23:29 27-09-2006 Соль земных слез часть 2
Следующие два дня пролетели абсолютно незаметно. Таня несколько раз звонила Саше, но тот либо не брал трубку, либо ограничивался в разговоре отрывистыми сухими фразами. Раздосадованная Таня решила окончательно выяснить отношения. После консультации она пошла в другой лекторий, где проходил вводные к экзаменам поток Саши. За время с начала лекции до перерыва еще три раза набрала знакомый номер. На другом конце провода - молчали и слушали нетерпеливый звонок, даже не нажимая кнопку "занято". Наконец, дверь открылась. Таня заглянула внутрь. То, что она увидела, почему-то не вызвало в ней ни гнева, ни слез, ни боли. Просто констатация факта, сухая и официальная, как стук проставленной печати. Да. Гербовая печать на свидетельство о смерти. Это действительно было так. Саша сидел на четвертом ряду столов, рядом с девушкой, невысокой полной шатенкой. У нее было простое, ничем не примечательное овальное личико, темные лучащиеся глаза, пухлые надменные губы и огромный, наверное, шестого размера бюст, ясно различимый даже под жакетом мешковатого покроя. Слева от девушки, на свободном месте, стояла сумочка, из которой выглядывал скромный букетик тюльпанов.
Невесело усмехнувшись, Таня взяла в руки телефон, и, нажав несколько кнопок, стерла из записной книжки Сашин номер. Потом повернулась и не спеша пошла к выходу. Ей больше всего хотелось теперь побыстрее попасть в уже ставшую родной выхинскую квартиру. Лара встретила ее, ни о чем не спрашивая. Таня заставила себя не плакать и впервые за много недель села за компьютер без остервенелой обреченности в глазах. Забыться - это было для нее единственным спасением.
Еще два дня прошли в каком-то тумане. Таня с трудом сдала на "трешку" экзамен по отечественной истории, Лара - на "отлично" - высшую математику. Вечером, после экзамена, Таня невзначай посмотрела на небо. Невысоко над линией горизонта неподвижно висела почти полная луна.
Утро следующего дня было хмурым. Встав с постели, Таня первым делом, крадучись, чтобы не разбудить Лару, прошла к компьютерному столу. Поверх клавиатуры лежали две зачетные книжки. Одна из них была пролистана до середины, и открытая страница была вся испещрена подписями, в центре ее стояла треугольная деканатская печать. Это была зачетная книжка Лары, ее сессия была закрыта. Тане оставался еще один экзамен. До него был солидный запас времени - четыре дня. Кроме того, она неплохо знала предмет - социологию, и могла позволить себе не тратить время на подготовку. Это радовало, и Таня снова улыбнулась. Потом вспомнился обряд, который Лара планировала провести сегодня. Предчувствие иглой кольнуло сердце. Сразу всплыл недавний разговор, странные рассуждения о будущем, и еще почему-то - жуткая морда привидения бейта из ночного кошмара. Воспоминания были фрагментарными, и, перемешиваясь как в калейдоскопе, разбивали весь мир кругом на сотни разноцветных стеклянных осколков. Их острые как бритва грани резали душу. Тане вдруг захотелось упасть и заплакать. Силы оставили ее. Она зашла за одну из ширм, забилась за ней в уголок у стены, села на корточки, обхватив руками колени, и неподвижным взглядом уставилась куда-то вдаль.
Очнулась Таня от прикосновения мягких рук. Лара гладила ей волосы, что-то шептала, но слова невозможно было понять. Девушки застыли, сжав друг друга в объятиях. Из глаз Тани покатились слезы. Свернувшись калачиком в руках у подруги, она выплакала всю накопившуюся за много дней боль, тоску и отчаяние. Это заняло несколько часов. Когда Таня наконец перестала всхлипывать, у Лары совсем затекли руки, а ночная рубашка на груди была мокрой от слез.
- Ну что, наплакалась, царевна ты моя Несмеяна? - улыбнулась Лара. Дай мне размять руки, а то я с тобой совсем в деревяшку превращусь.
- Извини пожалуйста, но... мне было так плохо...
- Знаю я, все знаю. И еще знаю, что теперь ты выплакалась и больше так грустить уже не будешь. Пойдем, надо промыть глаза, а мне еще и принять настоящий душ. Твои слезы для меня очень уж соленые.
Теперь пришла Тане очередь улыбаться. Ее темно-карие глаза заискрились и приобрели озорное выражение. Она почему-то почувствовала себя маленькой девочкой. Все проблемы куда-то ушли, и их место заняли один за другим выплывающие из розового тумана образы далекого прошлого: родительский дом, ржавая карусель с новенькими деревянными сиденьями, цветы во дворе, теплая бирюзовая вода Азовского моря... .
Когда девушки закончили приводить себя в порядок после утреннего переполоха, часы уже показывали два часа дня. Лара как-то помрачнела и сразу же принялась хлопотать: разбирать свои книги, таблицы и карты. Откуда-то из-под дивана появилась здоровенная карта звездного неба, на которой красным масляным карандашом были обведены созвездия Змееносца, Девы, Тельца и Волос Вероники. Таня в это время сидела у себя на кровати, безучастная ко всему, уставшая до смерти. Закончив разборку, Лара подошла к ней:
- Как ты себя чувствуешь?
- Неважно. Меня будто в центрифуге отжали.
- Ничего. Подожди немного. Дождемся темноты. Как стемнеет, проведем обряд, и тебе сразу станет легче.
- Правда? Я не знаю, почему, но очень боюсь. Мы с тобой точно справимся?
- Правда. Конечно, справимся. Я тебе обещаю.
Зимой темнеет быстро. К вечеру однокомнатная выхинская квартира преобразилась до неузнаваемости. Убрали ширмы. Отодвинули в самый дальний угол стол с компьютером. С пола исчез потрепанный ковер. Из-за шкафа на кухне извлекли огромный канделябр на двенадцать свечей. В ответ на недоумевающий взгляд Тани, Лара спокойно достала из ящика под книжным шкафом связку стеаринок. Потом, укрепив свечи в канделябре, она ушла на кухню. Вскоре по всей квартире уже пахло хвоей и травами. Таня выбила весь лед из кассеты в холодильнике, и в него поставили только что кипевшую кастрюльку с "зельем".
- Лара, а ты хорошая ведьма, раз твой состав так приятно пахнет...
- Это только в древности ведьмы варили зелье из вороньих перьев. А теперь я могу добавить в свое варево африканские травы. Эффект тот же, а пахнет не в пример приятнее.
Наконец, луна проглянула сквозь тучи и стала смотреть в окно. Настало время начинать. Лара достала из ящика стола еще две колоды гадательных карт. Они были того же размера, что и достопамятная колода из стальной фольги, но бумажными. Кроме того, рисунки на этих картах были другими, менее красивыми и вычурными. Среди них выделялась отвратительная морда привидения бейта, выписанная с поистине дьявольским реализмом. Эти злобные духи присутствовали и на других картах. Изображенные на черном фоне, они обычно терзали своими львиными зубами туши жертвенных животных. От одного вида этих кровавых сцен у Тани сжималось сердце.
Скоро все приготовления были закончены. Таня зажгла свечи и потушила свет, задернула шторы на окне, заперла накрепко двери. Тем временем Лара, использовав три своих колоды, выложила на полу целую композицию из карт. Стальные карты легли в середину, образовав семиконечную звезду, и в ее центр попала та самая карта "Соль земных слез". От каждого из лучей звезды был выложен ряд бумажных карт, точно по темам рисунков на них. Один из нижних лучей полностью состоял из карт, изображения которых содержали рисунки привидений бейта. Закончив выкладку, Лара принесла из кухни кастрюльку с "зельем" и открыла ее. От холода травяной отвар загустел и превратился в однородную массу, напоминающую мутный кисель.
