Journals.ru - Осколки

Первая объёмистая цитата из "Криптономикона".
НАЧАЛО КООРДИНАТ

Кроме трех мертвых машин в корке пропыленного льда, на пустой стоянке имеет место быть старинная мебель (в количестве примерно двадцати предметов) и ряд других ценностей вроде серебряного чайного сервиза и ветхого дорожного сундука. Подъезжая вместе с дядей Редом и тетей Ниной, Рэнди видит, что младшие Шафто выполнили работу, за которую получают минимальную почасовую ставку плюс двадцать пять процентов, а именно перетащили мебель оттуда, куда поставили ее дядя Джеф и тетя Энн, обратно в Начало Координат.
Из родственного благорасположения и мужской солидарности дядя Ред сел на пассажирское сиденье «акуры», к явному огорчению тети Нины, которую незаслуженно сослали на заднее. Она ерзает вправо-влево, пытаясь в зеркале заднего вида встретиться глазами сперва с Рэнди, потом с дядей Редом. Всю дорогу от гостиницы (минут десять) Рэнди вынужден был следить за дорогой в наружное зеркало, поскольку во внутреннем видел лишь расширенные зрачки тети Нины, двумя стволами нацеленные ему в горло. За шумом печки на заднем сиденье не слышно, что говорят спереди, так что к зрительной изоляции добавляется еще слуховая; учитывая, что тетя Нина третьи сутки на взводе, ситуация потенциально взрывоопасна.
Рэнди едет прямиком к Началу Координат. Пересечение осей X и Y отмечено прутиком, создающим собственную полимодальную систему воздушных завихрений и струй.
- Послушай, - говорит дядя Ред. - Мы все хотим одного: честно разделить наследство твоей матери - если можно говорить «наследство» об имуществе человека, который не умер, а просто переехал в дом престарелых - между ее пятью отпрысками. Верно?
Вопрос обращен не к Рэнди, но тот все равно кивает, стараясь продемонстрировать полное единство взглядов. Он уже двое суток беспрерывно сжимает зубы - челюстные мышцы превратились в источник жгучей пульсирующей боли.
- Думаю, ты согласишься, что единственная наша цель - разделить все поровну, - настаивает дядя Ред. - Верно?
После тягостно долгой паузы тетя Нина кивает. Она очередной раз сдвигается вбок, Рэнди ловит в зеркале заднего вида ее мучительно-неуверенный взгляд, как будто сама концепция ровной дележки - какой-то иезуитский подвох.
- И вот тут начинается самое интересное, - продолжает дядя Ред (он декан математического факультета в колледже города Мекомба, штат Иллинойс). - Что значит «поровну»? Вот это мы с твоими братьями, и мужьями твоих сестер, и Рэнди обсуждали вчера за полночь. Если бы мы делили пачку денег, все было бы просто, поскольку на купюрах напечатан определенный номинал и все они взаимозаменяемы - невозможно прикипеть душой к определенной долларовой бумажке.
- Вот почему нужно вызвать объективного оценщика...
- Нина, дорогая, с оценщиком никто не согласится, - возражает дядя Ред. - Хуже того, оценщик совершенно упустит из виду эмоциональную сторону, а она явно имеет здесь большой вес, судя по тому... э-э... темпераментному обсуждению - если допустимо назвать обсуждением ту... э-э... кошачью свару, которую вы с сестрами учинили вчера вечером.
Рэнди еле заметно кивает. Он останавливает машину рядом с мебелью, вновь составленной у Начала Координат. На краю стоянки, примерно там, где ось Y (означающая здесь субъективную эмоциональную ценность) упирается в кирпичную стену, стоит запотевшая изнутри «импала».
- Вопрос сводится к математическому: как разделить неоднородное множество n предметов между m людьми (в данном случае супружескими парами), то есть как разбить множество S на m подмножеств (S1, S2, ... Sm) таким образом, чтобы ценность их была максимально сближена?
- Мне кажется, это не сложно... - слабым голосом вступает тетя Нина (она преподает йглмскую филологию).
- На самом деле жутко сложно, - высказывается Рэнди. - Поставленная цель близка к задаче об укладке рюкзака, которая настолько трудноразрешима, что на ней строят криптографические системы.
