В ту осень я работала у "Свеч"
в начальной школе для глухонемых,
чьи голоса не связывались в речь,
хотя и походили на язык.
Но это был язык другой, чужой,
неведомый учителям. Слова
рождались в носоглотке неживой
и в ней же усыхали, как трава.
Я на доске писала алфавит,
смотрела, как они читают вслух,
как судорога лица их кривит.
Но, видно, есть на свете детский Бог.
И он их вёл проторенным путём
зыбучими песками немоты
туда, где осыпался Вавилон,
чтоб азбукой набить пустые рты.