- Ты готова, ученица волшебницы?
- Да, но мне все равно немного страшно.
- Все будет хорошо. Не бойся и не стыдись. Нам надо сейчас снять одежду и натереть наши тела отваром из трав.
Девушки сбросили одежду. Обычно очень стыдливая в быту, сейчас Лара, освещенная свечами, выглядела настоящей богиней. Таня получала настоящее эстетическое удовольствие, любуясь роскошным телом подруги. Сама она больше, чем когда бы то ни было, стыдилась теперь своих полноватых бедер и пухлой груди, ямочек на щеках и чуть тяжеловатого подбородка. Лара заметила ее стыд и отвела глаза в сторону.
"Вперед. Давай, я натру тебе спину и плечи, с остальным справишься сама", - сказала Лара, зачерпывая ладонью "зелье". Таня повернулась, и покорно дала натереть себя пахучим составом. Мутный студенистый гель, расплавляясь теплом тела, мгновенно впитывался, не оставляя никаких следов. Затем Таня стала сама натирать себе руки, грудь, живот и ноги. Потом, обильно зачерпывая из кастрюльки состав, она натерла спину и плечи Ларе. Обеим уже мутило глаза от терпкого запаха, а по телам разливалась какая-то странная тепла тяжесть. Видимо, состав содержал в себе снотворные травы. Наконец, в кастрюльке не осталось ничего. Тогда девушки встали спина к спине в выложенную на полу звезду, осторожно разместив ступни по обе стороны лежащей в центре карты. Прикрыв глаза, Лара прошептала: "А теперь, повторяй за мной!", - и тут же начала нараспев читать какую-то песнь, не то поэму, не то молитву. Таня повторяла слог в слог, ритм стиха захватил ее, голова отказывалась от осмысленных дум, а в сердце радость смешивалась с ужасом. Широкими, полубезумными глазами всматривалась она в пламя оказавшихся прямо перед ней свечей. Лара дочитала стих до конца. Тогда они вышли из звезды, встали друг напротив друга и синхронно опустились на колени. Затем каждая, широко раскинув руки, разрушила выложенные на полу из бумажных карт радиальные ряды. Звезда осталась нетронутой. Таня быстро собрала карты, а Лара тем временем достала из ящика под книжным шкафом небольшую, украшенную инкрустацией шкатулку. Внутри шкатулки оказался флакон с черной жидкостью и искуснейшим образом сделанный тончайший маленький треугольный нож. Таня поняла: начиналась та самая последняя, важнейшая часть обряда.
- Я должна выпить твоей крови, чтобы моя сила перешла к тебе в обмен на нее, - сказала Лара. Не бойся, больно тебе не будет.
Таня смотрела на подругу огромными, полными ужаса глазами. Та же, не говоря более ни слова, взяла ее за плечи, отвела к дивану и усадила на него. Потом, сев рядом, взяла правую руку Тани, и долго водила пальцами по внутренней поверхности предплечья. Наконец, примерившись, очень точно и быстро провела ножом разрез вдоль вены. Из раны тут же обильно пошла кровь. Лара бросила нож обратно в шкатулку, развернулась, положила голову к Тане на колени и припала губами к ране. Закрыв глаза и тяжело дыша, она жадно втягивала в себя черную венозную кровь.
Таня действительно не чувствовала никакой боли. Как только нож коснулся ее руки, она впала в состояние, пограничное между обмороком и неглубоким сном. На нее нахлынули странные видения другого мира, плывущего в серебристом тумане. Там она находилась, как и в действительности сейчас, обнаженная, и держала за руку Лару. Вокруг жутким хороводом, гнусаво выкрикивая проклятия, бесновались духи бейта, но она не боялась их. Наоборот, из их бессильной злобы можно было черпать силу, и она ее черпала. Постепенно духи разлетались, успокаивались, и садились прямо в воздухе по-турецки, стыдливо пытаясь скрыть львиные зубы. Серебристый туман медленно обволакивал, поглощал их. Со временем не осталось никого. Тогда мир грез исчез, и пришли воспоминания. Рождество, деревянный домик. Темная ночь, теплые, ласковые руки Саши. Чувство безмятежного счастья, сменяющееся болью и разочарованием. Воспоминания приходили, раскаленными клещами впечатывались в память, чтобы потом разлететься тысячами острых ранящих осколков. Таня вся сжалась в комок, и внезапно вернулась в объективную реальность, осознала себя сидящей на диване с запрокинутой назад головой и закрытыми глазами. А потом - вновь видения. Странные, но прекрасные. Белокрылые архангелы, целующие ее в губы. Нежные лепестки цветов, золотой одеждой устилающие тело. Белокурые дети, играющие а мяч на лесной поляне, усеянной разноцветными искрящимися бутонами. Все это в мгновение ока унес налетевший ледяной ветер. Наступившую тьму прорезали кровавые молнии, бившие, казалось, прямо в сердце. На краю восприятия, где-то очень далеко, Таня почувствовала, как горячий от крови язык Лары медленно лижет ее рану. Ей захотелось сбросить с себя весь флер нереального мира, но ей не давали этого сделать. Она не была сейчас властна над собой. Из самой глубины подсознания, из-за дальних пределов первозданного космоса поднялась могучая, несокрушимая волна. Налетела, закружила, унесла вдаль. Три, четыре, пять приступов невыразимо приятной тянущей боли один за другим мощнейшими электрошоками пронизали тело, поднялись в мозг, соединились и обрушились вниз со страшной силой, мгновенно уничтожили все миры, все времена и пространства. Таня застонала, дернулась, инстинктивно притянула Лару к себе, прижала ее голову к своей груди. Потом огромной мощи взрыв выбросил ее обратно в реальный мир. Лара, обессиленная, едва дышащая, лежала у нее на плече. Из последних сил, погружаясь в мертвое забытье, она прошептала Тане на ухо
- Ну, вот и все, моя дорогая ученица. Теперь ты знаешь все, что знала когда-то я. Пожалуйста, береги это знание. Я не зря отдала его тебе. Помни, оно - бесценно!
Облизнув пересохшие губы, Таня посмотрела на свою правую руку. Ни корки, ни рубца - ничего, что могло бы напомнить о глубокой ране, на ней не было.
Свечи в канделябре догорали, и стеарин густыми белыми каплями стекал на пол. Таня закрыла глаза, и мгновенно провалилась в тяжелый, свинцовый сон. Вязкая тьма обволокла ее. Среди адского холода, на влажном ветру, танцевали они с Ларой медленный плавный танец под заунывные мелодии неземной музыки. В вышине, недосягаемый, парил фиолетовый дракон, излучая свет огромными кожистыми крыльями. Немного погодя, он слетел вниз, свернулся кольцом. Из глаз его покатились рубиновые слезы. Девушки, прекратив танец, успокаивали дракона, гладили чешуйчатую голову с умными желтыми глазами. А рубиновые слезы все падали вниз, замерзали, превращались в кристаллы и пропадали во тьме...
Лара проснулась от холода. Свечи потухли. Таня крепко спала, свесив голову набок, опустив и расслабив руки, но не выпуская подругу из объятий. Слабый рывок не разбудил ее. Лара, ежась, нашла на другом конце дивана халат, завернулась в него, потом села на корточки и начала собирать с пола разбросанные карты. Ее знобило, сердце сжимала тупая боль. Собрав и сложив карты, она взяла из стоявшего на полу под компьютерным столом принтера лист бумаги. Под клавиатурой нашлась одноразовая авторучка. Присев на один стул, и положив бумагу на сидение другого, Лара принялась быстро что-то писать. И если бы кто-то в этот момент мог заглянуть в ее глаза, он несомненно поразился бы их выражению. Отрешенному, уводящему в никуда взгляду, в котором сверкали адским пламенем разящие слова: "Это конец!".