- И это еще не принимая в расчет, что каждая пара по-своему оценит каждый из n предметов! - кричит дядя Ред. Рэнди уже выключил машину, и стекла быстро запотевают. Дядя снимает варежку и начинает рисовать на запотевшем ветровом стекле как на доске. - Для каждого из m людей (или пар) существует n-элементный вектор оценки V, где V1 - оценка, которую данная пара присвоила элементу номер один (в некой произвольной нумерации), V2 - оценка, присвоенная элементу номер два и так далее до энного элемента. Из m векторов составляется матрица оценки. Мы вправе ввести условие, чтобы каждый вектор имел фиксированное значение; т.е. установить некую гипотетическую ценность всей совокупности добра и принять, что:

[изображение]

где ф - постоянная.
- Но мы можем не сойтись в общей оценке! - храбро говорит тетя Нина.
- Это математически несущественно, - бормочет Рэнди.
- Налицо произвольный масштабный коэффициент! - припечатывает дядя Ред. - Вот почему я в конце концов согласился с твоим братом Томом, что надо по примеру релятивистских физиков принять ф = 1. Правда, в результате придется иметь дело с дробными величинами, что может вызвать затруднение у части дам (разумеется, я не имею в виду никого из присутствующих), но по крайней мере так яснее виден произвольный характер масштабного коэффициента, что позволит избежать дальнейших недоразумений.
(Дядя Том работает в Лаборатории реактивного движения НАСА, отслеживает траектории астероидов.)
- Это консоль от Гомера Болструда! - Тетя Нина протерла глазок в запотевшем стекле и теперь возит рукавом по стеклу, как будто пытается протереть в нем аварийный выход. - Стоит и мокнет под снегом, как будто так и надо!
- Вообще-то это не снег, а просто поземка, - говорит дядя Ред. - Абсолютно сухая. Если ты выйдешь и посмотришь на консоль или как там это называется, то увидишь, что снег на ней не тает, потому что она с самого отъезда твоей мамы в дом престарелых стояла в контейнере и успела принять равновесную температуру значительно ниже нуля по Цельсию.
Рэнди складывает руки на животе, откидывается на подголовник и закрывает глаза. Шея застыла, как пластилин при минусовой температуре, мышцы ноют.
- Консоль стояла у меня в спальне с моего рождения и до тех пор, как я уехала учиться, - говорит тетя Нина. - По любым мало-мальски пристойным стандартам справедливости она - моя.
- Что подводит нас к прорыву, который мы с Рэнди, Томом и Джефом совершили вчера около двух ночи, а именно экономическая ценность каждого предмета при всех сложностях задачи об укладке рюкзака - лишь одно измерение вопроса, который разбудил в вас такую бурю чувств. Второе измерение - и здесь я об измерении в буквальном евклидовски-геометрическом смысле - эмоциональная оценка предмета. То есть, в теории, мы можем так разделить множество предметов, чтобы каждому досталась равная доля, и все равно ты, милая, останешься глубоко недовольна, потому что не получишь консоль, которая, хоть и стоит много меньше, чем, скажем, рояль, гораздо дороже твоему сердцу.
- Не могу ручаться, что я не полезу в драку за свое законное право на эту консоль, - с ледяным спокойствием отвечает тетя Нина.
- Но тебе не придется лезть в драку, милая, поскольку все для того и затеяно, чтобы ты могла высказать свои пожелания!
- Отлично. Что надо делать? - говорит тетя Нина, выскакивая из машины. Рэнди и дядя Ред торопливо собирают шапки, перчатки и варежки, после чего вылезают следом за ней. Тетя Нина уже стоит над консолью, глядя, как снежная пыль метет по темному блестящему лаку, образуя крохотные мандельбротовские эпиэпиэпизавихрения в турбулентных струях от ее тела.
