Сюжет мне был навеян песней 0 довольно давно. Дописал я только сейчас. Только получилась не нормальная вещь, а больная визионерская фантазия. Так что, не обессудьте за качество.

Он выпрыгнул из горящего самолета, раненный в левую руку навылет, упал в снег и теперь лежал, не в силах подняться, и постепенно замерзал. А она как всегда вышла в этот день из своего одинокого старого дома, чтобы в деревушке, в долине, купить продукты и керосин. Он знал, что обречен, его не станут искать далеко в горах по ту сторону фронта. Сухой снег медленно засыпал его, уже ушла боль из раненой руки, из чувств осталось одно только зрение. А она шла своим обычным маршрутом, и вечерний холодный ветер развевал ей волосы, и они светились в закатных лучах.
Она увидела его первой, как размытое темное пятно невдалеке от тропы, увидела блестящую полузамерзшую кровь на снегу. Подошла, опустилась рядом с ним на колени, тронула теплой рукой. Он посмотрел в ее синие глаза, со стоном сбросил с себя кровавую наледь. Потом поднялся, и, с трудом переставляя ноги, побрел вслед за ней по тропе. Выше в горы, туда, где стоял ее дом. Никто из них не сказал тогда ни единого слова...
Пока он лежал в беспамятстве, она промыла его рану настоями целебных трав, что собирала на высокогорных лугах в конце весны. И сидела глубокой ночью у его постели, смачивала ему лицо живой, прохладной талой водой. И первым его ощущением при пробуждении, тогда, на рассвете второго дня, был запах снега и древесной коры от ее рук. Не открывая глаз, он потянулся к ней, обнял здоровой рукой, притянул к себе и поцеловал. А она не стала отталкивать его. Ее губы были мягкими, отзывчивыми, теплыми и восхитительно влажными. И еще - она очень устала. Он почувствовал ее усталость всем своим существом, и - он уже любил ее. А ее глаза сияли светом северных звезд, и с каждой минутой все сильнее билось разгоряченное исстрадавшееся сердце. На секунду прильнув к его груди, осторожно, не тревожа раненую руку, она поднялась, сбросила сорочку и тихо легла рядом с ним... Второго дня уже не было - для них он стал сказкой, и незаметно исчез, как забывается волшебный сон.
День прошел, и также незаметно улетела вслед за ним ночь. Страсть стала нежностью, усталость - блаженством. За окном шел снег, и пуховым покрывалом укутывал одинокий дом на склоне горы, казался серым в предрассветном сумраке. Он еще не спал, смотрел на ее лицо, спокойное, умиротворенное, освещенное чарующе трогательной блуждающей полуулыбкой. А она спала чутким, сладким сном, прижавшись к нему всем телом. Он осторожно наклонил голову и глубоко вдохнул запах ее волос, прежде, чем самому закрыть глаза и погрузиться в сон.
Пробуждение застало его уже после подудня. За окном все также шел снег. Раненая рука лишь изредка давала о себе знать тянущей болью. И еще почему-то было холодно. Он повел глазами в сторону - рядом с ним никого не было.
Она сидела за столом в соседней комнате, держа в руках нерезкую черно-белую фотографию в складывающейся рамке. Несколько минут пристально посмотрев на нее, положила на стол, прижала рамку рукой сверху и замерла, печально опустив глаза. А когда он подошел и приобнял ее сзади за плечи - не дала поцеловать себя. Лишь отвернулась, вздохнула, и, сложив на груди напряженные руки, очень тихо, едва слышно, заплакала...
Прошло несколько часов. Она сидела у него на коленях, положив голову ему на плечо. Слезы уже начинали высыхать. Он уже все знал. Знал, почему она живет одна, почему решила спасти его, и что значил для нее человек на фотографии. Сквозь слезы, крепко прижимая его к себе, она прошептала ему свою правду, суть своей жизни и свою неизбывную боль. И попросила его уйти. Еще через полчаса они попрощались. Он должен был отправиться на северо-восток к дальнему перевалу, где уже должны были идти бои, а она - уходила в долину. Снег перестал. Он посмотрел ей в глаза последний раз, а затем развернулся, и, не оглядываясь, пошел вперед...
Уже под вечер, когда небо совсем расчистилось и закатное солнце залило снег оранжевой краской, она стояла около неприметного домика в долинной деревушке, рядом с тем, кто был изображен на фотографии. Она смотрела на него, ее глаза светились нежностью, всепрощающей любовью и холодным светом северных звезд. А он смотрел в сторону, и в глазах его сквозила горячим ветром пустыня.
Пасмурное, холодное утро застало ее сидящей на заиндевевшем валуне немного в стороне от тропы, в месте, скрытом от посторонних глаз ветвями елей. Плечо ее обнаженной левой руки было разрезано сверху вниз от подмышки почти до локтевого сустава, кровь обильно сочилась из раны, стекала по кисти, лужицей собралась в ладони и дымилась на снегу. Оранжевая спортивная куртка свободно висела у нее на плечах, а рукава были связаны на груди. Кровь не останавливалась, алое пятно разрасталось, подковой охватывая лежащий на снегу нож странной формы, сделанный из тонкого осколка желтого свинцового стекла. Холод сковывал боль, усыплял душу, туманил глаза. Она умирала, уже почти ничего не видя сквозь замерзающие слезы, из правой руки медленно, один за одним, сыпались на землю обрывки черно-белой фотографии. И вот, когда уже сердце ее готово было остановиться, она почувствовала рядом тепло. Летчик, что едва не замерз в снегу, повернул назад у самого перевала, бросил тяжелое снаряжение и всю ночь шел сперва по своим, а потом по ее следам. Он подошел ближе, и она буквально рухнула к нему в руки, заливая кровью одежду...
Как и несколько дней назад, светилось окно одинокого дома на склоне горы. Она лежала в постели, и теперь уже ему приходилось смачивать ей лицо талой водой. Ее рука была перевязана, а рана обработана лекарствами из его аварийного воинского запаса. Он смотрел на нее неотрывно, гладил ее тихонько по волосам и ждал, когда она очнется. Больше он ничем не мог ей помочь.
Когда она очнулась, первым ее ощущением было странное, неожидаемое тепло и режущая боль. Боль мгновенно выбросила ее из забытья, она всхлипнула, открыла глаза - он сидел рядом. Постель пахла снегом и засыхающей кровью. Она повернулась, потянулась к нему, и он прижал ее к груди, крепко, но осторожно, не причиняя боли. И, как и тогда, без слов. Стало очень тепло. Они смотрели друг другу в глаза, смотрели с одним и тем же выражением. По прежнему не говоря ни слова. И только между ними трепетала, билась в воздухе немая мольба: "Прошу, останься здесь. Пожалуйста, только не уходи!"

В наушниках: Epica - Feint
Состояние: непонятное