Проснувшаяся Таня нашла подругу без сознания лежащей на полу. С огромными усилиями дотащив ее до своей кровати, она умчалась на кухню за кружкой с водой. Но холодный душ не помогал. Не помогало и все остальное. Отчаявшись, Таня, как была, обнаженная, опустилась на колени у кровати и положила ладони Ларе на лоб и живот, стала ловить ее дыхание и пульс. И вдруг - о, чудо! - Лара приоткрыла глаза, слабо улыбнулась.
- Не тревожься, моя ученица. Этот обряд отнимает много сил. Помоги мне дойти до моей постели и... надень что-нибудь, а то замерзнешь. Через пару часов мне станет легче.
Но легче не стало. Лара металась во сне, кричала, плакала. К вечеру она и вовсе впала в лихорадочный бред. Увидев на ее лице багровый, болезненный румянец, посеревшая от страха Таня вызвала "скорую". Приехавший через полчаса врач, входя в квартиру, даже улыбнулся: "Девушка, чем это вы тут занимались, в квартире запах трав, как в дождевом лесу". Однако, осмотрев Лару, он мгновенно потерял все признаки хорошего настроения:
- Я никогда такого еще не видел, а ведь работаю на "скорой" пятнадцать лет! По симптомам похоже на тиф, но ЭТО - точно не тиф. Впечатление такое, что ее что-то... сжирает изнутри! В любом случае, заболевание явно очень серьезное, возможно, инфекционное. Она, или вы - бывали за границей в течение прошедшего полугодия?
- Нет, что вы, доктор, мы ведь учимся, какая нам заграница. А Ларисе еще и к диплому надо было готовиться.
- А знакомые ваши бывали?...
- У нас нет ни знакомых-иностранцев, ни знакомых, бывающих за границей. Вообще у нас очень мало знакомых.
- Хорошо, значит привозную инфекцию, думаете, можно исключить... Впрочем, стоп! Судя по запаху, вы тут какое-то зелье варили. Покажите мне его.
Таня принесла из кухни кастрюльку с остатками пахучего состава.
- Хорошо. Положите ее в пакет, завяжите покрепче и соберите по минимуму вещей. Вам обеим требуется изоляция! И не рассуждайте, речь идет об опасности эпидемии! Дня два полежите в боксах, а там все будет ясно.
Все дальнейшие события развивались быстро. Лару на носилках вынесли во двор закутанные в защиту санитары. Таню вывели под руки. Дверь квартиры опечатали, как сказал врач: "На случай необходимости срочной дезинфекции". До больницы доехали за несколько минут. Приемного отделения не проходили. Вместо этого девушек поместили в узкие, стерильные боксы. Таня, мрачная, словно заключенная, сидела на жесткой клеенчатой кушетке. С нее сняли вновь всю одежду, заменив ее бумажным одноразовым халатиком. Потянулись часы неприятного, томящего ожидания. Свет ртутных шаров под потолком резал глаза. Наконец появились молчаливые, пожилые медсестры в белых закрытых костюмах. У Тани взяли анализы. Последняя медсестра вышла, небрежно бросив: "Спи! Результаты будут только через десять часов".
Десять часов проходили невыносимо медленно. Таня успела несколько раз заснуть и пробудиться. В боксе не было окон, поэтому узнать, день сейчас или ночь, было невозможно. К тому же спать на кушетке было довольно неприятно из-за холодного кафеля на стене. Мертвенный ртутный свет белил кожу, сливал ее с керамическими плитками. Иногда Таня не могла понять, видит ли она собственные руки и ноги, или это всего лишь эфирные эманации уже не принадлежащего ей духа. Но ожидание закончилось. В дверь вошла давешняя медсестра, сказав:
- Анализы готовы. У тебя нет инфекции, выходи. У выхода из отделения получишь одежду.
Таня едва ли не бегом вылетела из бокса. Получив одежду и переодевшись, она первым делом бросилась в регистратуру - узнавать, что с Ларой. Новости оказались неутешительными: Лара была уже в реанимации. Из регистратуры Таня помчалась в реаниматологию, долго ждала у дверей. Вышедший врач, пожилой, седовласый, уставший и задерганный, попросил еще подождать:
- В любом случае, пройдет лишних полчаса или нет, это вашей подруге не поможет. И вы ей тоже ничем не поможете. У нее прогрессирующее заражение крови, разрушена иммунная система.
Врач ушел, хлопнув дверью. Таня тихо присела на стоявшую у стены больничную кушетку. Снова потянулось ожидание. Зеленые стены, тусклый люминесцентный свет, сбитая местами черная плитка, замызганный террацевый пол создавали ощущение какого-то трупного окоченения. Наконец, дверь снова отворилась, блеснули в проеме золотистые очки:
- Проходите, посмотрите на нее. Но все уже почти кончилось, уверяю вас. Вопрос пары часов. Мы бессильны.
Лара лежала на столе-каталке, прикрытая до пояса белым одеялом. Ее глаза были закрыты, в горло введена трубка аппарата искусственной вентиляции легких. На грудь были наклеены датчики кардиографа, мерно вздымавшиеся вверх при каждом вдохе.
- Общее заражение. Ее счастье, что без сознания, иначе кричала бы сейчас от боли как безумная. Мы вводим ей антибиотики каждые два часа, но это не действует, уж не знаю почему. И вообще, странная она какая-то. В природе таких не бывает. Волосы - словно золото, и натуральные, а глаза - вот диво - зеленущие, изумрудами прямо! Ведьма настоящая. И жалко мне ее, хотя я давно ко всему привык. Красивая ведь девчонка. Что ей в кровь залезло, ума не приложу. Да только какой от разговоров прок теперь...
Из больницы Таня выходила на едва сгибающихся ногах. Физически она была в полном порядке, только душа болела так, что отдавалось в сердце. Неужели из-за какого-то идиотского ритуала человек, ближе которого у нее никогда не было, лежит сейчас в реанимации на холодном металле и пластике между жизнью и смертью? Стоят ли любые знания и умения в мире жизни одного красивого, доброго и преданного существа? Эти вопросы резали раскаленными ножами. Тане вдруг захотелось взбежать по какой-нибудь лестнице на крышу одного из окрестных домов, раскинуть руки, и, издав в последний раз полный боли крик, броситься вниз. Выплеснуть все чувства и переживания в несколько секунд смертельного, последнего, свободного полета. Она уже представляла себе, как будет лететь вниз, как ударится о землю, как бесстрастные прохожие будут обходить, спеша каждый по своим делам, распростертое безжизненное тело. В голове у нее шумело, лицо превратилось в мертвую, неподвижную маску. Смотря невидящими глазами под ноги, она добрела до метро. Путь до дома пролетел абсолютно незаметно. Войдя в прихожую давно ставшей родной квартиры, она опустилась на маленький квадратный пуфик и застыла статуей, совсем онемевшая от боли.