- Как Джеф и Энн до нас и как остальные после нас, мы расставим предметы на парковке, как на координатной плоскости (х, у). Ось x идет так. - Дядя Ред поворачивается к Уотерхауз-хаузу и раскидывает руки крестом. - Ось у - так. - Он, топчась, поворачивается на девяносто градусов, так что теперь его правая рука указывает на «импалу». - Субъективная финансовая ценность откладывается по оси х. Чем дальше в ту сторону, тем более дорогой ты считаешь данную вещь. Ты можешь даже присвоить чему-нибудь отрицательное значение х - например, вот тому стулу, если думаешь, что перебивать его встанет дороже, чем он на самом деле стоит. По оси у откладывается субъективная эмоциональная ценность. Теперь, когда мы знаем, что эта консоль исключительно дорога твоему сердцу, думаю, ее можно переставить к «импале».
- Может ли что-нибудь иметь отрицательную эмоциональную ценность? - горько и, возможно, риторически спрашивает тетя Нина.
- Если вещь настолько ужасна, что начисто отравит тебе радость от консоли, то да, - говорит дядя Ред.
Рэнди взваливает консоль на плечо и шагает в положительном направлении у. Можно кликнуть Шафто, которые здесь для того, чтобы таскать мебель, но Рэнди должен показать, что и он - какой-никакой мужчина, поэтому таскает больше, чем, вероятно, необходимо. У Начала Координат продолжается разговор между Редом и Ниной.
- У меня вопрос, - говорит Нина. - Что помешает ей просто поставить все в самый дальний конец оси у - объявить, что все чрезвычайно дорого ей эмоционально?
Она в данном случае - тетя Рэчел, жена дяди Тома. Рэчел - мультиэтническая уроженка Восточного побережья и начисто лишена врожденной уотерхаузовской робости. В семье ее всегда считали воплощением ненасытной алчности. Самое страшное будет, если Рэчел каким-то образом приберет к рукам все - рояль, серебро, фарфор, обеденный гарнитур от Гомера Болструда. Потому и нужны сложные ритуалы и математически обоснованная система дележки.
- Вот где вступают фe, и ф$, - успокаивает ее дядя Ред.

[изображение]

- Наши оценки, как эмоциональные, так и финансовые, будут пронормированы так, чтобы их сумма оставалась постоянной. Если кто-то перетащит все в самый дальний угол, результат будет тот же, как если бы он вообще не выразил никаких предпочтений
Рэнди подходит к запотевшей «импале». Дверца распахивается, хрустя застарелой ледяной коркой. Робин Шафто вылезает, дует на ладони и принимает стойку «вольно», показывая, что готов выполнить любой приказ на данной декартовой координатной плоскости. Рэнди смотрит поверх «импалы» и стены на мерзлый газон и холл Уотерхауз-хауза, где Ами Шафто, закинув ноги на журнальный столик, читает исключительно грустную книжку про кайюсов, которую Рэнди купил для Ави. Она смотрит на него, улыбается и, как думает Рэнди, с трудом перебарывает желание покрутить пальцем у виска.
- Отлично, Рэнди! - кричит дядя Ред от Начала Координат. - Теперь добавим ей абсциссы!
Он хочет сказать, что консоль не лишена и некоторой финансовой ценности. Рэнди поворачивает направо и шагает по квадранту (+х, +у), считая желтые линии.
- Примерно четыре парковочных места! Довольно!
Рэнди ставит консоль, вытаскивает из кармана блокнот миллиметровки, отрывает верхний листок, содержащий разброс (х, y) по версии дяди Джефа и тети Энн, и отмечает координаты консоли. В Палусе звуки разносятся далеко, и он слышит, как у Начала Координат тетя Нина спрашивает дядю Реда:
- Сколько фe, мы потратили сейчас на консоль?
- Если оставить здесь все на у = 0, то сто процентов, - говорит дядя Ред. - В противном случае это будет зависеть от того, как мы распределим остальное по оси у.
Ответ, разумеется, верный, хоть и совершенно бесполезный.
