседями за знакомство и послушали их новый альбом. Где-то в шестом часу вечера мы, наконец, добили пару песен. Хорошо, что свет не отключался через каждые 10 минут, как в прошлую среду, так что к полуночи мы с горем пополам кажется, изваяли шедевр, кроме того, записали три или четыре трека. Да! Я чувствую, еще немного и о нас заговори весь мир! Но пока этого не произошло, нужно было думать и о хлебе насущном, и об учебе рядом сидящих, и об огромном количестве вещей, которые не имели никакого ко мне отношения, нелегко быть все-таки королем, а тем более таким гениальным, как я!
Как всегда в сквоте собралась толпа народа, ожидающего шоу. Брайану нужно было еще готовиться к какому-то астрономическому зачету, посему мы выгнали страждущих, объяснив им, что кина не будет, поскольку выпивка кончилась. Пусть с неохотой, но публика все же оставила нас в покое. Бриша чего-то там вычерчивал, согнувшись в три погибели над калькой и ватманом, а Тэйлор меж тем, никому не мешая, отрабатывал новую партию, а я читал. Мне нравилось представлять себя всеми героями сразу, анализировать трагические образы… оставлять туфли на платформе! Ах! Чистота авторского слога! Ах! Поэтичность прозы! «Искусство это мое призвание, я всегда это знал», - подумал я, почесав пятку, и ненароком окинув взглядом своих товарищей.
Дикки тщетно пытался учить чего-то, Бриша кажется, выполнял чертеж атомной бомбы, которая должна была разнести установки Тэйлора к чертовой матери, ну а Детка спокойно продолжал играть, не обращая внимания ни на Бришу, ни на Дикки, ни на соседей долбивших в потолок, пол и кажется дверь, ни на меня, наслаждающегося видом зарождающейся истории о самой яркой Легенде ХХ века!