Из забытья Таню вывел телефонный звонок. Звонил врач. Лара умерла. Таня, уже ко всему безразличная, сухо поблагодарила за известие. Положив трубку, она в первый раз за все время, прошедшее с той роковой ночи, обратила внимание на обстановку в комнате. Возле компьютерного стола стояли сиденьями друг к другу два стула, и на одном из них лежал исписанный лист. Таня подошла ближе, схватила шуршащую бумагу и принялась читать. Текст на одной стороне листа был недвусмысленным - это было завещание. По нему к Тане переходило все имущество Лары, включая квартиру. На другой стороне были написаны по диагонали большими буквами только три слова: "Помни, Прости, Прощай". Дочитав написанное, Таня бросила листок. Ноги у нее подкосились. Она рухнула на пол и в голос, отчаянно, безудержно разрыдалась. Изнемогая, в бессильном гневе просила, требовала она у всех богов мира, чтобы они делали что хотели с ней, с землей и со всем человечеством, но вернули бы к жизни одну только Лару. Темные мысли беспорядочно летали в ее голове, сталкивались друг с другом. Отчаяние застилало все кругом, могильный холод и плесень не давали дышать, привидения бейта, выкрикивая свои жуткие заклинания, клацали зубами где-то у самого сердца. Казалось, что этот жуткий круговорот никогда не закончится, что душа несчастной девушки уже отдана дьяволу на вечную муку. Но постепенно все успокаивалось, буря стихала, разлетались кровожадные духи, и вскоре стало мертво и тихо, только слезы капали на пол, оставляя привкус соли на губах. Земные слезы. Горькая, ядовитая соль.
Да, постепенно наступало успокоение. Но боль никак не желала уходить. Таня увидела лежавшую на диване колоду карт. Она схватила ее, нашла в ней знакомую карту и попыталась ее разорвать. Стальная фольга не поддалась ослабевшим рукам. Карты посыпались на пол. Собирая их, Таня уже окончательно успокоилась. Отдышавшись и промыв глаза холодной водой, она начала приводить в порядок комнату. Это позволило ей забыться до позднего вечера. Ночь прошла в горячем бреду и кошмарных снах. А наутро - вновь хлопоты. И так дальше покатился день за днем. Похоронная команда выставила к оплате солидный счет, надо было идти к нотариусу - заверять завещание и готовить дело о наследовании. И главное - с замиранием сердца ждать самих судебных дрязг. Но все проблемы и бумажная работа завершились довольно быстро. Родственников, кроме давно умерших родителей, у Лары не было, подлинность завещания была проверена графологической экспертизой и не вызвала никаких сомнений. Судебное разбирательство провел мировой судья, тоже очень скоро и без проволочек. В общем, через две недели все было кончено, документы оформлены, квартира убрана по-траурному, и компьютер на столе был завешен, словно чехлом, картой звездного неба. Теперь, приходя из института или с работы, Таня всегда сама зажигала свет в маленькой прихожей. Прошла зима, наступила слякотная, затяжная весна. В день восьмого марта Таня не получила ни от кого даже открытки. Чернели лужи, проталины гнилой травы под пасмурным небом. Падавшие с голых обледенелых ветвей капли уже не замерзали на земле. И снова заблестела на небосводе полная луна. Тогда Таня впервые вечером пошла на кладбище - повидаться с подругой. И решила, что впредь будет приходить каждый месяц.
***
И вот сейчас, теплым июньским вечером, Таня сидела на старом обелиске серого камня и размышляла, грея лицо лунным светом. Ее раздумья со временем все глубже погружались в суть тех эзотерических и оккультных знаний, которые когда-то ей хотела передать Лара. С каждым разом знаний становилось все больше, они все сильнее отягощали сознание. И с каждым разом Таня чувствовала, что ей становится все тяжелее жить в мире среди людей. Здесь, с одной только думой и памятью, было легче. Здесь никто не беспокоил, и нежно грела луна, и гладили по плечам листья. Здесь было хорошо. И Таня готова была оставаться здесь сколько угодно. Но уходила луна, а к сердцу подступал снизу каменный холод, напоминая о том, что живом не место среди мертвых. Нужно было уходить. Тогда Таня поднималась и уходила вглубь темной аллеи на десяток метров. Там, внутри свежепокрашенной ограды, стояла небольшая гранитная плита с фотографией. На фотографии была изображена улыбающаяся светловолосая красавица с ласковым, добрым взглядом зеленых глаз. Чуть ниже на черном камне была выгравирована лаконичная надпись: "Рокотова Лариса Александровна, год рождения 1982, год смерти 2005". Таня опускалась на колени и прижималась лбом к холодной плите. В этот момент из ее глаз всегда начинали литься слезы. Земные, соленые слезы нестерпимой тоски. Они падали на черный гранит, высыхали и оставляли на блестящей поверхности белые ореолы...
Тоска продлится недолго. Очень скоро Таня встанет, спокойно отряхнет с джинсовых брюк росу и землю, пролезет наружу через дыру в заборе, щелкнет брелком, сядет на скутер и растворится в ночной дымке большого столичного города. Среди сотен людей, тысяч лиц и душ будет искать она теперь одну. Одинокую и беззащитную женскую душу. Молодая душа будет нужна ей - ученица и помощница. А когда устанет Таня от жизни - она знает, как отдать идущей рядом ставший непосильным груз. И тогда уже другой на ее могиле придется еще хотя бы раз пролить соленые слезы. Соленые, земные женские слезы.
Невесело усмехнувшись, Таня взяла в руки телефон, и, нажав несколько кнопок, стерла из записной книжки Сашин номер. Потом повернулась и не спеша пошла к выходу. Ей больше всего хотелось теперь побыстрее попасть в уже ставшую родной выхинскую квартиру. Лара встретила ее, ни о чем не спрашивая. Таня заставила себя не плакать и впервые за много недель села за компьютер без остервенелой обреченности в глазах. Забыться - это было для нее единственным спасением.
Еще два дня прошли в каком-то тумане. Таня с трудом сдала на "трешку" экзамен по отечественной истории, Лара - на "отлично" - высшую математику. Вечером, после экзамена, Таня невзначай посмотрела на небо. Невысоко над линией горизонта неподвижно висела почти полная луна.
Утро следующего дня было хмурым. Встав с постели, Таня первым делом, крадучись, чтобы не разбудить Лару, прошла к компьютерному столу. Поверх клавиатуры лежали две зачетные книжки. Одна из них была пролистана до середины, и открытая страница была вся испещрена подписями, в центре ее стояла треугольная деканатская печать. Это была зачетная книжка Лары, ее сессия была закрыта. Тане оставался еще один экзамен. До него был солидный запас времени - четыре дня. Кроме того, она неплохо знала предмет - социологию, и могла позволить себе не тратить время на подготовку. Это радовало, и Таня снова улыбнулась. Потом вспомнился обряд, который Лара планировала провести сегодня. Предчувствие иглой кольнуло сердце. Сразу всплыл недавний разговор, странные рассуждения о будущем, и еще почему-то - жуткая морда привидения бейта из ночного кошмара. Воспоминания были фрагментарными, и, перемешиваясь как в калейдоскопе, разбивали весь мир кругом на сотни разноцветных стеклянных осколков. Их острые как бритва грани резали душу. Тане вдруг захотелось упасть и заплакать. Силы оставили ее. Она зашла за одну из ширм, забилась за ней в уголок у стены, села на корточки, обхватив руками колени, и неподвижным взглядом уставилась куда-то вдаль.
Очнулась Таня от прикосновения мягких рук. Лара гладила ей волосы, что-то шептала, но слова невозможно было понять. Девушки застыли, сжав друг друга в объятиях. Из глаз Тани покатились слезы. Свернувшись калачиком в руках у подруги, она выплакала всю накопившуюся за много дней боль, тоску и отчаяние. Это заняло несколько часов. Когда Таня наконец перестала всхлипывать, у Лары совсем затекли руки, а ночная рубашка на груди была мокрой от слез.