Если эти дни в Уитмене не оттолкнут Ами от Рэнди, то уже ничто не оттолкнет, поэтому он даже рад, что она это видит, несмотря на сосущую боль под ложечкой. Рэнди не склонен откровенничать о своей семье, поскольку считает, что говорить, собственно, не о чем: маленький городок, хорошее образование, стыд и самоуважение примерно в равных долях и в основном по делу. Ничего сногсшибательного в плане жутких психопатологий, инцеста, тяжелых неизгладимых переживаний или сатанинских сборищ на заднем дворе. Поэтому обычно, когда люди рассказывают про свои семьи, Рэнди слушает и помалкивает. Его семейные истории настолько приземленные, что вроде как стыдно их рассказывать, особенно после того, как услышал что-то чудовищное, не лезущее ни в какие ворота.
Однако, стоя здесь и глядя на смерчи, Рэнди начинает сомневаться, что все так просто. В утверждениях некоторых людей, что «Сегодня я: курю/толстею/подличаю/впадаю в депрессию, потому что: моя мама умерла от рака/дядя ковырял мне пальцем в попке/отец бил меня ремнем для правки бритв» ему чудится излишний детерминизм, ленивая готовность смириться перед голой телеологией. Если людям очень хочется верить, будто они все понимают или хотя бы в принципе способны такое понять (потому что это приглушает их страх перед непредсказуемым миром, или позволяет им гордиться своим умом, или то и другое вместе), то получается среда, в которой убогие, упрощенческие, убаюкивающие, благовидные взгляды циркулируют, словно тачки с обесцененными купюрами на рынках Джакарты.
Но если автомобиль, брошенный на стоянке неведомым студентом, порождает самовозобновляющиеся смерчики размером с наперсток в нескольких сотнях ярдов по ветру, то моЖет быть, на мир следует смотреть с чуть большей опаской и быть готовым принять истинную и полную головоломность Вселенной, ограниченность наших человеческих сил. А уж от этого шага недалеко и до другого: сказать, что детство, лишенное исполинских психологических встрясок, жизнь, затронутая лишь слабыми и даже забытыми влияниями, могут привести, далеко по ветру, к небезынтересным последствиям. Рэнди надеется, хотя и очень сомневается, что Ами, сидя в зеленом водорослевом свете и читая про неумышленное истребление кайюсов, думает, как он.
Рэнди возвращается к тете в Начало Координат. Дядя Ред объяснил ей, несколько снисходительно, как важно правильно распределить вещи по экономической ценности, за что был отправлен в долгую одинокую прогулку по оси +х с серебряным сервизом в руках.
- Почему нельзя было сделать все это дома на бумаге? - спрашивает тетя Нина.
- Мы подумали, что, физически двигая вещи, лучше прочувствуем процесс, - говорит Рэнди. - А потом полезно было осмотреть их буквально в холодном свете дня.
(Альтернатива: десять-двенадцать взвинченных родственников толкутся в набитом под завязку контейнере, из-за сервантов слепя друг друга фонариками.)
- Мы выскажем свои предпочтения, и что потом? Вы сядете и все просчитаете на бумаге?
- Нет, потребуется слишком большой объем вычислений. Вероятно, придется применить метод цифрового дарвинизма - ясно, что строго математически решить не удастся. Вчера отец послал е-мейл знакомому в Женеве, который занимался сходными задачами. Если повезет, скачаем подходящую программу и запустим ее на Тере.
- Тере?
- Тера. Как в «терафлопс».
- Все равно не поняла. Если ты говоришь «как», то изволь называть понятное мне слово.
- Один из десяти самых быстрых компьютеров мира. Видишь красное кирпичное здание справа от оси минус игрек? - Рэнди указывает вниз по склону. - Сразу за новым физкультурным корпусом.
- Это где антенны?
- Да. Его построила компания из Сиэтла.
- Он, наверное, страшно дорогой.
- Отец выцыганил.
- Да! - бодро подтверждает дядя Ред, вернувшись из положительной области х - Вот кто потрясающе умеет находить спонсоров.
- Странно, что я до сих пор не замечала в нем особого дара убеждать, - молвит тетя Нина, с заинтригованным видом направляясь к большим картонным коробкам.
- Нет, - говорит Рэнди. - Просто он заходит в конференц-зал и начинает клянчить, пока всем не становится так за него неловко, что они соглашаются подписать чек.
- Ты сам это видел? - скептически спрашивает тетя Нина берясь за коробку с надписью: «СОДЕРЖИМОЕ ВЕРХНЕГО БЕЛЬЕВОГО ШКАФА».
