Одна синица стучалась в мое окно, когда я была больна и чуть одинока.
Bозвращаюсь, потому что никогда ничего не скажу тому грустному мальчику, который время от времени заставляет меня улыбаться, тебе.

Все по-прежнему чудесно, временами чуть нервно и надрывно.
Культурологичка спросила меня сегодня, что я делаю в ГУАПе на прикладной информатике. Я ответила что-то невнятное.

Ее сердце не привлекали катушки Пупина, релейные упряжки или расчет сопротивления железной проволоки. Но уста ее мужа однажды произнесли эти слова, и больше того, он с искренностью воображения, воплощающегося даже в темные, неинтересные машины, представил ей оживленную работу загадочных, мертвых для нее предметов и тайное качество их чуткого расчета, благодаря которому машины живут. Муж Фро имел свойство чувствовать величину напряжения электрического тока, как личную страсть. Он одушевлял все, чего касались его руки или мысль, и поэтому приобретал истинное представление о течении сил в любом механическом устройстве и непосредственно ощущал страдальческое, терпеливое сопротивление машинного телесного металла.
С тех пор катушки, мостики Уитстона, контракторы, единицы светосилы стали для Фро священными вещами, словно они сами были одухотворенными частями ее любимого человека; она начала понимать их и беречь в уме, как в душе. В трудных случаях Фро, приходя домой, уныло говорила: «Федор, там микрофарада и еще блуждающие токи, мне скучно». Не обнимая жену после дневной разлуки, Федор сам превращался на время в микрофараду и в блуждающий ток. Фро почти видела глазами то, что раньше лишь хотела и не могла понять. Это были такие же простые, природные и влекущие предметы, как разноцветная трава в поле.

Да, именно это пришло на ум. Она пообещала меня переубедить. Я сказала: может быть.

Ну, что-то ведь делал в ГУАПе Саша Васильев...

What the soul sings... снова DM и, кажется, на этот раз надолго
Состояние: осеннее