- Ну что, наплакалась, царевна ты моя Несмеяна? - улыбнулась Лара. Дай мне размять руки, а то я с тобой совсем в деревяшку превращусь.
- Извини пожалуйста, но... мне было так плохо...
- Знаю я, все знаю. И еще знаю, что теперь ты выплакалась и больше так грустить уже не будешь. Пойдем, надо промыть глаза, а мне еще и принять настоящий душ. Твои слезы для меня очень уж соленые.
Теперь пришла Тане очередь улыбаться. Ее темно-карие глаза заискрились и приобрели озорное выражение. Она почему-то почувствовала себя маленькой девочкой. Все проблемы куда-то ушли, и их место заняли один за другим выплывающие из розового тумана образы далекого прошлого: родительский дом, ржавая карусель с новенькими деревянными сиденьями, цветы во дворе, теплая бирюзовая вода Азовского моря... .
Когда девушки закончили приводить себя в порядок после утреннего переполоха, часы уже показывали два часа дня. Лара как-то помрачнела и сразу же принялась хлопотать: разбирать свои книги, таблицы и карты. Откуда-то из-под дивана появилась здоровенная карта звездного неба, на которой красным масляным карандашом были обведены созвездия Змееносца, Девы, Тельца и Волос Вероники. Таня в это время сидела у себя на кровати, безучастная ко всему, уставшая до смерти. Закончив разборку, Лара подошла к ней:
- Как ты себя чувствуешь?
- Неважно. Меня будто в центрифуге отжали.
- Ничего. Подожди немного. Дождемся темноты. Как стемнеет, проведем обряд, и тебе сразу станет легче.
- Правда? Я не знаю, почему, но очень боюсь. Мы с тобой точно справимся?
- Правда. Конечно, справимся. Я тебе обещаю.
Зимой темнеет быстро. К вечеру однокомнатная выхинская квартира преобразилась до неузнаваемости. Убрали ширмы. Отодвинули в самый дальний угол стол с компьютером. С пола исчез потрепанный ковер. Из-за шкафа на кухне извлекли огромный канделябр на двенадцать свечей. В ответ на недоумевающий взгляд Тани, Лара спокойно достала из ящика под книжным шкафом связку стеаринок. Потом, укрепив свечи в канделябре, она ушла на кухню. Вскоре по всей квартире уже пахло хвоей и травами. Таня выбила весь лед из кассеты в холодильнике, и в него поставили только что кипевшую кастрюльку с "зельем".
- Лара, а ты хорошая ведьма, раз твой состав так приятно пахнет...
- Это только в древности ведьмы варили зелье из вороньих перьев. А теперь я могу добавить в свое варево африканские травы. Эффект тот же, а пахнет не в пример приятнее.
Наконец, луна проглянула сквозь тучи и стала смотреть в окно. Настало время начинать. Лара достала из ящика стола еще две колоды гадательных карт. Они были того же размера, что и достопамятная колода из стальной фольги, но бумажными. Кроме того, рисунки на этих картах были другими, менее красивыми и вычурными. Среди них выделялась отвратительная морда привидения бейта, выписанная с поистине дьявольским реализмом. Эти злобные духи присутствовали и на других картах. Изображенные на черном фоне, они обычно терзали своими львиными зубами туши жертвенных животных. От одного вида этих кровавых сцен у Тани сжималось сердце.
Скоро все приготовления были закончены. Таня зажгла свечи и потушила свет, задернула шторы на окне, заперла накрепко двери. Тем временем Лара, использовав три своих колоды, выложила на полу целую композицию из карт. Стальные карты легли в середину, образовав семиконечную звезду, и в ее центр попала та самая карта "Соль земных слез". От каждого из лучей звезды был выложен ряд бумажных карт, точно по темам рисунков на них. Один из нижних лучей полностью состоял из карт, изображения которых содержали рисунки привидений бейта. Закончив выкладку, Лара принесла из кухни кастрюльку с "зельем" и открыла ее. От холода травяной отвар загустел и превратился в однородную массу, напоминающую мутный кисель.
- Ты готова, ученица волшебницы?
- Да, но мне все равно немного страшно.
- Все будет хорошо. Не бойся и не стыдись. Нам надо сейчас снять одежду и натереть наши тела отваром из трав.
Девушки сбросили одежду. Обычно очень стыдливая в быту, сейчас Лара, освещенная свечами, выглядела настоящей богиней. Таня получала настоящее эстетическое удовольствие, любуясь роскошным телом подруги. Сама она больше, чем когда бы то ни было, стыдилась теперь своих полноватых бедер и пухлой груди, ямочек на щеках и чуть тяжеловатого подбородка. Лара заметила ее стыд и отвела глаза в сторону.
"Вперед. Давай, я натру тебе спину и плечи, с остальным справишься сама", - сказала Лара, зачерпывая ладонью "зелье". Таня повернулась, и покорно дала натереть себя пахучим составом. Мутный студенистый гель, расплавляясь теплом тела, мгновенно впитывался, не оставляя никаких следов. Затем Таня стала сама натирать себе руки, грудь, живот и ноги. Потом, обильно зачерпывая из кастрюльки состав, она натерла спину и плечи Ларе. Обеим уже мутило глаза от терпкого запаха, а по телам разливалась какая-то странная тепла тяжесть. Видимо, состав содержал в себе снотворные травы. Наконец, в кастрюльке не осталось ничего. Тогда девушки встали спина к спине в выложенную на полу звезду, осторожно разместив ступни по обе стороны лежащей в центре карты. Прикрыв глаза, Лара прошептала: "А теперь, повторяй за мной!", - и тут же начала нараспев читать какую-то песнь, не то поэму, не то молитву. Таня повторяла слог в слог, ритм стиха захватил ее, голова отказывалась от осмысленных дум, а в сердце радость смешивалась с ужасом. Широкими, полубезумными глазами всматривалась она в пламя оказавшихся прямо перед ней свечей. Лара дочитала стих до конца. Тогда они вышли из звезды, встали друг напротив друга и синхронно опустились на колени. Затем каждая, широко раскинув руки, разрушила выложенные на полу из бумажных карт радиальные ряды. Звезда осталась нетронутой. Таня быстро собрала карты, а Лара тем временем достала из ящика под книжным шкафом небольшую, украшенную инкрустацией шкатулку. Внутри шкатулки оказался флакон с черной жидкостью и искуснейшим образом сделанный тончайший маленький треугольный нож. Таня поняла: начиналась та самая последняя, важнейшая часть обряда.
- Я должна выпить твоей крови, чтобы моя сила перешла к тебе в обмен на нее, - сказала Лара. Не бойся, больно тебе не будет.
Таня смотрела на подругу огромными, полными ужаса глазами. Та же, не говоря более ни слова, взяла ее за плечи, отвела к дивану и усадила на него. Потом, сев рядом, взяла правую руку Тани, и долго водила пальцами по внутренней поверхности предплечья. Наконец, примерившись, очень точно и быстро провела ножом разрез вдоль вены. Из раны тут же обильно пошла кровь. Лара бросила нож обратно в шкатулку, развернулась, положила голову к Тане на колени и припала губами к ране. Закрыв глаза и тяжело дыша, она жадно втягивала в себя черную венозную кровь.