- Нет, но рассказы слышал. Научный мир тесен.
- Он сумел сколотить неплохой капитал на трудах своего отца, - говорит дядя Ред. - «Если бы мой отец запатентовал хотя бы одно из своих компьютерных изобретений, Палусский колледж был бы больше Гарварда» и все такое.
Тетя Нина уже открыла коробку. Почти всю ее занимает одно йглмское одеяло, шерстяное, в серовато-бурую и буровато-серую клетку. Оно толщиною примерно в дюйм; когда внуки съезжались к бабушке на каникулы, одеяло доставалось опоздавшему в качестве «штрафного». От запаха нафталина и плесени тетя Нина кривится, как скривилась до нее тетя Энн. Лет в девять Рэнди довелось спать под этим одеялом: он проснулся в два часа ночи от бронхоспазма, перегрева и смутного ощущения, что во сне его хоронили заживо. Тетя Нина захлопывает коробку и смотрит в сторону «импалы». Робин Шафто уже бежит к ней. Он неплохо сечет в математике и легко схватил общий принцип, поэтому знает, что коробку надо нести далеко в область (-х, -у).
- Наверное, меня просто беспокоит, что мои предпочтения будет оценивать суперкомпьютер, - говорит тетя Нина. - Я постаралась ясно выразить, что хочу. Но поймет ли меня машина? - Она останавливается у коробки «ФАРФОР», словно нарочно мучая Рэнди, которому очень хочется заглянуть внутрь, но страшно навлечь на себя подозрения. Он - рефери и поклялся быть объективным. - Про фарфор забудь. Чересчур старомодный.
Дядя Ред уходит за одну из машин - вероятно, до ветра. Тетя Нина говорит:
- А ты, Рэнди? У тебя как у старшего сына старшего сына могут быть свои пожелания.
- Без сомнения, мои родители, когда придет их время, передадут мне часть бабушкиного и дедушкиного наследства, - отвечает Рэнди.
- Очень дипломатично. Молодец, - кивает тетя Нина. - Но ты единственный из внуков помнишь деда и, вероятно, хотел бы что-нибудь получить на память.
- Ну, может, останется какая-нибудь ерунда, на которую никто не польстится, - говорит Рэнди. Потом как полный кретин - как организм, в который методами генной инженерии заложена непроходимая тупость, - смотрит на сундук и тут же отводит взгляд, чем окончательно выдает себя с потрохами. Видимо, его практически безволосое лицо - открытая книга. И зачем только он сбрил бороду! Крупная льдинка с почти различимым стуком ударяет его в роговицу правого глаза. Он слепнет от удара и термального шока. Когда звон в голове проходит, Рэнди открывает глаза и видит, что тетя Нина по быстро суживающейся орбите обходит злополучный сундук.
- Хм? Что там? - Она берется за одну ручку и обнаруживает, что сундук практически неподъемный.
- Японские кодовые книги времен войны. Стопки перфокарт.
- Марк!
- Да, мэм! - говорит Марк Аврелий Шафто, возвращаясь из отрицательного квадранта.
- Какой угол между осями плюс икс и плюс игрек? - спрашивает тетя Нина. - Я бы спросила у рефери, но начинаю сомневаться в его объективности.
Марк Аврелий смотрит на Рэнди и решает воспринять это как дружескую семейную подначку.
- В градусах или в радианах, мэм?
- Ни в том, ни в другом. Просто покажите его мне. Взвалите этот сундук на свою крепкую молодую спину и шагайте точно между осями плюс икс и плюс игрек, пока я не велю остановиться.
- Да, мэм. - Марк Аврелий поднимает сундук и начинает идти, поглядывая вправо и влево, убеждаясь, что идет точно по биссектрисе. Робин стоит в сторонке, с любопытством наблюдая за происходящим.
Дядя Ред, вернувшись из-за машины, в ужасе смотрит на Марка Аврелия.
- Нина! Солнышко! Этот сундук не стоит расходов на перевозку! Зачем он тебе, скажи на милость?
- Чтоб наверняка получить желаемое, - говорит Нина.

Книгу можно скачать здесь