Если тебе станет легче, если тебе станет хоть чуточку легче, я скажу, что все, написанное, только сейчас не имеет никакой ценности и обладает нулевой силой воздействия. Это сейчас все эти письма, все эти упражнения в стилистике, вся эта рифмованная дребедень не стоят той бумаги, тех пикселов на дюйм, которые были переведены. А вот лет через семь, или через десять, когда каждая клавиша будет выводить в верхнем регистре не заглавную, – зачем они? – а смайлик, когда тексты будут состоять исключительно из ключевых слов и иллюстраций, вот тогда, вот тогда все изменится. Тогда любой сетевой прохожий, случайно забредший к тебе, немедленно увязнет в анапесте, как в компосте, потом будет загипнотизирован аллюзиями, колышущимися подобно змеиным головам Горгоны, пронзен навылет знаками препинания, в особенности – тире, и, в конце концов, примет сладкую смерть в удушающих объятиях деепричастных оборотов. Рано или поздно, но искусство требует жертв, а как же.