Таня действительно не чувствовала никакой боли. Как только нож коснулся ее руки, она впала в состояние, пограничное между обмороком и неглубоким сном. На нее нахлынули странные видения другого мира, плывущего в серебристом тумане. Там она находилась, как и в действительности сейчас, обнаженная, и держала за руку Лару. Вокруг жутким хороводом, гнусаво выкрикивая проклятия, бесновались духи бейта, но она не боялась их. Наоборот, из их бессильной злобы можно было черпать силу, и она ее черпала. Постепенно духи разлетались, успокаивались, и садились прямо в воздухе по-турецки, стыдливо пытаясь скрыть львиные зубы. Серебристый туман медленно обволакивал, поглощал их. Со временем не осталось никого. Тогда мир грез исчез, и пришли воспоминания. Рождество, деревянный домик. Темная ночь, теплые, ласковые руки Саши. Чувство безмятежного счастья, сменяющееся болью и разочарованием. Воспоминания приходили, раскаленными клещами впечатывались в память, чтобы потом разлететься тысячами острых ранящих осколков. Таня вся сжалась в комок, и внезапно вернулась в объективную реальность, осознала себя сидящей на диване с запрокинутой назад головой и закрытыми глазами. А потом - вновь видения. Странные, но прекрасные. Белокрылые архангелы, целующие ее в губы. Нежные лепестки цветов, золотой одеждой устилающие тело. Белокурые дети, играющие а мяч на лесной поляне, усеянной разноцветными искрящимися бутонами. Все это в мгновение ока унес налетевший ледяной ветер. Наступившую тьму прорезали кровавые молнии, бившие, казалось, прямо в сердце. На краю восприятия, где-то очень далеко, Таня почувствовала, как горячий от крови язык Лары медленно лижет ее рану. Ей захотелось сбросить с себя весь флер нереального мира, но ей не давали этого сделать. Она не была сейчас властна над собой. Из самой глубины подсознания, из-за дальних пределов первозданного космоса поднялась могучая, несокрушимая волна. Налетела, закружила, унесла вдаль. Три, четыре, пять приступов невыразимо приятной тянущей боли один за другим мощнейшими электрошоками пронизали тело, поднялись в мозг, соединились и обрушились вниз со страшной силой, мгновенно уничтожили все миры, все времена и пространства. Таня застонала, дернулась, инстинктивно притянула Лару к себе, прижала ее голову к своей груди. Потом огромной мощи взрыв выбросил ее обратно в реальный мир. Лара, обессиленная, едва дышащая, лежала у нее на плече. Из последних сил, погружаясь в мертвое забытье, она прошептала Тане на ухо
- Ну, вот и все, моя дорогая ученица. Теперь ты знаешь все, что знала когда-то я. Пожалуйста, береги это знание. Я не зря отдала его тебе. Помни, оно - бесценно!
Облизнув пересохшие губы, Таня посмотрела на свою правую руку. Ни корки, ни рубца - ничего, что могло бы напомнить о глубокой ране, на ней не было.
Свечи в канделябре догорали, и стеарин густыми белыми каплями стекал на пол. Таня закрыла глаза, и мгновенно провалилась в тяжелый, свинцовый сон. Вязкая тьма обволокла ее. Среди адского холода, на влажном ветру, танцевали они с Ларой медленный плавный танец под заунывные мелодии неземной музыки. В вышине, недосягаемый, парил фиолетовый дракон, излучая свет огромными кожистыми крыльями. Немного погодя, он слетел вниз, свернулся кольцом. Из глаз его покатились рубиновые слезы. Девушки, прекратив танец, успокаивали дракона, гладили чешуйчатую голову с умными желтыми глазами. А рубиновые слезы все падали вниз, замерзали, превращались в кристаллы и пропадали во тьме...
Лара проснулась от холода. Свечи потухли. Таня крепко спала, свесив голову набок, опустив и расслабив руки, но не выпуская подругу из объятий. Слабый рывок не разбудил ее. Лара, ежась, нашла на другом конце дивана халат, завернулась в него, потом села на корточки и начала собирать с пола разбросанные карты. Ее знобило, сердце сжимала тупая боль. Собрав и сложив карты, она взяла из стоявшего на полу под компьютерным столом принтера лист бумаги. Под клавиатурой нашлась одноразовая авторучка. Присев на один стул, и положив бумагу на сидение другого, Лара принялась быстро что-то писать. И если бы кто-то в этот момент мог заглянуть в ее глаза, он несомненно поразился бы их выражению. Отрешенному, уводящему в никуда взгляду, в котором сверкали адским пламенем разящие слова: "Это конец!".
Проснувшаяся Таня нашла подругу без сознания лежащей на полу. С огромными усилиями дотащив ее до своей кровати, она умчалась на кухню за кружкой с водой. Но холодный душ не помогал. Не помогало и все остальное. Отчаявшись, Таня, как была, обнаженная, опустилась на колени у кровати и положила ладони Ларе на лоб и живот, стала ловить ее дыхание и пульс. И вдруг - о, чудо! - Лара приоткрыла глаза, слабо улыбнулась.
- Не тревожься, моя ученица. Этот обряд отнимает много сил. Помоги мне дойти до моей постели и... надень что-нибудь, а то замерзнешь. Через пару часов мне станет легче.
Но легче не стало. Лара металась во сне, кричала, плакала. К вечеру она и вовсе впала в лихорадочный бред. Увидев на ее лице багровый, болезненный румянец, посеревшая от страха Таня вызвала "скорую". Приехавший через полчаса врач, входя в квартиру, даже улыбнулся: "Девушка, чем это вы тут занимались, в квартире запах трав, как в дождевом лесу". Однако, осмотрев Лару, он мгновенно потерял все признаки хорошего настроения:
- Я никогда такого еще не видел, а ведь работаю на "скорой" пятнадцать лет! По симптомам похоже на тиф, но ЭТО - точно не тиф. Впечатление такое, что ее что-то... сжирает изнутри! В любом случае, заболевание явно очень серьезное, возможно, инфекционное. Она, или вы - бывали за границей в течение прошедшего полугодия?
- Нет, что вы, доктор, мы ведь учимся, какая нам заграница. А Ларисе еще и к диплому надо было готовиться.
- А знакомые ваши бывали?...
- У нас нет ни знакомых-иностранцев, ни знакомых, бывающих за границей. Вообще у нас очень мало знакомых.
- Хорошо, значит привозную инфекцию, думаете, можно исключить... Впрочем, стоп! Судя по запаху, вы тут какое-то зелье варили. Покажите мне его.
Таня принесла из кухни кастрюльку с остатками пахучего состава.
- Хорошо. Положите ее в пакет, завяжите покрепче и соберите по минимуму вещей. Вам обеим требуется изоляция! И не рассуждайте, речь идет об опасности эпидемии! Дня два полежите в боксах, а там все будет ясно.
Все дальнейшие события развивались быстро. Лару на носилках вынесли во двор закутанные в защиту санитары. Таню вывели под руки. Дверь квартиры опечатали, как сказал врач: "На случай необходимости срочной дезинфекции". До больницы доехали за несколько минут. Приемного отделения не проходили. Вместо этого девушек поместили в узкие, стерильные боксы. Таня, мрачная, словно заключенная, сидела на жесткой клеенчатой кушетке. С нее сняли вновь всю одежду, заменив ее бумажным одноразовым халатиком. Потянулись часы неприятного, томящего ожидания. Свет ртутных шаров под потолком резал глаза. Наконец появились молчаливые, пожилые медсестры в белых закрытых костюмах. У Тани взяли анализы. Последняя медсестра вышла, небрежно бросив: "Спи! Результаты будут только через десять часов".
Десять часов проходили невыносимо медленно. Таня успела несколько раз заснуть и пробудиться. В боксе не было окон, поэтому узнать, день сейчас или ночь, было невозможно. К тому же спать на кушетке было довольно неприятно из-за холодного кафеля на стене. Мертвенный ртутный свет белил кожу, сливал ее с керамическими плитками. Иногда Таня не могла понять, видит ли она собственные руки и ноги, или это всего лишь эфирные эманации уже не принадлежащего ей духа. Но ожидание закончилось. В дверь вошла давешняя медсестра, сказав:
- Анализы готовы. У тебя нет инфекции, выходи. У выхода из отделения получишь одежду.
Таня едва ли не бегом вылетела из бокса. Получив одежду и переодевшись, она первым делом бросилась в регистратуру - узнавать, что с Ларой. Новости оказались неутешительными: Лара была уже в реанимации. Из регистратуры Таня помчалась в реаниматологию, долго ждала у дверей. Вышедший врач, пожилой, седовласый, уставший и задерганный, попросил еще подождать:
- В любом случае, пройдет лишних полчаса или нет, это вашей подруге не поможет. И вы ей тоже ничем не поможете. У нее прогрессирующее заражение крови, разрушена иммунная система.
Врач ушел, хлопнув дверью. Таня тихо присела на стоявшую у стены больничную кушетку. Снова потянулось ожидание. Зеленые стены, тусклый люминесцентный свет, сбитая местами черная плитка, замызганный террацевый пол создавали ощущение какого-то трупного окоченения. Наконец, дверь снова отворилась, блеснули в проеме золотистые очки:
- Проходите, посмотрите на нее. Но все уже почти кончилось, уверяю вас. Вопрос пары часов. Мы бессильны.
Лара лежала на столе-каталке, прикрытая до пояса белым одеялом. Ее глаза были закрыты, в горло введена трубка аппарата искусственной вентиляции легких. На грудь были наклеены датчики кардиографа, мерно вздымавшиеся вверх при каждом вдохе.
- Общее заражение. Ее счастье, что без сознания, иначе кричала бы сейчас от боли как безумная. Мы вводим ей антибиотики каждые два часа, но это не действует, уж не знаю почему. И вообще, странная она какая-то. В природе таких не бывает. Волосы - словно золото, и натуральные, а глаза - вот диво - зеленущие, изумрудами прямо! Ведьма настоящая. И жалко мне ее, хотя я давно ко всему привык. Красивая ведь девчонка. Что ей в кровь залезло, ума не приложу. Да только какой от разговоров прок теперь...
Из больницы Таня выходила на едва сгибающихся ногах. Физически она была в полном порядке, только душа болела так, что отдавалось в сердце. Неужели из-за какого-то идиотского ритуала человек, ближе которого у нее никогда не было, лежит сейчас в реанимации на холодном металле и пластике между жизнью и смертью? Стоят ли любые знания и умения в мире жизни одного красивого, доброго и преданного существа? Эти вопросы резали раскаленными ножами. Тане вдруг захотелось взбежать по какой-нибудь лестнице на крышу одного из окрестных домов, раскинуть руки, и, издав в последний раз полный боли крик, броситься вниз. Выплеснуть все чувства и переживания в несколько секунд смертельного, последнего, свободного полета. Она уже представляла себе, как будет лететь вниз, как ударится о землю, как бесстрастные прохожие будут обходить, спеша каждый по своим делам, распростертое безжизненное тело. В голове у нее шумело, лицо превратилось в мертвую, неподвижную маску. Смотря невидящими глазами под ноги, она добрела до метро. Путь до дома пролетел абсолютно незаметно. Войдя в прихожую давно ставшей родной квартиры, она опустилась на маленький квадратный пуфик и застыла статуей, совсем онемевшая от боли.
Из забытья Таню вывел телефонный звонок. Звонил врач. Лара умерла. Таня, уже ко всему безразличная, сухо поблагодарила за известие. Положив трубку, она в первый раз за все время, прошедшее с той роковой ночи, обратила внимание на обстановку в комнате. Возле компьютерного стола стояли сиденьями друг к другу два стула, и на одном из них лежал исписанный лист. Таня подошла ближе, схватила шуршащую бумагу и принялась читать. Текст на одной стороне листа был недвусмысленным - это было завещание. По нему к Тане переходило все имущество Лары, включая квартиру. На другой стороне были написаны по диагонали большими буквами только три слова: "Помни, Прости, Прощай". Дочитав написанное, Таня бросила листок. Ноги у нее подкосились. Она рухнула на пол и в голос, отчаянно, безудержно разрыдалась. Изнемогая, в бессильном гневе просила, требовала она у всех богов мира, чтобы они делали что хотели с ней, с землей и со всем человечеством, но вернули бы к жизни одну только Лару. Темные мысли беспорядочно летали в ее голове, сталкивались друг с другом. Отчаяние застилало все кругом, могильный холод и плесень не давали дышать, привидения бейта, выкрикивая свои жуткие заклинания, клацали зубами где-то у самого сердца. Казалось, что этот жуткий круговорот никогда не закончится, что душа несчастной девушки уже отдана дьяволу на вечную муку. Но постепенно все успокаивалось, буря стихала, разлетались кровожадные духи, и вскоре стало мертво и тихо, только слезы капали на пол, оставляя привкус соли на губах. Земные слезы. Горькая, ядовитая соль.
Да, постепенно наступало успокоение. Но боль никак не желала уходить. Таня увидела лежавшую на диване колоду карт. Она схватила ее, нашла в ней знакомую карту и попыталась ее разорвать. Стальная фольга не поддалась ослабевшим рукам. Карты посыпались на пол. Собирая их, Таня уже окончательно успокоилась. Отдышавшись и промыв глаза холодной водой, она начала приводить в порядок комнату. Это позволило ей забыться до позднего вечера. Ночь прошла в горячем бреду и кошмарных снах. А наутро - вновь хлопоты. И так дальше покатился день за днем. Похоронная команда выставила к оплате солидный счет, надо было идти к нотариусу - заверять завещание и готовить дело о наследовании. И главное - с замиранием сердца ждать самих судебных дрязг. Но все проблемы и бумажная работа завершились довольно быстро. Родственников, кроме давно умерших родителей, у Лары не было, подлинность завещания была проверена графологической экспертизой и не вызвала никаких сомнений. Судебное разбирательство провел мировой судья, тоже очень скоро и без проволочек. В общем, через две недели все было кончено, документы оформлены, квартира убрана по-траурному, и компьютер на столе был завешен, словно чехлом, картой звездного неба. Теперь, приходя из института или с работы, Таня всегда сама зажигала свет в маленькой прихожей. Прошла зима, наступила слякотная, затяжная весна. В день восьмого марта Таня не получила ни от кого даже открытки. Чернели лужи, проталины гнилой травы под пасмурным небом. Падавшие с голых обледенелых ветвей капли уже не замерзали на земле. И снова заблестела на небосводе полная луна. Тогда Таня впервые вечером пошла на кладбище - повидаться с подругой. И решила, что впредь будет приходить каждый месяц.
***
И вот сейчас, теплым июньским вечером, Таня сидела на старом обелиске серого камня и размышляла, грея лицо лунным светом. Ее раздумья со временем все глубже погружались в суть тех эзотерических и оккультных знаний, которые когда-то ей хотела передать Лара. С каждым разом знаний становилось все больше, они все сильнее отягощали сознание. И с каждым разом Таня чувствовала, что ей становится все тяжелее жить в мире среди людей. Здесь, с одной только думой и памятью, было легче. Здесь никто не беспокоил, и нежно грела луна, и гладили по плечам листья. Здесь было хорошо. И Таня готова была оставаться здесь сколько угодно. Но уходила луна, а к сердцу подступал снизу каменный холод, напоминая о том, что живом не место среди мертвых. Нужно было уходить. Тогда Таня поднималась и уходила вглубь темной аллеи на десяток метров. Там, внутри свежепокрашенной ограды, стояла небольшая гранитная плита с фотографией. На фотографии была изображена улыбающаяся светловолосая красавица с ласковым, добрым взглядом зеленых глаз. Чуть ниже на черном камне была выгравирована лаконичная надпись: "Рокотова Лариса Александровна, год рождения 1982, год смерти 2005". Таня опускалась на колени и прижималась лбом к холодной плите. В этот момент из ее глаз всегда начинали литься слезы. Земные, соленые слезы нестерпимой тоски. Они падали на черный гранит, высыхали и оставляли на блестящей поверхности белые ореолы...
Тоска продлится недолго. Очень скоро Таня встанет, спокойно отряхнет с джинсовых брюк росу и землю, пролезет наружу через дыру в заборе, щелкнет брелком, сядет на скутер и растворится в ночной дымке большого столичного города. Среди сотен людей, тысяч лиц и душ будет искать она теперь одну. Одинокую и беззащитную женскую душу. Молодая душа будет нужна ей - ученица и помощница. А когда устанет Таня от жизни - она знает, как отдать идущей рядом ставший непосильным груз. И тогда уже другой на ее могиле придется еще хотя бы раз пролить соленые слезы. Соленые, земные женские слезы.
Комментарии:
16:51 29-09-2006
нелогичнооо!!! по идее сдохнуть должна та, кто кровь дает, да и по идее силы и знания должны именно в этом направлении передаваться.!!!!
16:56 29-09-2006
F_rau I M наоборот: сила и знания в обмен на кровь, ритуал заимствовал у (якобы) эсэсовок Анненербе.
17:00 29-09-2006
урок пунктуации:
мертвую, неподвижную маску -- неправильно, т.к. это прилагательные к одному и тому же слову.
однако
синие, желтые, красные цветы -- так как это разные категории.
впрочем, будь осторожен с большим кол-вом прилагательных к одному слову. это может быть тяжеловато.
я дочитала, ща напишу "отзыв"
мертвую, неподвижную маску -- неправильно, т.к. это прилагательные к одному и тому же слову.
однако
синие, желтые, красные цветы -- так как это разные категории.
впрочем, будь осторожен с большим кол-вом прилагательных к одному слову. это может быть тяжеловато.
я дочитала, ща напишу "отзыв"
17:01 29-09-2006
Imperium Tenebrarum ууу
17:09 29-09-2006
значит так:
1. это не мой тип литературы. т.к. фантастика. если б это было написано каким-нибудь левым человеком, я бы после упоминания кладбища уже перестала читать. или по крайней мере после упоминания оккультизма. ибо не интересует меня это. впрочем, далее постараюсь писать как от лица человека, который позитивно относится к этому жанру.
2. очень понравилось описание обряда, хотя было бы интересно по-больше информации о первоисточниках.
3. в общем и целом создается ощущение, что это -- канва для романа: ты восновном описываешь только действия, описываешь сухо и голо. что не есть хорошо. это все должно обрасти деталями -- как кто одет, как кто говорит, что чувствует. такого эффекта проще достичь, если повествование идет от первого лица (может быть несколько разсказчиков). интересно было бы развить линию "саши".
4. подростково. ну что это за "скутеры", "тани", "саши"! смешно, право. пусть даже речь идет о студентах, всем известно, что либо люди недалекие читают про свой возраст, но большинство всегда читает про старших -- посему: подростково. да и то, как написано, ты меня извини. см. пункт 3.
5. мне не верится, что этот текст и "снежный" рассказ написал один и тот же человек. Регрессируешь.
1. это не мой тип литературы. т.к. фантастика. если б это было написано каким-нибудь левым человеком, я бы после упоминания кладбища уже перестала читать. или по крайней мере после упоминания оккультизма. ибо не интересует меня это. впрочем, далее постараюсь писать как от лица человека, который позитивно относится к этому жанру.
2. очень понравилось описание обряда, хотя было бы интересно по-больше информации о первоисточниках.
3. в общем и целом создается ощущение, что это -- канва для романа: ты восновном описываешь только действия, описываешь сухо и голо. что не есть хорошо. это все должно обрасти деталями -- как кто одет, как кто говорит, что чувствует. такого эффекта проще достичь, если повествование идет от первого лица (может быть несколько разсказчиков). интересно было бы развить линию "саши".
4. подростково. ну что это за "скутеры", "тани", "саши"! смешно, право. пусть даже речь идет о студентах, всем известно, что либо люди недалекие читают про свой возраст, но большинство всегда читает про старших -- посему: подростково. да и то, как написано, ты меня извини. см. пункт 3.
5. мне не верится, что этот текст и "снежный" рассказ написал один и тот же человек. Регрессируешь.
17:11 29-09-2006
и еще: будь я последователь вуду, я бы выколола твой кукле глаза за этот бред с "зеленые глаза -- блондинка == анриал" и проч., сам знаешь о чем я.
17:14 29-09-2006
ух , смотри, если не ответишь!!!
17:33 29-09-2006
F_rau I M ну вот что тебе на это все ответить? Короче: критика принята со всей благодарностью! 
И буду в дальнейшем стараться делать что-то более стоящее. Вообще уровень этого рассказа существенно ниже "Королевы Альп" и писался он с меньшим воодушевлением. Большую часть психологической нагрузки тут должен был нести сам обряд.
И буду в дальнейшем стараться делать что-то более стоящее. Вообще уровень этого рассказа существенно ниже "Королевы Альп" и писался он с меньшим воодушевлением. Большую часть психологической нагрузки тут должен был нести сам обряд.
17:36 29-09-2006
а ты не хочешь это все развить -- все-таки придумал детали истории, пусть она и не блещет оригинальностью, но ни один сценарий не блещет оригинальностью, а, повторяю, тут все-таки есть интерес, что будет дальше, значит это по крайней мере на повесть тянет!
надо-таки пробовать себя в более крупных форматах!
писать -- постепенно, по частям, но если получится , с поэтичными описаниями, то должно быть хорошо!
надо-таки пробовать себя в более крупных форматах!
писать -- постепенно, по частям, но если получится , с поэтичными описаниями, то должно быть хорошо!
17:39 29-09-2006
ладно, бывай, я пошла праздновать отъезд.
17:57 29-09-2006
F_rau I M вряд ли это будет развиваться. Не хочу. Скорее, буду делать еще что-то. Вообще я сейчас в очень странном состоянии: потерял бывавший ранее этакий творческий экстаз, который и давал мне возможность писать хорошие рассказы. Ведь я не просто так написал снежный рассказ: меня захватила песня Epic'и Feint, и рассказ написался за несколько минут. Это - писалось за несколько дней, да еще и медленно, без особого экстаза, просто лились на бумагу слова.
Я не знаю, что с этим делать! Верните мне мою возможность писать хорошо!!!!
Дополнение к п. 4: а ведь так писать можно, так писали даже многие серьезные авторы. Но конечно, в более "крупноформатном" произведении пришлось бы сделать что-то иное.
Я не знаю, что с этим делать! Верните мне мою возможность писать хорошо!!!!
Дополнение к п. 4: а ведь так писать можно, так писали даже многие серьезные авторы. Но конечно, в более "крупноформатном" произведении пришлось бы сделать что-то иное.
отредактировано: 29-09-2006 20:09 - Imperium Tenebrarum
21:53 30-09-2006
сдалай паузу.
ТАК -- не писали. по крайней мере, там было что-то еше.
ТАК -- не писали. по крайней мере, там было что-то еше.
02:27 07-10-2006
Злобненько.